охоты появляюсь, притаилась на втором этаже прямо над его вечно пузырящимися жаровнями. Когда удача отворачивается, в жутком пейзаже мне чудится послание из преисподней.
Пока вывеска на двери гласит: «Ф. Кастор. Изгнание нечисти», но сейчас это утверждение можно назвать откровенной ложью. К уничтожению призраков я отношусь куда щепетильнее, чем раньше, и с трудом припоминаю, когда занимался этим в последний раз. В целом, это, наверное, к лучшему. Тем не менее каждому человеку нужно занятие, а меня Господь создал явно не для тяжелой работы, обделив и физической силой, и терпением. Итак, я все-таки решился на шаг, который обдумывал уже давно и сегодня собирался сделать его официально.
В десять часов дождливым майским утром за шаурму Грамбас даже не брался. Я постучал в дверь: неужели до сих пор спит? Через некоторое время в окно справа высунулась блестящая лысая голова, и водянистые карие глаза близоруко уставились на меня сверху вниз. По крайней мере до пояса (к счастью, дальше я не видел) Грамбас был голым.
— Мать твою, Кастор, сколько можно! — просипел он. — Приходи ближе к полудню.
— Брось ключи! — предложил я. — Мне нужен только сверток из подсобки.
Тяжело вздохнув, хозяин восточной кухни кивнул и ненадолго исчез. Ключи вылетели из окна почти мгновенно, и, бросившись за ними, я едва не попал под колеса фургона, который развозил мороженое. Несколько шагов вдоль дома — и я проник на задний двор через калитку с насквозь проржавевшими петлями. Подсобку охраняла совсем другая дверь: армированная сталью, с тремя висячими замками. Грамбас отлично знает своих соседей и великодушно прощает все грехи, однако спонсировать не желает.
Отперев замки, я оставил их висеть на откидных болтах. Для меня вполне естественно оценивать профессиональные качества запорных устройств: вскрывать их я научился у домушника и, хотя мир шагнул в царство электронных ключей и комбинационных кодов, прекрасно ориентируюсь в стандартных механических моделях, которыми пользуется большинство людей. Один из трех замков оказался кустарным, даже без фабричной маркировки, второй — почтенным классическим «Сквайром», а третий — пикантной титановой малюткой «Мастер лок». Номер один и номер два я смог бы вскрыть без ключа в любое время дня и ночи, а вот с третьим пришлось бы повозиться. Я бы справился, конечно, но без особых причин пробовать не хотелось.
В подсобке было безукоризненно, даже патологически чисто. Вдоль одной стены от пола до потолка возвышался аккуратный штабель ящиков, у противоположной — три морозильных шкафа, стоящих рядком, словно гробы. Мой сверток лежал на полу: полтора метра длиной, полметра шириной и сантиметра три толщиной, а сверху одно-единственное слово «Кастор», жирно выведенное черным маркером. Я подобрал его и двинулся к выходу, по дороге захватив набор инструментов Грамбаса. Мой инструментарий состоит из трех гаечных ключей и мотка веревки, и последний раз мы с ним встречались году эдак в 1998-м. Закрыв замки, я вышел на улицу.
Новую вывеску я заказал по размерам старой, так что задача вполне соответствовала моим скромным способностям. Можно было бы даже использовать те же самые шурупы, только один проржавел насквозь и обломился, когда я пытался его выкрутить. Несмотря на эту маленькую неудачу и усилившийся дождь, минут через десять «Ф. Кастор. Изгнание нечисти» превратилось в «Феликс Кастор. Спиритические услуги». Формулировку я украл у покойного коллеги, но, черт подери, он погиб, пытаясь меня убить, а до этого обворовывал, так что угрызениями совести я особо не мучился. Куда важнее было то, что больше я не нарушал Закон о торговых названиях. Оставалось только сидеть и ждать, когда потянутся клиенты.
О том, что именно входит в емкое понятие «Спиритические услуги», подумаю в другой раз. Уверен, ответ найдется сам, ни с чем другим я эти услуги не спутаю.
Когда я заносил инструменты обратно, навстречу вышел Грамбас, держа в руках две пятилитровые бутыли растительного масла. Увидев меня, он остановился и опустил ношу на землю.
— Чуть не забыл, к тебе приходили клиенты. Целых два.
Я изумленно вскинул брови. Вот это новость, особенно в нынешней ситуации!
— Когда?
— Сегодня утром, часов в семь. Когда Майя вернулась от оптовиков, они мокли под дождем. Она их пожалела и продолжала жалеть, пока я не надел брюки и не спустился вниз. Они так и ждали тебя. Я предложил оставить телефон и пообещал перезвонить, когда ты появишься, — опустив руку в карман, хозяин восточной кухни достал салфетку и передал мне. На ней оказался длинный телефонный номер, нацарапанный кривоватым почерком Грамбаса.
— Как они выглядели? — поинтересовался я.
— Как мокрые кошки.
Закрывшись в комнатке, я, как обычно, рассортировал счета за коммунальные услуги и немилосердно отбраковал остаток корреспонденции: основную часть составляли письма, по одному взгляду на конверты которых было ясно — очередная афера или штраф на парковку.
Телефонные сообщения заняли чуть больше времени: на некоторые пришлось отвечать, однако к работе ни одно из них не относилось. Вернее, к хорошо оплачиваемой работе. Сообщение от Колдвуда: детектив-сержант просил выйти на связь. Ничего, подождет до вечера. Сообщение от Пен: минут через пять после моего ухода Колдвуд звонил нам домой.
Сообщение от Джулиет…
«Привет, Феликс. — Я копался в шкафчике для документов, но, услышав ее голос, резко выпрямил спину и повернулся к телефону, будто Джулиет пряталась где-то неподалеку. — Хочу посоветоваться с тобой по одному делу. Оно не совсем обычное и, конечно, лучше бы ты увидел все сам. Вот только объект находится в Актоне,[16] и если ты скажешь „нет“, я пойму. В любом случае перезвони».
Так я и сделал. Спешу заметить, что отношения у нас с Джулиет чисто профессиональные. Если честно, я бы на пузе до Иерусалима дополз, только бы сделать их более пылкими и страстными, равно как и любой хоть раз увидевший ее мужчина и добрая половина женщин. Джулиет — суккуб (хотя и отошедшая от дел); возбуждать и сводить с ума — стандартная охотничья практика для ей подобных.
Автоматический возврат вызова не работал, однако телефон Джулиет был записан на карточке, которая лежала в моем бумажнике. Я им почти не пользовался — не возникало необходимости. В настоящее время Джулиет формально жила в одном из женских приютов Паддингтона (сначала эта идея показалась мне очень странной, тем не менее какой-то безумный смысл в ней все-таки имелся: мужчины использовали и контролировали Джулиет до тех пор, пока она не поджимала их под себя и не пожирала тело и душу). В реальности крохотная комнатка служила складом, где хранились ее вещи. Во сне она не нуждалась, предпочитала свежий воздух и в приюте появлялась крайне редко.
Телефон звонил так долго, что я едва не повесил трубку. Однако длинных гудков по тому номеру почти не услышишь: все время занято, занято, занято, так что я решил подождать. Вообще-то это даже не личный телефон Джулиет: он стоит на кухне приюта, которой пользуются два десятка его обитательниц. Примерно через минуту трубку, наконец, сняли — ответила сама Джулиет, так что мне повезло во второй раз. Эх, надо бы купить лотерейный билет!
— Алло!
— Это я. Что у тебя за дело?
— А, здравствуй, Феликс! Спасибо, что перезвонил.
— Ну, я ведь по-прежнему твой сенсей, верно? Не бросать же подопечную на произвол судьбы!
Эта сторона наших отношений казалась самой нелепой. Джулиет — по-настоящему ее звали Аджулустикель — вызвали из преисподней, дабы убить меня за то, что задавал вопросы, на которые сутенеру по имени Дамджон совершенно не хотелось отвечать. Однако затем она подумала: на земле лучше, чем в доме, в дьяволом забытой глуши, поэтому не выполнила заказ и оставила меня в живых при условии, что научу ее изгонять нечисть. В результате я начал делиться профессиональным опытом и консультировать по вопросам налогообложения существо несколько тысяч лет от роду, которое, пожелай оно перекусить в течение рабочего дня, могло высосать душу через любое естественное отверстие или ранку. Пока все шло довольно интересно. Возможно, через несколько лет даже бессонница мучить перестанет.
— Ну, так что это за дело? — поинтересовался я, решительно водворяя воспоминания в душную темницу подсознания.
— У меня есть заказ, — уклончиво ответила она. — От церкви святого Михаила. Это в западной части Лондона на Дюкейн-роуд, напротив тюрьмы «Уормвуд-скрабз».
— И что?
— Мне бы хотелось узнать твое мнение по одному из вопросов.
— Ты специально говоришь загадками?
— Да.
— Вполне разумно. Я приеду, как только закончу здесь, то есть около шести. Договорились?
— Отлично! Спасибо, Феликс, мы давно не виделись, и я буду с нетерпением ждать встречи.
— Я тоже. Ладно, Джулиет, до скорого!
Я повесил трубку. По вискам катился пот. Господи, от одного звука ее голоса начинаю потеть!
Так, нужно срочно переключиться на что-то другое! Вспомнив салфетку Грамбаса, я достал ее из кармана. От дождя цифры слегка размазались, но выглядели вполне читаемо. Номер начинался с 07968, значит, это сотовый.
Пальцы забегали по кнопкам.
— Алло! — Мужской голос звучал неуверенно, с опаской, будто в ожидании дурных новостей.
— Меня зовут Феликс Кастор. Сегодня утром вы заезжали в мой офис.
— Мистер Кастор! — Радость и возбуждение до неузнаваемости изменили интонации незнакомца. Эх, вот бы женщины на меня так реагировали! — Спасибо, что перезвонили! Спасибо огромное! Вы сейчас в офисе?
— Да, если хотите назначить встречу…
— Мы приедем сейчас же! То есть… простите, не согласитесь ли вы нас принять? Мы тут неподалеку… Вам удобно?
Может, соврать для спасения престижа и доброго имени? Не стоит сразу же идти на поводу у клиента: дашь слабину — моментально сделает неверные выводы по поводу твоей востребованности. Однако здесь, похоже, особо рекламировать себя не придется.
— Да, — вздохнул я, — конечно, приходите.
Они представились, как Мелани и Стивен Торрингтон, Мел и Стив. Приятные люди. Неудивительно, что невеста Грамбаса Майя к ним прониклась. Обоим под сорок, хорошо одетые, воспитанные, явно состоятельные, но своим положением не кичатся. Хотя жалость Майи мог вызвать вполне конкретный фактор, и я удивился, что Грамбас оставил его без внимания. Левая сторона лица Мелани превратилась в сплошной лиловый синяк; веко распухло, и глаз чуть не
