он из приверженцев Лопе де Агирре, он безобразный и скрюченный, словно смоковница, ты однажды обернулась поглядеть на него, и он весь задрожал с ног до головы, другой раз, когда ты взглянула на него, он стал бормотать что-то и заикаться, и если в третий раз ты на него глянешь, он падет к твоим ногам, точно раб.
Солдат– мараньонец Роберто де Сосайя ищет Лопе де Агирре и докладывает ему о деле огромной важности:
– Начальник стражи Лоренсо Сальдуендо от ярости на тебя, начальник штаба Лопе де Агирре, ослеп, он так рассвирепел, что не мог сдержать угроз. Наглядный пример его бесстыдства: только что, когда вернулись в хижину тюки с постелями его наложниц, капитан Лоренсо Сальдуендо вышел из себя и закричал в присутствии женщин: «Горько скорблю, что человек моего возраста и положения вынужден просить одолжений у выскочки вроде Лопе де Агирре. Ничего, с этим псом или без него, но отплывем, а там без него обойдемся, скоро избавимся от его наглости и глупости».
– Так и сказал? – спрашиваю я.
– Так и сказал, – отвечает Сосайя.
Мандрагора, мой чуткий дух, тихонько советует мне не терять больше ни минуты. «Не забывай, что на совещаниях, где решалось, как и когда убивать тебя, Сальдуендо выказал жестокую злобу. Теперь Сальдуендо после оскорблений, которые ты нанес тюфякам его наложниц, будет просить у генерала дона Фернандо твоей головы тотчас же, не ожидая намеченного срока. Он уже бежит в шатер к дону Фернандо умолять его», – говорит Мандрагора.
Во главе самых отважных из своих семидесяти мараньонцев я выхожу на Сальдуендо. Мы не застаем его в хижине, он уже умчался в шатер к принцу молить приблизить час моей смерти, Мандрагора в пророчестве не ошибся. Мы прерываем злонамеренный разговор градом ударов шпагами и кинжалами, и нее – по телу Лоренсо Сальдуендо. Принц дон Фернандо кричит: 'Не убивайте его!», «Приказываю, не убивайте!», «Умоляю, не убивайте!», а сам бегает из угла в угол. Кровь Лоренсо де Сальдуендо сочится из более чем пятидесяти ран, он не успевает даже попросить об исповеди, в мгновение короче петушиного крика вручает он свою душу Люциферу.
Лопе де Агирре понял, что за всей той злобой и предательствами, за всеми теми распрями, что кончались кровью и смертью, всегда стояла ты, моя прекрасная и непреклонная Инес де Атьенса, Лопе де Агирре догадывается, что ты не остановишься я до тех пор, пока в живых будет хоть один из двенадцати, убивших дона Педро де Урсуа. Для Лопе де Агирре ясно, зачем ты отдавала свое несравненное тело двум мерзавцам, к которым испытывала отвращение. Лопе де Агирре предвидит, что следующим твоим хозяином, следующим твоим рабом, следующим твоим инструментом будет Роберто де Сосайя, не гнусный холуй короля Филиппа, как прежние, но храбрый и мятежный мараньонец. Лопе де Агирре зовет Антона Льамосо и Франсиско Карьона и отдает им приказание:
– Идите и убейте донью Инес де Атьенса!
Ты спокойно сидишь в хижине, расчесываешь свои черные волосы, скорбная и прекрасная Инес де Атьенса, и ждешь сообщений об ужасных событиях, которые должны произойти нынче. Вот откроется дверь, войдет солдат-мараньонец Роберто де Сосайя и скажет взволнованно: «Убили начальника стражи Лоренсо Сальдуендо!» или «Убили принца дона Фернандо де Гусмана!», а может: «Убили начальника штаба Лопе де Агирре!», любая из трех этих смертей доставит тебе радость, все трое участвовали в том низком заговоре против Педро де Урсуа. Инкские боги твоей матери предвещали, что прольется кровь Лоренсо Сальдуендо, инкские боги никогда не ошибаются в пророчествах, придет к тебе в хижину солдат-мараньонец Роберто де Сосайя, сообщит тебе о жестоком преступлении и останется спать с тобою.
Но дверь отворяется и появляется не Роберто де Сосайя, а два свирепых злодея из всех, какие есть у начальника штаба Лопе де Агирре, Антон Льамосо и Франсиско Карьон, прямо с порога они набрасываются на тебя, выталкивают из хижины и сквозь колючий кустарник, по острым каменьям волокут в сельву твое тело, несчастливая моя Инес де Атьенса.
Под сенью дерева, чей ствол темен, как твои глаза, они вонзают в тебя кинжалы и копья, твоя кровь душиста, как апельсиновый цвет, и ала, словно маки. Ты, Инес де Атьенса, дочь Честан Ксефкуин, бывшей наложницей принца Уаскара, дочь капитана Бласа де Атьенсы, бывшего солдатом Васко Нуньеса де Бальбоа; ты, Инес де Атьенса, не молишь о милосердии и не унижаешь себя плачем. Единственный стон вырывается у тебя в предсмертной агонии.
Когда приходят рабыни предать тебя погребению, на каменистой земле, заросшей кустарником, они находят самый прекрасный труп, какой когда-либо видела эта сельва, твои черные глаза все еще пылают гневом, точно горящие светильники, твои густые черные волосы неутешным трауром покрывают терновник, я люблю тебя, мертвая моя Инес де Атьенса.
Первым предупредил меня об опасности Мандрагора, мой маленький демон, вскоре пришли с сообщением солдат-мараньонец Роберто де Сосайя и хитрый капитан Педро Алонсо Галеас, и вот уже на пороге Гонсало де Гираль и Алонсо де Вильена, они рассказывают мне слово в слово все, что говорили на последних совещаниях у принца, где обсуждалось, как и когда убить меня. Гираль и Вильена, капитан и дворецкий дона Фернандо, предчувствуют, что борьба решится в мою пользу, и шаг этот совершают, дабы избежать рокового конца, который подстерегает всех моих врагов, мне безразлично, что ими движет, я встречаю их с распростертыми объятиями и нахожу для них место в своем сердце.
Горько упрекнув меня за справедливую казнь, которой я предал Лоренсо Сальдуендо и прекрасную донью Инес (Я не позволю вам, сеньор начальник штаба, впредь вершить бесчинства и беззаконие без моего ведома), и выслушав мой возмущенный ответ (Ступайте, ваше превосходительство, жарьте пончики, я больше не верю ни одному вашему слову, и нет у меня почтения к лживым севильцам, которые ведут двойную игру), принц распорядился отплывать назавтра с рассветом. Весть эту мне приносит капитан Мигель де Серрано и громким голосом передает следующее распоряжение:
– Его превосходительство принц приказывает вашей милости тотчас же явиться к нему в шатер на совещание офицеров…
– Передайте, ваша милость, его превосходительству принцу, что я не приду. На другие совещания, где отдавались распоряжения, о которых я не знаю, меня не приглашали. Сказать правду, капитан Серрано, так все сложилось, что нам не до разговоров.
Тут уж никого не обмануть, дон Фернандо со своими приспешниками вознамерились избавиться от меня, лишить меня жизни, я верю, семьдесят преданных мне мараньонцев не допустят такой подлости, я со своими людьми занимаю позиции посередине, в нескольких шагах от того места, где стоят на якоре бригантины, на эти бригантины я уже велел погрузить военное снаряжение и боеприпасы, оба судна покачиваются на воде, привязанные крепкими канатами к двум огромным деревьям, что растут перед моей хижиной. А принц стоит ниже по берегу, его от нас отделяет широкая заводь, перебраться через которую можно только на каноэ. Выше по течению находятся Алонсо де Монтойя и Мигель де Боведо с несколькими солдатами и сколькими-то индейцами из прислуги.
