в цене коровы и телята, кукуруза и фрукты.
И наконец, Лопе де Агирре постарался защитить честь порядочных женщин. Начиная доньей Марселой, супругой губернатора, и кончая не менее добродетельными супругами слуги Хуана Родригеса и плотника Педро Переса, все женщины с почетом принимались в том самом доме, где жила дочка Эльвира, дочь вождя. Лопе де Агирре без колебаний применял смертную казнь, если какой-либо солдат осмеливался дотронуться (против воли жертвы) до тела порядочной женщины.
Основываясь на этих столь разнообразных обстоятельствах, мы и сказали выше, что правление Лопе де Агирре на острове Маргариты не было ни жестоким, ни бессмысленным, как о том рассказывали вашей милости мстительные монахи и дурные летописцы.[31]
Того, что случилось потом, не ожидали ни я, ни ваша милость: Лопе де Агирре был покинут и продан другом, которому доверял больше всех, в которого больше всех верил, и с этого момента душа вождя стала еще чернее, еще недоверчивее. Педро де Мунгиа был моим самым близким товарищем, моим братом в радостях и печалях издавна, со времен незабываемого восстания, дона Себастьяна де Кастильи в Лос- Чаркас, вместе ходили мы убивать генерала Педро Инохосу, вместе получали прощение на условиях, что будем сражаться против мятежа Франсиско Эрнандеса Хирона, вместе бились при Чукинге, где я был ранен в ногу и охромел навсегда, вместе вернулись в забытый богом Куско, вместе отправились в поход Педро де Урсуа на завоевание сокровищ страны Омагуас, вместе встретили страшные события, уготованные нам судьбой на реке Мараньон. Я назначил тебя начальником моей стражи, освободив от этой должности Роберто де Сосайю, который когда-то хотел быть, но так и не стал любовником доньи Инес де Атьенса. Кому же, как не тебе, Педро де Мунгиа, в самый опасный и решающий миг мог доверить я, Лопе де Агирре, наиболее важные и тайные поручения?
Трое местных жителей, которые теперь бдительно и ретиво служат у мараньонцев, прибыли в крепость к Лопе де Агирре с сообщением чрезвычайной важности:
– В здешних водах есть два корабля, на которые вашему превосходительству легко наложить руку. Первый принадлежит купцу Гаспару Пласуэле, которого ваше превосходительство заключило в тюрьму за то, что он отказался говорить, где находится его корабль. Пресвятая дева – покровительница Валье явила чудо, указав нам, что корабль спрятан в бухте, в полулиге к северу от Пунта-де-Пьедра.
– А другой?
– Другой корабль будто специально приспособлен к планам и намерениям вашего превосходительства. На нем есть пушка и кулеврины, он хорош на ходу, а сейчас стоит на якоре у берегов Маракапаны, это на большой земле, но отсюда недалеко, сразу за соляными копями Арайи. Командует этим кораблем монах Франсиско Монтесинос, дьявольское отродье, глава ордена доминиканцев целой провинции, который отбыл с Маргариты в намерении обратить в христианство индейцев Гуайяны, но застрял в Маракапане. На корабле у монаха тридцать человек, но от них мало проку, потому как о войне они не помышляют и к ней не готовы.
Корабль, оснащенный пушками и кулевринами, в руках у какого-то монаха! Именно об этом мечтал Лопе де Агирре, именно это было ему нужно. Две бригантины, на которых они добрались до Маргариты, так истрепались, так износились в дороге, что он велел разобрать их и сжечь. В его распоряжении оставались всего-навсего три малых суденышка, которые он силой отобрал у местных купцов, и одно судно средних размеров, принадлежавшее губернатору Вильяндрандо, которое плотники еще только достраивали. Корабль с пушками под командою монаха стоит на якоре всего в нескольких лигах от него! Лопе де Агирре спешно велит позвать Педро де Мунгиа.
– Выбери себе два десятка лучших солдат, проводником возьми негра Альфонсо де Ньеблу, он верный слуга и хорошо знает местность. Ступай прямо в Пунта-де-Пьедру, захвати корабль Гаспара Пласуэлы и весь товар с корабля пришли мне с португальцем Кустодио Эрнандесом, который пойдет вместе с тобой. Сам же с остальными людьми отправляйся в Маракапану, где стоит корабль монаха. Не вступай в сражение, но застань врасплох и одолей хитростью этих простаков, завладей кораблем, расскажи им небывалую историю наших приключений на реке Амазонке, распиши им индейцев-людоедов, амазонок с тремя грудями и золотой ночной горшок принца Куарики, а как только монах Монтесинос зазевается, убей его без лишних размышлении, остальное же будет проще простого и сплошным для тебя удовольствием, труп монаха выкинь в море и возвращайся без промедления в порт Момпатаре на корабле, оснащенном артиллерией. Поторапливайся, Мунгиа!
Педро де Мунгиа отобрал двадцать человек, и прежде всех – уроженца Хереса Родриго Гутьерреса, приходившегося ему кумом. Они вышли из Пуэбло-де-ла-Мар на большой пироге, которая в случае надобности могла вместить тридцать пять человек, и взяли курс на северо-восток. Шесть матросов, охранявших корабль Гаспара Пласуэлы, сдались при первом же залпе двадцати аркебузов. Педро де Мунгиа захватил корабль и на пирогах отправил Лопе де Агирре все, что было в корабельных трюмах, а было там несколько арроб соленой рыбы и лепешки. Измена пришла позднее.
– Друг мой и кум Родриго Гутьеррес, – сказал Педро де Мунгиа вполголоса, они сидели на корме, солнце начинало освещать спокойные воды, корабль Гаспара Пласуэлы направлялся в Маракапану, – много раз думал я, что вся эта наша затея на службе у Лопе де Агирре кончится не чем иным, как провалом и погибелью. Все тираны, восстававшие в Индийских землях против короля, кончали жизнь виселицей или гарротой, даже такие могущественные, как Писарро, или жестокие, как Карвахаль, или великодушные, как Эрнандес Хирон.
– Ты полностью прав, – помолчав немного, ответил Родриго Гутьеррес, не поднимая глаз, ибо всегда смотрел в землю.
Педро де Мунгиа удовольствовался и таким согласием кума и пошел дальше в своем вероломстве. Он поговорил о том же с солдатами Антоном Пересом и Андресом Диасом, и те выказали полную готовность следовать его повелениям, должно быть, почуяв возможность спасти свои уже ничего не стоившие жизни. А если младший лейтенант Хуан Мартин, которому Лопе де Агирре поручил лично убить монаха Монтесиноса, попытается оказать сопротивление, не останется другого выхода, как утихомирить его кинжалом.
Никто не воспротивился позорному делу Педро де Мунгиа, даже младший лейтенант Хуан Мартин. Подняв белые флаги, они причалили к побережью Маракапана, как им и советовал Лопе де Агирре, однако не затем, чтобы напасть под маской дружелюбия, но для того, чтобы, забыв стыд, перейти на сторону короля Филиппа. В доказательство искренности своих намерений и повиновения они сдали аркебузы, кольчуги и шпаги доминиканскому монаху по имени Альваро де Кастро, который так перепугался, что намочил сутану. Когда появился сам глава доминиканского ордена провинции, они сделали ему полный доклад о походе, начатом в Перу губернатором Педро де Урсуа, о восстании Лопе де Агирре на земле Мачифаро, о смертях, которые приключились вслед за тем, возложив всю вину за пролитую кровь на злодея-вождя мараньонцев, Педро де Мунгиа называл Лопе де Агирре не иначе, как жестоким тираном, жестоким тираном, стократно жестоким тираном.
Глава ордена чрезвычайно обеспокоился, услыхав ужасы, о которых сообщил ему Педро де Мунгиа с приспешниками, страх объял всю Маракапану, более ста человек с аркебузами и копьями поднялись на вооруженный корабль главы доминиканцев и отправились вырывать Маргариту из лап лютого зверя, хотя
