Я тормознул чисто рефлекторно. Если слышишь за спиной «Стой!», а не выстрел, лучше остановиться. Скорее всего, хотят не стрелять, а как минимум сначала поговорить.
Мутант перестал стонать. Нечему было. Буквально за несколько секунд он сдулся, словно проколотый воздушный шар. Послышался треск — сломанные ребра прорвали сухую кожу на груди. Но там, внутри трупа, все-таки что-то шевелилось…
Я еле успел отпрыгнуть назад. Толстенный, измазанный кровью хлыст ударил в меня прямо из груди мертвого рукокрыла. Но, не достав какие-то сантиметры до моей шеи, шлепнулся на асфальт и неторопливо втянулся обратно.
— Хищные деревья… опасны после кормежки…
Я обернулся.
— Благодарю, буду знать.
Итак, парень, которого волокла огромная летучая мышь, жив. Но дела у него не ахти.
Левая нога несчастного была распорота от колена до середины бедра. Наверно, рукокрыл когтем прошелся. Но это не самое страшное. Гораздо хуже, что из разорванной штанины в районе лодыжки торчит кусок окровавленной кости. Не иначе сломал при падении. И это точно звездец. В полевых условиях такое не чинится, а где чинится — я не знаю. Обратно до Бутырки я его точно не дотащу через плотоядный лес и территорию дампов, сам на двух ногах еле прошел. Хотя, может, тут где-нибудь его база неподалеку?
— Ты сам откуда будешь? — осведомился я.
— Издалека, — хмыкнул парень. — Правобережные мы, с территории Зоны трех заводов.
Это мне ни о чем не говорило. Что за «три завода?».
— А ты?
— Оттуда, — неопределенно махнул я рукой в сторону хищного леса. — С дампами не поладил, пришлось через лес прорубаться.
«А он неплохо держится, — подумал я, глядя на парня. — Сам белый как стенка, но не воет от боли, а даже беседу поддерживает».
На вид ему было года двадцать два — двадцать три. Коротко стрижен, бородка, запакован в камуфляж, правда, не фабричный, а, скорее, раскрашенный вручную. Под свободной одеждой особо не разберешь нюансы тренированности тела, но понятно, что не здоровяк, а скорее жилистый, что для бойца иногда даже в плюс. Не раз видел, как такие нехилых амбалов заваливали.
— Далеко эти три завода?
— Километров пятнадцать.
Я присвистнул. Парень перехватил мой взгляд и потянулся за ножом, который лежал на асфальте метрах в полутора от него. И невольно застонал — от неловкого движения кость сместилась. Удивительно, как он не вырубился. Боль небось адская.
А нож у него был хорош. Мощный, практичный и одновременно на редкость красивый. Анатомическая рукоять с навершием, которым череп проломить — раз плюнуть. Мощная гарда, такой в случае чего и как кастетом отработать можно. Но главное — клинок удивительной формы. Хищный, тяжелый, слегка изогнутый, словно крыло ангела — или демона, это уж кому что ближе.
Я невольно залюбовался этим произведением искусства… и тут же очнулся от легкого толчка в ладонь. То ли показалось, то ли правда моя «Бритва» привела в чувство — мол, ты там не офигел, хозяин, на чужой нож так пялиться? Свой поди есть.
— Нравится? — криво ухмыльнулся парень. — Понятное дело. Этот нож как раз перед Третьей войной был сделан по эскизу великого мастера Андрея Мака самим Джилом Хиббеном. Их тогда всего несколько штук выпустили. Раритет, за него восемь туров давали. Так что времени не теряй. Добивай меня, забирай нож и проваливай.
Однако я не спешил.
— Имя у ножа есть?
Может, кому-то мой вопрос покажется странным, но для меня это было важно.
— Есть. «Легион».
— Хорошее имя, — кивнул я. — Для боевого ножа самое то. Правильный клинок забирает себе души убитых врагов. И, думаю, со времен Третьей войны собрал он их немало, как раз на легион и наберется.
— Ты это к чему? — нахмурился парень.
— К тому, что хозяина правильного ножа не стоит убивать, если он не сделал тебе ничего плохого. А у тебя имя есть?
— Ион. А тебя?
— Снайпер.
— Ясно.
— Имя у тебя со значением. Типа, как библейский пророк выживешь где угодно, даже в брюхе кита?
— Не знаю, — сказал парень. — Но что у тебя со значением — это наверняка. Короче, прошу — застрели меня. Или подай нож, я сам решу свои проблемы.
В просьбе Иона была жестокая правда этого мира. У меня в аптечке имелось только самое необходимое, в его положении бесполезное. С учетом ранений и кровопотери я сто процентов донесу до этих трех заводов лишь холодный труп. Поэтому я наклонился, поднял нож и протянул его парню рукоятью вперед. Если воин хочет, чтобы что-то было сделано хорошо, он должен сделать это сам.
— Через пару минут заберешь «Легион», — сказал Ион. — Неохота, чтоб хороший клинок уроду достался. Считай, это подарок. А сейчас отойди.
Я повернулся, чтобы выполнить последнюю просьбу парня… и озадаченно почесал в затылке.
Из чащи хищных деревьев бочком вылезал Колян. То есть робот 864Соl765А. Ветви осторожно трогали его сверху, пробуя «на язык» и пытаясь сообразить как это — двигается, а несъедобно. Так серв и выбрался на улицу — весь в зеленых слюнях и торжествующе пощелкивая жвалами.
— Хозяин, мне показалось, требуется помощь.
Краем глаза я заметил, что Ион замер. Он уже приставил острие клинка к сердцу, готовясь ударить ладонью свободной руки по торцу рукояти, но любопытство пересилило.
— Ты киборг? — быстро спросил он. Мне показалось, что сейчас Ион передумает самоубиваться и швырнет свой нож в меня.
— Нет, — покачал я головой.
— Тогда почему серв биоробота Mountain А-14 называет тебя хозяином?
— У него спроси, — усмехнулся я. — Сам без понятия.
— Ну да, ты вряд ли био серии А, — хмыкнул Ион. — Да я в общем-то и не слышал, чтобы сервы считали киборгов за хозяев… Просто не могу понять, что за хрень такая происходит.
У меня тоже были вопросы. Например, почему этот парень в отличие от Данилы говорит так же, как и я, без уклона в старорусский? И откуда у него камуфляж, армейские берцы и такой нож? И что за Зона трех заводов находится в пятнадцати километрах отсюда? И, наконец, как Ион добрался сюда? Не рукокрыл же ему устроил воздушную экскурсию по постъядерной Москве.
Пока я все это проворачивал в голове, Колян, перебирая гибкими ногами, подошел к раненому и слегка присел. Ион, затаив дыхание, наблюдал за роботом.
Над жвалами выдвинулись два тонких и гибких щупа, коснулись раны на бедре раз, другой… Потом дотронулись до торчащей кости…
— Могу починить, — наконец заявил Колян.
— Он — человек, — уточнил я.
— Вижу, — флегматично парировал робот. — Этот человек верно говорить. Я — серв биологической боевой машина Mountain А-14, самого мощного штурмового робота двадцать первого века. Все модели сервов восьмой серии запрограммированы на починка не только боевой механизм, но и их командный состав.
Ион неторопливо убрал «Легион» обратно в ножны.
— Пробуй, — сказал он.
И Колян попробовал.
