Роковые девчонки из открытого космоса

входишь ленточкой сухого табака, а из другого конца выходишь дымом. С червоточинами это единственная проблема. У них есть склонность молекулы местами переставлять. Больно смотреть было на палаты с жертвами, когда на Нефоне только начали тестировать червоточины в смысле межгалактических путешествий. Там был один парень, так нос у него на выходе оказался там, где у него… ой, детали тебе совсем ни к чему. Верь мне. Я чужая.

Короче, нам удалось добраться, и все молекулы у нас остались более–менее на местах. И потом уже, после зыконского похода по магазам — вот они мы, готовы к оттягу, и тут наши окули цепляются за плакат сейшака — «Агент Малдер». Вот это мило! Клипы банды мы ловили по «Болбе», пока летели. Название нам, конечно, понравилось, но мы, к тому же, вообще врубаемся в такую инди–музыку. Что ж, клево, подумали мы, — интуитивный какой городок!

Тут мы сразу поняли, что приехали куда надо. Сидней! «Большой Паровоз». Дым. Короче. По дороге мы довольно много проверили городов. Сначала поехали в Нью–Йорк, поскольку он себя рекламирует как центр всюхи и прочее. И вот мы подруливаем на блюдце поглядеть на него поближе, а этот обсос чокнутый вдруг достает из куртки «узи», целит в нас и давай палить. Двигатель искажения пространств никогда на реверс так быстро не переключался. Резина в воздухе горела. Куда ехать дальше, мы не очень понимали. По «Болбе» мы видели конкурс песни Евровидения, поэтому континентальная Европа — даже не вопрос. Не не не. Это страшно. Африканская и южноамериканская музыка нам нравятся, но это не рок, а кантонский поп мы презираем, поэтому Азия тоже не канает. Над Сиэтлом и Лондоном небо тем временем серое, как сиська нефонца, и слякотное, как сириусянское чувство юмора. Ну и, в общем, в открытке много чего слышишь про «Опера–хаус» и Бонди–бич, да и про эту славную маленькую банду, как их там, «Жестяной табурет»? Чего? А, ну да. Короче, как бы там ни было, мы — вот.

Ага, я знаю, знаю, «серебряный стул»[11] на самом деле не совсем из Сиднея. Но ты прикинь вот с какой стороны: когда ты с самого начала в миллиарде триллионов световых лет от Земли, несколько сот километров туда–сюда — это раз плюнуть.

Давай–давай, озирайся, не стесняйся. Четкий у нас квадрат, правда? Немного бедламорама, ну да, но жизнь ведь не сводится к тому, чтоб у себя в комнате убираться, точно? Вот этот отпадный кусок мебели мы зовем Гарнитуром «Салон Вуду»[12]. Тоже сегодня цапнули. «Дочдочу» до нас такой херятиной обставили, что мы всю эту обстановку по дороге покрушили. Пришлось. Там все было обито бежевой ультразамшей. Ну вот это примерно пик нефонских вкусов. Только потому, что ее один раз показали в «Прекрасном блюдце», теперь она у всех нас должна быть. Врубаешься, от чего нам пришлось бежать? Короче, само–то блюдце — не слишком тухлятина. Не знаю, сколько ты понимаешь в космолетах, но «Дочдочь» — это тебе типичная двояковыпуклая куполонесущая дисковая модель. Старушка «Дочдочь» — она у нас с историей. Иезекииля знаешь? Нет, это не группа тяжелого металла. Это пророк такой. Короче, херувимы — это еще одна раса чужих — в «Дочдочи» как–то раз напрыгнули на Иезекииля по–крупному. Произвели впечатление, чего там говорить. Он потом еще лет сто бредил: «огненные колеса» то, «огненные колеса» сё.

«Дочдочь» в 1920–х вдохновила первый зеркальный шар, когда выполняла мертвую петлю с переворотом средь бела дня, и все ее лазерные пушки палили. Круто, да? А, и еще потрясные колеса крутила над Таити несколько лет назад. Народ подумал, что это последствия французских ядерных испытаний в Тихом океане. Снова пошла волна протестов и все такое. Мы так радовались.

У внеземлян вопросы защиты окружающей среды — довольно высоко на повестке дня. Но ты это, наверное, сам знаешь по «Вахте тысячелетия» и «Ежеквартальнику НЛО». Никогда не слыхал о таких журналах? О, ты немного потерял. В них полно длинных статей о том, как чужики надзирали за строительством пирамид и прочего говна. Это что — новости, что ли? Дай мне лучше «Роллинг Стоун» или хороший фанзин.

Смешно, знаешь. Типа, мы думаем, что знаем целую кучу всего про Землю и землян, но вот я сижу лицом к лицу с тобой, доподлинной человечьей сушкой, и мне практически дар речи отшибло. Ну ладно, может, и не отшибло. Извини. Должно быть, я еще чуточку гипер после всех этих космопереездов. Но ты меня понял. Типа: ты такой знакомый и чужой одновременно.

Ты наш первый похищенный, знаешь.

Нет, я не хочу сказать, что ты — первый землянин, который видит интерьеры «Дочдочи». Первый с тех пор, как мы ее захватили. Ага, эта красотка несет ответственность за похищения целой толпы одних только американцев. Что с ними стало? Все попали в ток–шоу, конечно. Ты же наверняка смотрел в «Опре»[13]. Австралийцев? Дай подумать. Троих подобрали за Бурком несколько лет назад. Они попросили высадить их у паба. Что было дальше — точно не знаю. И еще была горстка курдов из Ирака. Те, надо полагать, просто обрадовались, что можно отвалить ненадолго.

«Дочдочь» — предмет расследования целого секретного департамента у военных США. Отпад, правда?

Мы все это вычитали в бортовом журнале. Потом покажем, если хочешь. Для нефонцев типично все записывать подробно. Они регулярные, как таблица настройки телевизора, но и вполовину не такие интересные. Жжжжж. Новый день, та же картинка. Жжжжж. Новый день, та же картинка. Жжжжжж. Понял, да? Слушай, хватит уже о нефонцах. Я и сама как бы нефонка. Почему «как бы»? Я гибрид. Ага, ну да. Мы все гибриды, все втроем.

Давай лучше про секс.

Ты же видал заголовки: «МЕНЯ ПОХИТИЛ НЛО!», «НА МНЕ ПРОВОДИЛИ СЕКСУАЛЬНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ СУЩЕСТВА ИЗ ОТКРЫТОГО КОСМОСА!», «МЕНЯ ОСЕМЕНИЛИ ЧУЖИЕ!», «ИНОПЛАНЕТЯНЕ ЗАБРАЛИ МОЙ УТРОБНЫЙ ПЛОД!»? Так вот, все это правда. Бывает, говно летает. Верь им. Мы втроем — земные детки любви чужих. Ага. Чужой плюс землянин равняется сумма нас. На самом деле нас зачали тут, на «Дочдочи».

У Ляси мамаша — американка со Среднего Запада. Директриса школы, где учат только тому, что написано в Библии, и не дают слушать рокенролл — музыку дьявола. Ха. Что бы там ни было, нефонцы решили, что она — верняк, и как–то вечером после родительского собрания загребли. В себя она после этого не пришла. У нее бывают провалы памяти, и она оклемывается на концертах «Металлики» [14] — в стоячем партере.

У Пупсика земной отец и нефонская мать. Нефонцы выбрали его тоже предсказуемо — английский счетовод с тремя одинаковыми серыми костюмами, в кладовке полно савойских бисквитов и патологическая боязнь колец в носу. Про этот случай он мало что помнит. Но всякий раз, когда по телику повторяют старые серии «Звездного пути»[15], у него эрекция.

Моя мама, как ни смешно, — австралийка. Она замужем за одним из ваших руководителей. Не помню, за каким. Все земные имена для меня на один звук. Короче, она средний класс от и до, сплошь нейлоновые колготки, семейные ценности и заимствованные мнения о марихуане. Мама дорогая, вот бы у нее случился мега–шок, если б она со мной встретилась. Она ни разу не упоминала супругу о том случае. Не хотела его расстраивать. У нее в жизни это была лучшая поебка.

Ты меня только не пойми неправильно. Нефонцы — не просто секс–маньяки, которые все свободное время крейсируют по всюхе в поисках талантов. Если б оно так было, мы бы ни за что не свалили. Не–а, либидо у нефонцев оставляет желать лучшего. Плюс соматическая форма, в которой мы обычно рассекаем, — то, что земные уфологи, кажется, называют «маленькими серыми человечками». Не знаешь, что это такое? Это ничего. Я сейчас тебе покажу. Когда мы только вернулись на «Дочдочь», я на самом деле осталась в маленьком сером облике, но ты, похоже, был как–то не в себе, поэтому не удивительно, что не помнишь. Но самое существенное — по крайней мере, в том, что касается секса, — у маленьких сереньких нет ебицких гениталий. Вот так, да. Даже мы сами Адама от Евы не отличим. Невероятно, да?

Как мы — что? Воспроизводимся? Как и земляне, нефонцы бывают только двух полов. Скучно, а? Короче, когда наступает такое время в его цикле, мужской нефонец принимается кашлять, словно двинул дорожку марсианской пыли. Оч–чень привлекательно, могу тебя заверить. Блеворама. В конце концов он в свою какодырку отхаркивает комок слизистой спермы. После чего находит отзывчивую фемину и выплевывает свою заскорузлую сдрочку ей в ухо. Если попадает в яблочко, оплодотворенное яйцо по трубке скатывается в полость у нее в горле. Проходит несколько месяцев, и теперь она принимается кашлять, и в конце концов, когда надеешься, что она вот–вот насмерть поперхнется, наружу выскакивает карепуз. Меня от одной мысли тошнит. На Нефоне я ушки при себе держу.

Не то чтобы я была против аурального секса. Если хочешь знать мое мнение, истинная любовь не ждет ни мужчин, ни женщин, ни чужиков, ни сушек. Страсть не станет тормозить надолго, и оттяги ускользают, если не хватать их за причинные места, когда они заезжают в город.

Оттяги в открытке бывают разных сортов и размеров. У некоторых чужих смешные и ограниченные представления о том, с кем им надо связываться. Плеядцы стараются избегать сириусян, а андромедцы даже смотреть не станут на альфа–центавров. Мне вот нравятся все физические типы. Шестиглазые, плосконосые, скумбриедальные. Короче. Мне плевать, чешуя у тебя, шерсть или глаза посреди головы, горошек или полосочка, или двенадцать жирных пальцев на каждой из двадцати двух рук. На самом деле, все в итоге сводится к химии. Понимаешь, о чем я? Мне кажется, понимаешь, землянчик. Мне кажется, понимаешь.

Химия, а?

О чем это я? А, ну да, секс. Возраст мне тоже по барабану. Матерый голос опыта всегда звучал в моих ушах музыкой, особенно потому, что у меня, как у нефонки, уши — единственная игрушка. Меня привлекают почти все из семнадцати известных полов во всюхе, хотя должна признать — я всегда предпочитала более каверновые типы. Когда речь о сексе, дырки — хорошая штука. Дырки полезны. Дырки — это весело. Вот что не так с нами, нефонцами, знаешь. Недостаточно дырок. Мы буквально закрыты для новых переживаний.

Кстати, о новых переживаниях: по земным меркам я девственница. Никогда этого раньше не делала в форме земной девушки и с вашим типом. Несмотря на то, что мы отчасти землянки, вне этой атмосферы финты земных девчонок нам ни разу не удавались. Только решишь, что получается, — ш–челк, и все как бы соскальзывает, опять возвращаешься в маленький серенький режим. Невероятно. Понимаешь, земные гены наваляли нам целые кучи сексуальной тяги, да только нефонские обсты предполагают, что мы никогда не сдвинемся с первой передачи.

В смысле секса вы, публика, просто легендарны. Я не хочу, чтобы ты как–то обижался или чего–нибудь, и это такое все–таки обобщение, но нас в открытке ваши мозги никогда особо не интересовали. В понятиях всюхи вы вообще едва ли можете считаться разумной формой жизни. Ваши сраненькие компьютеры — шутка, большинство из вас неспособно снять с пузырьков колпачок защиты от детей, и вы предпочитаете тупые голливудские римейки оригинальным французским фильмам. И посмотрите, что вы делаете со своей планетой. Не говоря уже — друг с другом. Мы временами ловим «Жесть Нью– Йоркской полиции» и «Текущее дело»[16], и я тебе скажу — нас ебицки шокирует то, что мы видим. То есть, Рики Лэйк[17] — это одно, а убийства с беспределом и реклама салонов похудания — это ведь не совсем признак разумной жизни. Не принимай на свой счет. Нет, потенциал у вас имеется. Короче, ясно: что–то в вас есть, иначе ехать сюда никого не заставишь. Как я уже говорила, космоперелеты — это тебе не битник. Извини? Пикник? Чертов лингвочип.

О чем бишь я? Правильно. И вы, к тому же, изобрели рокенролл. Обожаю рок–музыку. Я уже говорила?

Живи дико на самом краю или сдохни от скуки в середине — вот как я считаю. В главном русле волну никто не гонит. На Нефоне тебе постараются втюхать иначе. Они там настолько безмозглые, что не поймут, если на головы им сядет шаттл, пока астронавт не выйдет прогуляться. Они пленники внутренней нефонской пресности, им точно никогда не выбраться из своих жалких тел. Нам–то повезло. Мы обоюдоострые, Эй–Си/Ди–Си. Нет, не как банда[18]. Как постоянный и переменный ток. Вот так. Тут я оборачиваться уже навострилась. Видишь? Вот я чужая. Вот я земная