деловом русле, безо всяких лишних эмоций.
— Как я и предполагал, у вас нет четкого плана действий относительно будущего Ордена, — сказал Берч.
Вещи сейчас назывались своими именами. Подозрения отошли на второй план. Если Хэмфри Ли Берч, начальник Федерального бюро расследований, и не был другом леди Морвен, у них были общие цели.
— Очевидно, у вас он есть, — сказал Баренцев.
Берч кивнул:
— Получив контроль над обеими партиями, мы разделим сферы влияния, прекратим грызню и сдержим разрушительный эффект от некоторых операций, которые обещают принести высокие дивиденды Ордену, но которые могут непредсказуемым образом отразиться на будущем как Америки, так и самих господ иллюминатов.
— Обычно они неплохо решают свои проблемы, — напомнил Баренцев.
— Говоря «они», вы имеете в виду — «мы»? — осведомился Берч.
— Да!
— Но сейчас наступает момент, когда вам и вашим друзьям так или иначе придется пересмотреть взгляды на устройство Ордена. И все мы здесь заинтересованы в том, чтобы помочь им адаптироваться к новым реальностям как можно быстрее…
Татьяна улыбнулась, вспомнив надменные физиономии своих подданных, ощущающих себя властителями мира. Они и не подозревают, что всем им уготована роль подопытных крысок.
— Что ж, давайте обсудим некоторые детали, — продолжил Берч. — В качестве места собрания я предложил бы один замок во Франции, который…
— Но место и время давно определены, — прервала его Татьяна. — Через день мне надлежит быть в Майами.
— Вот как? — Берч поднял кустистые брови. — О, так вам еще не сообщили?.. Странно.
— Что мне должны были сообщить? — напористо спросила Татьяна.
— Одну новость. Как таковая, она не очень радостна, но для нас как нельзя…
На сей раз директора ФБР прервала мелодия «Половецких плясок».
— Простите, — Татьяна нажала кнопочку мобильного телефона. — Я слушаю.
— Ваша светлость, — голос Уильяма Петти был исполнен такого трагического пафоса, что у нее екнуло сердце. — С глубочайшим прискорбием сообщаю вам о безвременной кончине мистера Джеймса Мэррика Хэммонда, последовавшей в ночь на девятнадцатое декабря сего года…
Татьяна с облегчением перевела дух. «Ничего себе безвременной! — подумала она с объяснимым злорадством. — Старому упырю было лет сто, не меньше».
— Передайте мои соболезнования миссис Хэммонд и мистеру Джеймсу-младшему. Какая невосполнимая утрата! — «Особенно для тебя и твоего дружка Макмиллана», — добавила она про себя.
— Церемония прощания с покойным состоится… — тоном заправского церемониймейстера вещал Петти.
— На этот день у нас были совсем другие планы, — дослушав его тираду, заметила Татьяна.
— Человек предполагает — бог располагает! — назидательно изрек Петти. — В связи с этими скорбными обстоятельствами намеченное мероприятие переносится на неопределенный срок… Думаю, полтора-два месяца будет достаточно, — закончил он уже обычным деловым тоном. — Целую ручки, мадам.
— М-да, страна потеряла крупного налогоплательщика, а нефтяное лобби — испытанного бойца, — резюмировал Берч. — Мир его праху, как говорится, все там будем… Итак, вернемся к нашим баранам. Это место, Занаду, — он обвел рукой вокруг себя, — также идеально подходит для задуманного, но полагаю, со стороны Капитула будут веские возражения. Многие из стариков откажутся от путешествия морем или на вертолете. Тяжело, да и опасно. С возрастом начинаешь чаще думать о безопасности, о бессмертии души, это ли не парадокс?
— Не знаю, — сказала Татьяна, которой почудился какой-то скрытый намек в этих словах.
— Да, разумеется, — он улыбнулся.
— На самом деле, преимуществ в данном случае не так уж и много! — возразил Баренцев.
— Мне не хотелось бы видеть здесь этих людей! — категорически мотнула головой Татьяна.
У нее и в самом деле возникло крайне неприятное чувство, стоило представить компанию этих чудовищ, засевшую в Занаду. Особенно, если погода испортится.
— В таком случае, снимаю предложение окончательно! — сказал Берч. — Тем более, что кое-кто из них осведомлен о здешних чудесах и может начать сомневаться в увиденном раньше, чем нам это нужно. А что касается оборудования и прочего, то все это можно легко разместить в замке. Если кому-нибудь придет в голову затеять задним числом расследование, он ничего не узнает. Впрочем, это уже не будет иметь значения.
Они беседовали как старые друзья-заговорщики, которые только недавно расстались и вот собрались снова, чтобы обсудить нюансы предстоящей операции. Когда господин Берч удалился на покой, Татьяна еще долго сидела, разглядывая его фотографии и словно продолжая мысленный диалог с ним. Человек, занимавший такую должность, как он, неважно где — в России или Америке, по определению должен быть монстром. Или это в ней говорит предубеждение советского человека против любой власти и в первую очередь — силовых структур?
«Нет, господин Берч, — говорила она себе, разглядывая снова и снова собранные секретарем снимки, — вы темная лошадка! Очень темная. И если бежать с вами в одной упряжке — себе дороже может выйти. Только придется, видимо! Ничего не поделаешь!»
Впрочем, американец произвел на нее самое благоприятное впечатление, как бы ни хотелось ей убедить себя в обратном. Теперь она и на снимки эти самые смотрела совсем по-иному. Берч чем-то напомнил ей Макса Рабе, особенно здесь, в Занаду, в этой обстановке. И кажется, не только ей одной.
— Мистер Берч еще к нам заглянет? — спросил тем же вечером Нил-Ро, когда Тата пришла попрощаться с ним перед сном.
— Тебе бы этого хотелось? — удивленно подняла брови Татьяна, накрывая его одеялом.
— Он рассказал много интересного и обещал показать Академию в Куантико…
— Ясно!
— А Тому он не понравился.
— Вот как?
— И Том ему не понравился. Я думаю, это оттого, что Том перешел из ФБР работать к папе Нилу…
Татьяна покачала головой, дивясь такой рассудительности. Потом укутала его одеялом и вышла.
Хэмфри Ли Берч, оставшись один в просторной комнате, подошел к окну и распахнул его, несмотря на царившую на улице непогоду. Несколько дождевых капель ударили его в лицо. Он вдохнул воздух полной грудью. Вгляделся в грозовую темноту, молнии прорезали небо над поместьем. Господи, какая буря. Как по заказу.
Раскаты грома сотрясали землю, словно уже приближались всадники Апокалипсиса… Хэмфри Ли Берч, человек, которого никто до сих пор не мог заподозрить в излишнем романтизме, человек, пожимавший когда-то руку самому Гуверу, стоял сейчас у открытого окна и размышлял о вещах, весьма далеких от его родного ведомства. Размышлял о четырех убийцах на костлявых клячах, готовых обрушить кары на род человеческий… Об эфемерности человеческой жизни и о духе, что переживет бренное тело.
— Круги грозовой луны к Ла-Плате плывут, озаряя небесный свод. Смерть и ворон парят над ними, Суини — страж роговых ворот… — пробормотал он речитативом строки из Элиота, почти как молитву.
Он вытянулся в постели и почти сразу погрузился в сон. Тьма объяла его, и в ней не было ни образов, ни голосов, ничего. Только абсолютный беспредельный покой…
— Он шантажист, — сказал Баренцев, когда остался наедине с Захаржевской.
Непогода за окнами вполне соответствовала настроению, которое владело сейчас ими. Волны штурмовали неприступные скалы. Темные облака неслись по небу и казалось, конца им не будет, и утро уже никогда не настанет.
— Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна освещает снег летучий, мутно небо, ночь мутна…
