— Да, но прошло еще мало времени, — объяснил он терпеливо таким тоном, каким обычно разговаривают с детьми. — Сейчас, конечно, не те времена, когда достаточно было внебрачной беременности Ингрид Бергман, чтобы положить конец ее карьере. Общество переменилось… Делайте что хотите, пьянствуйте, принимайте наркотики… Простите, я не имел вас в виду, разумеется, — поспешил он пояснить. — Однако есть вещи, на которые это самое общество смотрит до сих пор непримиримо. Например, совращение малолетних!.. Да, да, я знаю! — он поднял руки, предотвращая вспышку гнева. — Знаю, ваш супруг невиновен. Но, уверяю вас, не все в это поверили, и не все поверят даже после официального пересмотра дела. Так что лучше подождать некоторое время, прежде чем вся эта история не выветрится из обывательских мозгов. Не забывайте, что на студии сидят такие же обыватели, в том числе и в продюсерских креслах. Я вот, например — типичный пример этого самого обывателя. Мои симпатии на вашей стороне, поверьте, я советую вам это из лучших побуждений… Примите мой совет, и я обещаю вам главную роль в новом блокбастере. Бы знаете, что мы собираемся экранизировать комиксы о Человеке- блохе?
— Мое детство, господин Голд, прошло в отсталой стране! Я воспитывалась на разного рода классике. Все эти Толстые, Достоевские, Шекспиры… И с горечью осознаю, что в моем образовании огромный пробел, который мне, увы, не восполнить…
Голд от души рассмеялся. Если бы они находились в более приватной обстановке, он, вероятно, расхохотался бы во весь голос.
— Полно! — сказал он. — Мы ведь профессионалы, а я говорю о проекте, который стоит больше, чем все экранизации Шекспира вместе взятые! У нас уже есть кандидат на мужскую роль! По сюжету у Блохи есть мать, и я хотел бы, чтобы эту роль исполнили вы. Роль не очень большая, но она важна. Помните, Марлон Брандо появился в начальном эпизоде «Супермена»? Ну, не важно! Главное, что мое предложение действительно только в случае, если вы не будете форсировать, так сказать, ситуацию с вашим супругом, которому, я, поверьте, искренне сочувствую…
Закончив, он извинился и поспешил по своим делам, оставив Татьяну в одиночестве. У нее теперь было немного «времени на размышление». Его покровительственная улыбка говорила ясно, что Джоэл Голд уверен — она поступит так, как он сказал. Ради роли мамы Блохи.
Блоха, ха-ха!
Ларина посмотрела ему вслед с ненавистью. Типичная акула капитализма, какую обычно любили изображать советские карикатуристы. Не хватало только цилиндра, смокинга и бабочки. Никаких человеческих эмоций, никакого понимания — одни деньги на уме. И еще этот снисходительный тон, который она поначалу объясняла своей национальностью. Этот индюк наверняка полагает, что в России, откуда она приехала, медведи бродят по улицам! Но нет, дело было не в этом, Джоэл Голд просто был женоненавистником и брал тот же тон в разговоре и со своими соотечественницами. «Станешь поневоле феминисткой, — думала она, глядя на удалявшегося вразвалочку продюсера, — мужская шовинистическая свинья! Прокурора на тебя нет». Несмотря на пресловутые американские законы, которые, казалось, не должны оставить шанса таким динозаврам, как он, их порода продолжала успешно существовать. Впрочем, господа вроде Голда могут оплатить свое право быть самими собой.
Несмотря на все ужасы, которыми пугал ее продюсер, она уже твердо решила, что должна быть с мужем. Вся эта история слишком затянулась, она чувствовала, что должна разрубить этот узел. Не только и не столько ради карьеры, которой скандалы пока шли только на пользу, сколько для себя самой.
В качестве презента для Павла она выбрала роскошный «ягуар». Эксклюзивная отделка — машина стоила как целый гараж шестисотых «Мерседесов». «Откупаюсь, замаливаю грехи…» — говорила она себе. Павел не сказал пока ни слова о ее нашумевшем романе. Он еще словно не верил в свое неожиданное освобождение и наслаждался каждой минутой, проведенной в обществе детей и жены.
— Вот это да! — он обошел машину кругом. — Черт возьми, какая роскошь!
— Я думаю, ты справишься!
— Немного боязно даже! — признался он. — Вдруг я ее сейчас от волнения грохну о первый попавшийся столб?
— Купим другую! — сказала она.
Да, как он мог забыть, просто купим другую. Словно речь шла об игрушечном автомобиле. Не волнуйся, мама купит тебе другую!
— Разница между детьми и мужчинами только в том, что у последних игрушки дороже!
Этим утром ей довелось побеседовать с журналистом из русского журнала. Этот тип сумел перехватить ее в промежутке между несколькими встречами. Татьяна, разумеется, знала, что ее имя известно теперь в России так же хорошо, как и в Америке. Церемония вручения, пусть и в сокращенном виде, транслировалась по одному из центральных каналов, а весть о получении ею «Оскара» еще раньше прозвучала во всех новостях.
Молодой человек был предельно деликатен перед началом интервью, которое запросто могло не состояться — в этот день у Тани Розен было запланировано еще несколько важных встреч. Но когда все нюансы были утрясены, и Татьяна смогла уделить репортеру время, молодой человек превратился в настоящего хищника, который мог бы заткнуть за пояс и самого Страшилу Тони из «Лос-Анджелес Таймс». Только с Таней Розен-Лариной ему не повезло, она уже приобрела необходимый опыт в общении с американской и европейской прессой, так что вполне могла за себя постоять. Хотя агрессивность этого журналиста неприятно ее поразила — почему-то казалось, что соотечественник должен был быть более доброжелателен.
Речь зашла о ее гонорарах.
— Вам не кажется, что суммы, которые получают здесь, на Западе, кинозвезды, скажем так, — чересчур огромны?..
Татьяна и сама так считала несколько лет тому назад, когда ей доводилось слышать о том, сколько миллионов получил очередной супермен за фильм, в котором произнес всего десять слов.
Однако теперь она смотрела на эти вещи несколько иначе и репортера, который, судя по улыбке, полагал, что вопрос, собственно говоря, сугубо риторический, ждал решительный отпор.
— Во-первых, не стоит обобщать! — предложила она. — Огромными гонорарами могут похвастаться небольшое количество людей и именно здесь, в Голливуде. На остальном «Западе», скажем, во Франции, гонорары, к сожалению, не столь высоки. Я говорю «к сожалению», потому что во французском или британском кинематографе множество талантливых актеров. Но я не считаю нужным стесняться своих гонораров. Поймите, я, Пейдж или Шварценблюхер получаем свои миллионы не потому, что щедрый дядя продюсер отстегивает нам с барского плеча… Здесь Голливуд, здесь правит бизнес. Людям платят бешеные деньги, потому что фильмы с их участием приносят огромные прибыли. И это справедливо.
Журналист был сражен не столько аргументами, сколько жаром, с которым Татьяна отстаивала коллег. Она и сама почувствовала, что увлеклась и замолчала. Впрочем, это была не телевизионная съемка, и можно было позволить себе немного выпустить пар.
— Вы не думали о том, чтобы сняться в русском фильме?
— Я видела несколько русских картин, сделанных в последние годы. Их уровень оставляет желать лучшего. Создается впечатление, что даже лучшие режиссеры растерялись с приходом в страну капитализма и утратили былое мастерство. Впрочем, я уверена, что это трудности переходного периода и уже скоро мы увидим по-настоящему достойные работы.
— А что вы думаете о влиянии Голливуда на русский кинематограф?
— Полагаю, что если русское кино сумеет перенять лучшее, что есть здесь, — профессионализм, высокое техническое мастерство — и при этом сохранит лучшие духовные традиции советского кинематографа, это пойдет ему только на пользу.
— То есть вы не усматриваете угрозы в обилии американских фильмов на русских экранах?
— Кино, как любое искусство — интернационально. Оно может быть плохим или хорошим, а это не зависит от того, где снят тот или иной фильм. Если говорить о влиянии, то оно неизбежно. Мы живем в огромном мире… Но если молодые режиссеры не сумеют удержаться от слепого копирования, то вина за это будет лежать не на американском кинематографе.
— Другими словами, — вкрадчиво закончил журналист, — вы хотите сказать, что это — your
