— Так вот же Линда…
Девушки оглядели друг друга без особого тепла и одновременно процедили сквозь зубы:
— Хай, Линда.
— Пойдем, — шепнула Линда-первая и потащила его дальше.
— Слушай, а эта самозванка тоже Линда. Почему? — тихо спросил он, когда они удалились на два шага.
— А потому что у нас в «Пенни-Лейн» нет никакого порядка. Два Поля — Князев и Рейман, два Джорджа, целых три Йоки. Один чувак вздумал даже Джоном заявиться, только уж этого наш Джон не стерпел и объявил его Питом Бестом. Бардак! Хоть бы по старшинству определяли, что Ли. Я вот уже четвертый год Линда, а эта писюшка только весной себе такое имя взяла, потому что ей, видите ли, Поль Маккартни пласт подарил, с автографом…
— Который Поль Маккартни? Князев или Рейман?
— Нет, ты не понял. Настоящий Поль Маккартни, «битловский».
— Ничего себе! А как так получились?
— А папаша у нее дипломат или что-то в этом роде. Она пять лет в Югославии жила, сюда только поступать приехала, на сербохорватское. Там, значит, и адрес его раздобыла, и письмо написала, как она, простая советская девочка, аж с самого детства в него влюбленная, в кумира своего. А через месяц из Лондона бандероль…
— Неужели в самом деле Маккартни?..
— Очень сомневаюсь. Она, конечно, этот диск всем показывала, хвасталась. Но я так думаю, подпись подделала… Йоко, эй, Йоко!
Линда бесцеремонно принялась расцеплять целующуюся на подоконнике парочку.
— Лариска, да оторвись ты, завязывай лизаться! Девушка на подоконнике отстранила пылкого партнера и выпрямилась во весь свой немаленький рост. Лицо ее пылало праведным гневом.
— Какого члена!.. — начала она, но у вид ев, кто стоит перед ней, резко сменила тон: — Ой, Линдоч- ка, хай! Тебя Джонни спрашивал.
Быстренько оглядевшись, Линда наклонилась и прошептала на ухо Йоко-Лариске:
— Он у нас?
— Да, и Ринго с ним. Постучи три-два-три, он откроет.
— Ясно, — Линда переключилась на нормальную громкость: — Вот, знакомься, это Нил Баренцев.
— Йоко! — Лариска выставила руку с опущенной ладошкой. — Я слышала тебя на дискотеке. Супер! У тебя непременно должно быть клубное имя, только я все забываю, кто «битлам» на фоно подыгрывал — Джордж Мартин, Фил Спектор… Джордж у нас уже есть… Вот, будешь Филом, годится? Фил — Нил, почти то же самое.
— У нас кота Филом звали, — сказал Нил. — Можно я лучше Нилом останусь? Как Кэссиди.
— А это еще кто?
— Это… — Нил многое мог бы порассказать о Кэссиди, про которого узнал из книги, подаренной ему одним американцем, приезжавшим к матери в театр. Книга была о самых знаменитых американских битниках — Керуаке, Бэрроузе, Гинзберге, Кене Кизи. Всю книгу Нил, понятно, не прочитал, но главу о Кэссиди кое-как осилил. Потому что непутевого доктора всяческих наук, признанного последним истинным героем Америки и выведенного в «Полете над гнездом кукушки» под именем Мак-Мэрфи, звали так же, как Баренцева, Нилом. Тезка красиво жил и красиво умер — у полотна железной дороги посреди мексиканской пустыни, в наркотической горячке пересчитывая шпалы до Мексико-сити… Нил поглядел в необремененное интеллектом и необезображенное красотой лицо Йоко и сказал:
— Ударник у Джимми Хендрикса. Сейчас с Джорджем Харрисоном играет.
— Ой, погоди, я тогда имя запишу… Как ты сказал — Нил Кессоги?
Она принялась чирикать обгорелой спичкой на пачке из-под «беломора», а Нил завертел головой, ища глазами Линду. Но ее не было, зато к нему тут же подскочила Линда-два.
— Так и не узнал меня? — игриво спросила она.
— Не-а… Хотя погоди, ты в сто восемьдесят третьей школе до пятого класса не училась? Или до шестого…
— Не училась, — капризно сказала Линда-два. — Я сейчас с тобой учусь.
— Но у нас в группе всего две девчонки, и они…
— А я не в твоей группе. У нас общие семинары по языкознанию.
— Ну-ка, ну-ка… — Он вгляделся в ее раскрашенное, кукольное лицо. — Неужели Заволжская?!
— Задонская, — сердито поправила она. Вот это да! Серая мышка Задонская, которую он с первого взгляда зачислил в разряд тихонь-отличниц… То есть, не сказать, чтобы в нынешнем своем виде она стала ему более симпатична, скорее, наоборот. Но какая разительная перемена!
— Слушай, Марина…
— Линда! — Она топнула ножкой. — Марина я на факультете, и то для чужих!
— Но та, другая Линда…
— А она вообще не Линда! — Пухлые губы Марины Задонской предательски задрожали. — Она Олька, Олька Ильинская с албанского!
Задонская резко отвернулась и убежала в угол, а Линда-первая не заставила себя ждать. Подошла сзади, тронула за рукав, прошептала в ухо:
— Через пять минут жду тебя у лифта. Выходи незаметно… А то толпа рванет следом…
Нил ничего не понял, хотел переспросить, но ее уже не было.
Ему моментально сделалось до тошноты скучно среди незнакомых людей. Все они казались ему какими-то серыми, пыльными и удивительно вторичными, как бы пародирующими стиль и манеры хипующей западной молодежи. Да и пародирующей весьма уныло и по-советски благопристойно. Где наркотики, где секс, если не групповой, то хотя бы индивидуальный? Некстати вспомнился анекдот про групповой секс в трех странах — Швеции, Польше и СССР. В Швеции — это когда десять человек совокупляются, а одиннадцатый записывает на кинопленку. В Польше — десять человек эту пленку смотрят, а одиннадцатый крутит. В СССР же десять человек слушают, а одиннадцатый рассказывает, как он в Польше видел фильм про то, как в Швеции десять человек занимаются групповым сексом. Такая вот асимптота получается…
Пока он предавался этим размышлениям, у него трижды стрельнули покурить, дважды наступили на ногу и раз предложили задешево купить совсем капельку попиленный двойной альбом «Битлз» в венгерской перепечатке. Тут он решил, что пять минут, назначенные Линдой, истекли, и пора идти на конспиративное рандеву.
Линда перехватила его на площадке и тут же увлекла за лифты, на лестницу.
— Слушай, что все это значит? — спросил Нил, спускаясь вслед за ней.
— Ринго приехал! — возбужденным полушепотом проговорила Линда. — Хотел спокойно с Джоном, Йоко и со мной посидеть, а сегодня пятница, клуб, к Джону пиплов набилось немерено…
— И что?
— Не всю же ораву поить-кормить? А потом Ринго всей этой колготы не любит…
— Чего не любит?
— Колготы, — повторила Линда. — Ну, суеты, толчеи. Вот они с Джоном и заперлись у Йоко в комнате. И она туда подойдет, как только с этим придурком Миком развяжется…
Нил остановился.
— Ты чего? — удивленно спросила Линда.
— Знаешь, я, наверное, домой пойду. А то неудобно получается. Я же буду лишний, меня никто не приглашал.
— Как никто? А я?
— Но ты…
— Для них мое слово — закон! — Она рассмеялась. — Ладно, не парься. Они сами просили тебя привести. Очень хотят познакомиться с крутым рок-мэном Нилом Баренцевым.
— Откуда они знают?
— Слухами земля полнится.
