Со своей угловой башни Карл проводил стволом дальнобойного огнемета последнюю цепочку плененных Титанов, входящих в ворота Тартара. Хорошо, что они не догадались. Еще немного усилий – и очередная пригодная для жизни планета войдет в состав Ол-лимпа, Союза звездных систем, объединенных усилиями маленького народа Богов. В незапамятные времена единственный звездолет поднялся с поверхности их умирающей родины, унося в неизведанные просторы космоса все достижения цивилизации. Вернее те, что смогли поместиться в недрах военного космического корабля помимо Оружия.
Потом была война. И первая захваченная планета. И вторая. И третья. Потом возник Ол-лимп.
Потом пришла очередь этой планеты. И непрекращающейся войны с титанами, оказавшимися неожиданно упорными в борьбе. Высшие Боги даже подумывали о том, чтобы отступиться, сбросив на непокорную планету Астравидью[1], мощи которой побаивались даже они сами. Пока кто-то из них не обратил внимание на энергетическое поле титанов. Которое, так и неиспользованное ими, стало оружием против них самих.
Тартар представлял собой что-то вроде промышленного центра, обнесенного каменными стенами. На стенах возвышались башни из того же материала, на вершинах которых дежурили младшие Боги охраны с дальнобойными огнеметами – единственным оружием, способным причинить титанам ощутимый ущерб. Убить титана даже из огнемета было достаточно сложно – их организм обладал поразительной живучестью и способностью к регенерации.
Поэтому убивать их нужно было по-другому.
Вдоль внутренних стен Тартара тянулись жилые бараки и мастерские, в которых плененные Титаны занимались всякой повседневной ерундой типа пошива новой одежды для Богов или ремонта несложной техники. До тех пор пока их не собиралось достаточное количество. А в центре Тартара была площадь – огромное пустое пространство, использовавшееся далеко не каждый день.
Но сегодня как раз был тот самый день. Отряд Артемиды выследил значительную группу титанов и сумел пленить большинство из них.
И сейчас в центре площади Титаны заканчивали выкладывать из бревен громадный деревянный помост. После чего, усилиями Магов лишенные воли и способности к сопротивлению, покорно восходили на него. Иные даже приковывали цепями своих товарищей к торчащим из помоста столбам – по четверо к каждому. Чтобы после встать к соседнему столбу и завести руки за спину в ожидании, когда их запястья обнимет холодная сталь.
Стоящие рядом с охранными башнями Маги изрядно потели, несмотря на прохладное осеннее утро. Удержание под контролем такой толпы Титанов требовало немалых усилий.
Наконец последний пленник был обмотан цепями и надежно прикован. Стоящий рядом с Карлом Маг облегченно утер пот со лба и обратил взгляд к воротам, створки которых оставались распахнутыми.
– На редкость поганая работенка, Цер-ребер, не находишь? – сказал Маг. – Мы работаем словно Проклятые, а Бессмертным достается все.
– На то они и Бессмертные, – резонно заметил Карл, которого только что назвали Цер-ребером. – Я бы помолчал на твоем месте. А то с такими речами недолго и самому стать Проклятым.
Маг опасливо покосился на младшего Бога охраны и ничего не ответил. Возможно, потому, что сейчас в ворота Тартара входил тот, ради кого все это затевалось.
Зев был Верховным Бессмертным. Тем, кто первым открыл энергетическое поле Титанов. И тем, кто научился им управлять.
Правда, было одно «но». Управлять этим полем можно было лишь в тот момент, когда оно покидало тело Титана и невидимым для других шаром света медленно поднималось кверху, к голубым небесам непокорной планеты. Зев – тогда еще Маг низшего посвящения – научился метать эти шары и поражать ими живых Титанов. Иногда энергии шара хватало на то, чтобы уничтожить целый десяток белокурых бестий. Тогда Зев задал себе вопрос – а что будет, если одновременно умрут не один, а сто Титанов? И нельзя ли, метнув этот гигантский шар на значительное расстояние, выжечь целый вражеский город?
Так возник Тартар. Накопитель обреченных, предназначенных стать оружием против своих соплеменников.
Зев взошел на самую высокую башню и поднял руку.
Это был сигнал.
Карл обежал вокруг станины, поворачивая подвижно закрепленный огнемет в сторону помоста.
Прикованные Титаны расправляли плечи. Контроль Магов больше не подавлял их волю. Но сейчас никто из них не рвался, звеня цепями и пытаясь вырваться из плена. Они все как один спокойно смотрели в лица своих палачей. Лишь на губах некоторых играла презрительная усмешка.
– Не могу привыкнуть к этому, – прошептал все еще стоящий рядом Маг. – Иногда я думаю, кто же из нас Боги – мы или они?
– Бог тот, в чьих руках огнемет, – бросил через плечо Карл, кладя коготь на спусковой рычаг. В его голове промелькнуло, что, пожалуй, стоит после всего доложить в Наследие Предков о крамольных мыслях Мага низшего посвящения.
Зев резко опустил руку…
Щеку Карла опалило огнем.
Потом другую.
Окружающий мир вздрогнул – и вдруг рассыпался прозрачной пылью, колыхающейся в глазницах хрустального черепа.
Карл сидел в кресле.
А над ним стоял Август Кубицек, занося руку для новой пощечины.
– Хватит! – воскликнул Карл, заслоняясь ладонью от удара.
Кубицек стоял над ним, переводя дух, и с тревогой смотрел, как наливаются краской бледные щеки Карла. Несомненно, перед ним снова был человек.
– Ты не представляешь, что с тобой произошло, – пробормотал Август, отступая на шаг. – Тебя было невозможно оторвать от стола. И твое лицо… Оно стало другим. Похожим на этот череп…
– Довольно! – бросил Карл. – Ты не знаешь, сколько хочет фон Либенфельс за эту вещь? Неспроста же он пригласил сюда именно меня!
– Я слышал, что-то около ста тысяч английских фунтов. Но неужели ты после всего…
– Непременно! – отрезал Карл. – Но я должен для начала посоветоваться с отцом. У меня нет такой суммы наличными, но, думаю, после моего рассказа отец не откажет.
– Карл, ты мой друг, и, честно говоря, я бы не советовал…
– Я принял решение, – не терпящим возражений тоном произнес молодой аристократ. – Только мой отец ни за что не поедет в дом к фон Либенфельсу, даже если тот привезет сюда меч Зигфрида вместе с живым Зигфридом в придачу. Ты говоришь, что череп невозможно сфотографировать? Охотно верю. Но нет ли у тебя на примете хорошего художника, которому можно было бы доверять и который мог бы детально зарисовать череп, чтобы я мог показать его отцу? Ты знаешь, я в долгу не останусь.
– Ну, в общем… – замялся Кубицек, – как ни странно, фон Либенфельс также хотел получить рисунок черепа, возможно, чтобы опубликовать о нем статью в «Остаре». И я вчера попросил одного своего старого друга приехать сюда. Он неплохой художник.
– И когда он приедет? – с нетерпением воскликнул Карл. – Я бы хотел получить рисунок немедленно! Фон Либенфельс может и подождать!
Словно в ответ на его слова двери гостиной распахнулись. Камердинер, важно поводя собачьей мордочкой, возник на пороге и осведомился:
– Господа, никто из вас не приглашал художника? Он утверждает, что…
– Приглашали! – в один голос воскликнули Карл и Август. – Конечно, приглашали, просите!
Камердинер поклонился и ретировался.
– А он действительно хороший художник? – спросил Карл. – Отцу важно будет разглядеть детали.
– Он несомненно талантлив, – ответил Август. – Думаю, через сотню лет его картины будут стоить миллионы…
– Господин художник!
Голос камердинера заставил собеседников повернуться к дверям.
На пороге стоял молодой человек в длинном поношенном пальто. Запавшие глаза на бледном лице
