плит.
Усилием воли Виктор оторвал руки от пола и встал. Его качнуло, но он удержался на ногах, схватившись за шероховатую стену. Стена была неровной, сложенной из того же камня, что и забор, через который Виктор перебрался… когда? Сегодня? Вчера?
«Вчера б перебрался — сдох бы давно, — пришла вялая мысль. — Тогда утро было. Сейчас, похоже, вечереет…»
В небольшой выемке стены скопилось немного снега. Виктор сглотнул вхолостую, почувствовал, как спазм раздирает пересохшее горло, высунул язык и слизнул белую россыпь снежинок. Снег ожег язык, мгновенно растаял и холодной каплей стек вниз по пищеводу.
Но Виктору показалось, что капля прошла не вниз, а вверх, в голову, в мозг, который вдруг моментально очистился от мутных обрывков недавнего беспамятства, плавающих под черепной коробкой.
И дело здесь было не в капле…
Из дырки между двумя грубо отесанными камнями выползала огромная змея.
Зеленовато-серая лента толщиной в руку взрослого человека медленно вытекала из отверстия у подножия стены. Кроваво-красный язык чудовища то и дело выплескивался из копьевидной головы и, лизнув волны живого тепла, исходящие от тела жертвы, втягивался обратно.
Виктор стоял не шевелясь, завороженный страшным и одновременно прекрасным зрелищем.
Змея вытащила из своей норы все свое двухметровое тело, приподняла голову и начала медленно свивать свое тело в кольца. Виктор вяло подумал, что тварь напоминает пружину, готовящуюся распрямиться и поразить своей копьевидной головкой намеченную цель. Но то, что этой целью является он сам, было почему-то совсем неважно.
Все окружающее вдруг застило каким-то мутным серым туманом. Виктор с удивлением заметил, что его тело начало очень медленно раскачиваться, словно механический метроном. Причем своё тело Виктор воспринимал как-то по-другому, словно он сам не имел к нему ни малейшего отношения, а был просто зрителем, со стороны наблюдающим происходящее.
Раскачивающееся тело разлепило губы и издало тихий звук. Звук этот шел не из легких, а откуда-то из живота. При этом он отдаленно напоминал отзвук той мелодии, что посещала Виктора несколько раз в минуты, о которых он впоследствии предпочитал не вспоминать.
Звук шел непрерывно, словно для того, чтобы его генерировать, телу не нужна была функция вдоха- выдоха.
Странно…
Готовящаяся к броску змея вдруг замерла на секунду, словно прислушиваясь, — и сама начала раскачиваться из стороны в сторону. Сначала медленно, а потом быстрее и с большей амплитудой, словно стараясь попасть в такт движениям человеческого тела.
А тело, продолжая раскачиваться и издавать этот странный, ни на что не похожий звук, сделало шаг.
Потом еще один.
И еще…
До змеи оставалось не более полуметра. Амплитуда движений тела стала уменьшаться. Одновременно оно невозможным образом переломилось в пояснице под прямым углом и протянуло руку к копьевидной голове пресмыкающегося. Сложенные пальцы руки были переплетены и удивительно похожи на голову зачарованной змеи.
Некоторое время рука и змея синхронно качались в одинаковом ритме в сантиметре друг от друга, подчиняясь звуку, исходящему из глубины человеческого тела.
А потом рука сделала бросок.
Звук исчез.
Тело человека перестало раскачиваться.
Лишь железные пальцы все сильнее и сильнее сдавливали шею чудовища чуть пониже копьевидной головки.
Змея забилась в конвульсиях. Ее мощное тело метнулось вперед и оплело руку словно живой гигантский браслет. Хвост чудовища несколько раз хлестнул по ребрам человека… но пальцы продолжали сжиматься.
Наконец змея перестала биться. Зеленовато-серые кольца разжались и безвольно стекли с руки человека…
Человека ли?..
Туман исчез. Исчезли последние ноты звучащей в голове мелодии. А Виктор обнаружил себя в состоянии согнутого в пояснице прямого угла, сжимающего в руке двухметровую дохлую пакость.
Брезгливо сморщившись, он попытался разжать пальцы — но не тут-то было. Сведенные судорогой мышцы руки отказывались повиноваться хозяину. Как и спина, кстати, которую Виктор почему-то не чувствовал.
Медленно протянув вперед свободную левую руку, Виктор с усилием, по одному разогнул непослушные пальцы правой и отбросил от себя мертвую змею. Движение отдалось болью в онемевшей пояснице, к которой начала возвращаться чувствительность.
Виктор сделал усилие и с подвывом разогнулся, после чего несколько минут сначала медленно и осторожно, а потом все активнее разминал затекшее тело, возвращая ему способность нормально двигаться. Попутно он пытался анализировать, что же это, собственно, случилось с ним только что.
Он помнил ступор, в который впал при виде выползшего из-под стены чудовища (до этого он змей только на картинках и видел). После чего его тело само, без какого-либо участия с его стороны, начало двигаться и при этом издавать странные звуки.
Все это Виктор помнил отчетливо, но так, как вспоминает проснувшийся человек только что виденный и неправдоподобно реальный сон. Да, все это происходило только что, именно с ним… но во сне.
Виктор поежился.
Подтверждение того, что это был не сон, сейчас валялось под стеной каменного колодца безжизненной кучей, сильно смахивающей на длинную, огромную… колбасу.
Только сейчас Виктор осознал, насколько сильно он хочет есть. И пить. И желательно накинуть на себя что-нибудь типа тулупа или кавказской бурки. Или одновременно и того и другого вместе. А чтобы совсем было хорошо — еще костер развести. Или лучше два — спереди и сзади, чтоб грели одновременно.
Однако, похоже, в этой тюрьме ни тулупов, ни костров для заключенных не предусматривалось.
Между тем далеко наверху стремительно сгущались сумерки, и вскоре мертвая змея, к которой невольно то и дело возвращался взгляд Виктора, почти растворилась в черноте ночи, вдруг как-то сразу затопившей каменную трубу.
Виктор в отчаянии поднял голову вверх. Квадратное отверстие наверху еще можно было различить.
— Эй, вы! Надзиратели, или как там вас! — что есть мочи заорал он. — Совсем охренели, что ли? Арестантов здесь кормить положено или как?!
Ответом ему было еле слышное гудение эха, отраженного от стен.
— Вот суки! — пробормотал Виктор.
Как-то вдруг он понял, что нет в этой тюрьме надзирателей. Как нет и абсолютно ненужных здесь решеток, дверей, замков… И обязательной кормежки арестантов здесь тоже нет и не предвидится. Ни в обозримом будущем, ни вообще.
А между тем под ложечкой уже не сосало, а ломило.
Труп чудовища притягивал взгляд. Внезапно вспомнилось — змея на клинке черного меча. Или дракон, что, впрочем, один хрен — тоже змея, только здоровущая. Типа этой. И надпись. Как там? «Отнимая жизнь у противника, помни — это не самое ценное, что ты можешь у него отнять». А что еще можно отнять у противника, когда ты уже отнял у него жизнь?
Только то, что от него осталось…
И Виктор решился.
