— А, так ты уже познакомился с нашим шахматистом-энтомологом? Милейший старый чудак. Его зовут доктор Доктор. То есть, его действительно зовут Доктор, но доктор он не настоящий, в смысле, не врач… Старички друг друга терпеть не могут. Доктор Доктор говорит, что тот, второй, злостно исказил историю его любви к… Ой, кстати, я тебя обязательно познакомлю с Долли Хейз, отличная тетка, мы с ней заняли второе место на чемпионате по бриджу. Нас только сестрички Монтгомери обскакали, но с ними не потягаешься…
— Погоди, погоди… Долли Хейз, сестрички Монтгомери…
— Ну да, близняшки, Джун и Джули, их друг от дружки не отличить, только у одной шрам на запястье… Да, так вот, наш доктор Доктор в отместку слямзил у него и профессию, и хобби — то есть, бабочек и шахматы, — и даже пенсне завел, и так хорошо его передразнивать научился, что мы все тут со смеху под столы падаем. Как они тут третьего дня за ужином сцепились…
— Постой, кто с кем сцепился?!
— Ну, Набоков с Доктором…
— Набоков? Разве он еще жив?
— А ты?
— Не знаю, — честно признался Нил. — Иногда кажется…
— Вообще-то у нас этим интересоваться не принято, — слегка надув губы, сказала Бетси. — Жив, умер — дело сугубо личное…
— Бетси, лапочка, спасибо, что подменила… — Из-за дивана проворно вышел худощавый, длинноволосый парень в оборванных по колено джинсах и выгоревшей черной майке с надписью «Live Super». Парень наклонился, расцеловал Бетси в обе щеки и с улыбкой протянул Нилу жилистую ладонь. Нил вгляделся в его лицо. Большие прозрачные светло-карие глаза, правильные, немного астенические черты, ассоциирующиеся обычно с высокой одухотворенностью. Рыжие, чуть вьющиеся волосы, длинная негустая борода. Боже, но это же… Сходство, на грани кощунства…
— Господи Иисусе… — невольно пролепетал Нил… Парень улыбнулся еще шире, разжал руку, вытянул ее к противоположной стене, сделал какое-то сложное движение пальцами — и остолбеневший Нил услышал первые аккорды бессмертного альбома «Иисус Христос — Суперзвезда».
— И все же предпочту, чтобы меня называли Верджил, — усмехнулся парень. — И чудеса не по моей части. Обычное сенсорное дистанционное управление. Можно и с изображением, но покамест воздержимся. Здесь много всяких таких штучек, я покажу, но для начала…
Верджил исчез за диваном, и Нил в зеркале увидел, как он по-хозяйски орудует за стойкой. Тихо, вкрадчиво зажужжал какой-то агрегат.
— Бетси, киса, тебе, как всегда, сламмер?
— Да, только совсем слабый и побольше льда. — Она подмигнула Нилу.
— А тебе, Нил?
— Не знаю… Пивка можно?
— Какого? В баре бочкового двенадцать сортов и примерно двадцать бутылочного и баночного. От прозрачного, как водичка, до черного, как деготь. В большой столовой на панно еще триста двадцать видов, а если захочется чего-нибудь совсем экзотического, то в погребах точно есть. От соргового из Микронезии до «жигулевского» из Конотопа.
— На твое усмотрение…
Нил судорожно допил ликер. В голове слегка зашумело. Одна из стенок чуть наклонилась, но тут иге приняла первоначальное положение.
— Может, «Дос-Эквис»? Светлое, терпкое, чуть отдает текилой. Тебе понравится.
— Давай…
Через мгновение Верджил появился с напитками, раздал, оставив себе стакан с чем-то мутным, красноватым, пенистым.
— Cheers! — сказал он, плюхаясь в кресло напротив. — За тебя, Нил. Чутье мне подсказывает, что это не последний твой визит. Кто хоть раз нашел сюда дорогу…
— Слушай, я как раз хотел спросить… — На лице Верджила проступило настолько странное выражение, что Нил спросил совсем не то, что намеревался: — Что ты такое пьешь?
Верджил спокойно, расслабленно улыбнулся.
— Свежий морковный сок.
— Сок? Но тут столько всего…
— Именно поэтому каждый здесь пьет, что захочет.
— Понятно…
Нил отпил пива, которое, наложившись на только что принятый ликер, не очень ему понравилось.
— Знаешь, чтобы не утомлять Бетси, перейдем в столовую. Там и поговорим.
— Верджил, вы мне нисколько… — Бетси помолчала. — О да, конечно, идите. Нил, тебе будет интересно.
Двери в круглую столовую бесшумно и мягко отъехали вверх, будто занавес, и они оказались в громадной, залитой неярким солнцем полусфере. Противоположная от входа стена представляла собой сплошное пространство высоких окон, из которых открывался вид в великолепно ухоженный сад, несколько японский по стилю, совсем не похожий на тот, что перед домом. За садом виднелся кусочек моря, розового от закатных лучей. Окна были французские, то есть служили одновременно и дверьми. Нил обратил внимание, что некоторые из окон плотно зашторены.
— Это особые окна, так называемые порталы, — пояснил Верджил, без труда прочитав мысли Нила. — Они выходят совсем в другие места, и без хорошей подготовки в них не рекомендуется даже заглядывать, поскольку иные из этих мест далеко не так приятны, как наш Фрамбуаз Дорэ.
— Фрамбуаз Дорэ? — переспросил удивленно Нил.
— Присядем?
Они уселись за ближайший столик, причем Верджил тут же непринужденно закинул босые ноги прямо на белую скатерть и продолжил:
— Фрамбуаз Дорэ — это старинное название того дивного местечка, где мы сейчас находимся. Впрочем, оно давно уже не употребляется, и мы называем его просто
— Отчего же нет? Милый дом, родной дом.
— Это не совсем то. Родной дом — это место, где ты родился, или где живешь, или где живут твои родители, а
Нил узнал цитату, и это несказанно его вдохновило:
— Наш поэт? Это же Роберт Фрост сказал! Здесь что, Америка?
— Не совсем… Скажем так, Запад.
— Запад вообще? Как это?
— Ты, наверное, уже понял, что у этого места свои, особые отношения с пространством и временем… Так уж повелось, что, мечтая о лучшей жизни, человек всегда обращал свой взор в сторону заката. Вспомни Западный рай Индры, вспомни Платона, вспомни Острова Блаженных в преданиях кельтских народов. У американских индейцев, самого западного, с точки зрения географии, народа, путь в Страну Большой Охоты лежал на запад. На запад же уплывали, покидая Средиземье, эльфы господина Толкина… А орды Чингисхана, а американские пионеры — думаешь, их не вела все та же извечная мечта о блаженном Западе?
— Но Спаситель придет с Востока! — неожиданно выпалил Нил.
Верджил улыбнулся в ответ:
— Придет с Востока и уведет спасенных — куда? Спасителям едва ли свойственны кривые пути.
Верджил усмехнулся, достал из кармана джинсов помятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, затянулся. Нил вдохнул аромат небывалой сладости и силы.
— Эт-то что? — с легкой запинкой спросил он.
