– Очень.
– А что вы мне привезли?
– Это зависит…
– От чего?
– От того, смотрел ли ты за моей виллой, пока я отсутствовал.
– Конечно, смотрел, как обещал.
– Кто-нибудь приходил?
– Нет, я никого не видел.
– Ты совершенно уверен?
Парень кивнул. Англичанин достал из чемодана красивую сумку, сшитую вручную из мягкой испанской кожи, и вручил ее парнишке.
– Это тебе для книжек – чтобы ты больше не терял их по пути из школы домой.
Парнишка поднес сумку к носу и понюхал новую кожу. Потом сказал:
– А у вас нет сигарет?
– Ты не скажешь матери?
– Конечно, нет!
Мужчины делали вид, что правят на Корсике, но настоящая власть была в руках матерей. Англичанин протянул парнишке полупустую пачку. Парнишка сунул сигареты в сумку.
– Еще кое-что.
– А именно?
– Дон Орсати хочет поговорить с вами.
– Когда ты его видел?
– Сегодня утром.
– Где?
– В городке, в кафе.
– А где он сейчас?
– В городке, в кафе.
«Напряженная у Орсати жизнь», – подумал Англичанин.
– Пригласи дона ко мне на виллу к ленчу. Но скажи ему: если он рассчитывает поесть, пусть приносит с собой еду.
Парнишка улыбнулся и бросился бежать – кожаная сумка как знамя развевалась за его спиной. А Англичанин включил скорость и поехал дальше. В полумиле от своей виллы он нажал на тормоза, и джип остановился в облаке красной пыли.
Посреди узкой дороги стоял большой козел. Он был пегий с белым хохолком и рыжей бородой. Он был, как и Англичанин, в шрамах от пережитых боев. Козел ненавидел Англичанина и, когда ему заблагорассудится, перегораживал дорогу к его вилле. Англичанин много раз мечтал разрешить этот конфликт с помощью револьвера «глок», который лежал у него в отделении для перчаток. Но животное принадлежало дону Касабьянке, и, если оно пострадает, начнется месть.
Англичанин погудел. Козел дона Касабьянки вскинул голову и вызывающе уставился на него. У Англичанина было два выбора – оба малоприятных. Он мог выждать, пока козел отойдет, или мог попытаться сдвинуть его с места.
Он долго смотрел через плечо, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает. Тогда он распахнул дверцу и ринулся на козла, размахивая руками и крича как сумасшедший, пока козел не отступил и не бросился в маккья. «Маккья – самое подходящее для него место, – подумал Англичанин, – место, где в свое время скрывались все воры и бандиты».
Он снова сел в свой джип и поехал к вилле, думая о том, какой это позор. Он высокопрофессиональный убийца, а не может добраться до собственного дома, не претерпев сначала унижения от гнусного козла дона Касабьянки.
На Корсике достаточно было искры, чтобы вспыхнула кровная вражда. Оскорбление. Обвинение в жульничестве на рынке. Разрыв помолвки. Беременность незамужней женщины. Однажды в городке, где жил Англичанин, сорок лет длилась вражда из-за ключей от церкви. Вслед за первоначальной вспышкой вскоре начинались беспорядки. Убивали быка. Владелец быка в ответ убивал мула или отару овец. Срубали ценную оливу. Рушили забор. Сжигали дом. Затем начинались убийства. И так оно шло и шло – иногда на протяжении поколения, а то и больше, пока стороны не утрясали свои разногласия или, устав, не прекращали борьбу.
На Корсике большинство мужчин охотно сами совершали убийства. Но всегда находились такие, кому нужно было, чтобы другие проделали кровавую работу за них: аристократы, слишком брезгливые, чтобы пачкать руки, или не желающие рисковать и быть арестованными или высланными; женщины, которые не могли убить сами или у кого не было родственника-мужчины, способного совершить это вместо них. Такие люди полагались на профессионалов:
Клан Орсати владел отличной землей со множеством олив, и их масло считалось самым сладким на всей Корсике. Но они не только занимались производством отличного оливкового масла. Никто не знает, сколько корсиканцев умерло на протяжении веков от рук убийц, нанятых Орсати, – меньше от самих Орсати, – так или иначе, число их, по местным преданиям, исчислялось тысячами. Оно могло бы быть значительно больше, если бы не соблюдаемый кланом строгий отбор. В старые времена Орсати следовали определенному правилу. Они не прибегали к убийству, пока не убеждались, что человек действительно был оскорблен и требовалась кровавая месть.
Антон Орсати принял управление семейным бизнесом в неспокойные времена. Французские власти сумели выкорчевать кровную вражду и вендетту на всем острове, кроме самых отдаленных мест. Лишь немногим корсиканцам требовались теперь услуги
Орсати всегда немного забавляло то, что самым умелым из его наймитов был не корсиканец, а англичанин из Хайгейта, что в северной части Лондона. Только Орсати знал правду о нем. Что он служил в знаменитых Специальных воздушных силах. Что он убивал в Северной Ирландии и в Ираке. Что бывшие хозяева считали его мертвым. Однажды Англичанин показал Орсати вырезку из лондонской газеты. Некролог о себе. «Очень полезная штука при такой работе», – подумал Орсати. Люди редко ищут покойника.
Возможно, он родился англичанином, но Орсати всегда считал, что у него беспокойная душа корсиканца. Он говорил на местном диалекте так же хорошо, как Орсати, не доверял пришельцам и ненавидел всякую власть. Вечером он сидел на городской площади со стариками, ругал мальчишек, гонявших на скейтбордах, и ворчал по поводу того, что молодежь не соблюдает старый порядок вещей. Он был человеком уважаемым – иногда слишком уважаемым, по мнению Орсати. Тем не менее он был превосходным убийцей, самым лучшим, какого когда-либо знал Орсати. Его учили самые знающие убийцы планеты, и Орсати многому научился у него. Он идеально подходил для некоторых заданий на континенте, поэтому-то Антон Орсати и приходил к нему на виллу в тот день, нагруженный бакалеей.
Орсати был выходцем из аристократической семьи, но по одежде и еде почти не отличался от paesanu, что обрабатывают его землю вдоль ведущей в долину дороги. Он ходил в белой рубашке, расстегнутой до середины его груди колесом, и в пропыленных кожаных сандалиях. Его «завтрак», который он приносил с собой, состоял из куска хлеба грубого помола, бутылки оливкового масла, ломтя ароматной
