Странник. В Кардолане большинство людей не слишком–то привечали этих странных существ; никто даже толком не мог сказать, сколько их бродит по Средиземью — три? пять? семь? — и чего они хотят. Да и Нарак до недавнего времени не очень–то их жаловал, делая исключение разве что для Радагаста — великого знатока лошадей и собак. Правда, Серый Странник был частым гостем в Артедайне, да и Эйнору он — по ощущению, юноша видел его раз пять или шесть, не говорил — ни разу — скорее нравился…

— Садись, — Нарак отставил кубок, отложил свиток. «Песнь об Эарендиле» — успел Эйнор прочесть выписанное ровными скруглёнными значками Тива заглавие прежде, чем свиток свернулся в привычную трубку. Память сразу подсказала: «В Арвэниэле свой корабль сооружал Эарендил…» Странно. Князь никогда не был большим любителем чтения, хотя и не прочь был послушать баллады…

Эйнор сел, привычно положив меч на колени и не сводя глаз с Нарака, который молчал — молчал долго, глядя за окно, где ветер качал зелёные верхушки тополей. Юноша вздрогнул, когда князь заговорил наконец:

— Мы гибнем. Чья во мне кровь? Я называю себя князем Кардолана, но чья во мне кровь, Эйнор?

— Мне всё равно, — ответил юноша спокойно. — Ты ведь не только мой князь, ты — мой воспитатель. Я не буду говорить, что ты заменил мне отца. Отца нельзя заменить. Но ты мой воспитатель и мой князь.

— Всё не так просто… — Нарак сделал жест — как будто хотел налить себе ещё вина. Но остановил руку. — Если бы всё было так легко… Тебе известно о том, чего хочет Арвелег Артедайнский?

— Да, — кивнул Эйнор. — Корону Арнора.

— И что ты думаешь об этом?.. — Нарак перебил сам себя: — Не надо, не отвечай. Я знаю, что ты — нуменорец и тоже мечтаешь о возрождении Арнора. И что ты кардоланец и верен мне — знаю тоже…

— Зачем этот разговор? — угрюмо спросил юноша.

— Арвелег — прямой потомок Элендила, — словно не услышал его Нарак. — Его предки были полководцами и вождями ещё когда мои пасли коней тут, в Эриадоре, и не знали, что такое железо… Право Арвелега — не только на корону Арнора, но и — прервись род королей на юге — и на корону Гондора…

— У короля Валакара есть сын, — напомнил Эйнор.

— Наполовину йотеод… — тихо ответил Нарак. — Я не нуменорец, у меня не бывает предвидений… но я князь — и вижу без них: в этом залог будущих распрей у наших южных соседей…

— Зачем этот разговор?! — повторил Эйнор настойчиво. Нарак молчал. Юноша поднялся на ноги и, подойдя к князю, встал около него на колено, положил руку на локоть Нарака. — Что тебя гнетёт, воспитатель? — тихо и участливо спросил он.

— Принятое решение, — Нарак вздохнул. — Я передам власть Арвелегу Артедайнскому.

Эйнор вздрогнул, изумлённо отстраняясь.

— Власть?

— Я передам власть Арвелегу Артедайнскому, — повторил Нарак. — Артедайн и Кардолан объединятся. Потом мы присоединим Рудаур и загоним холмовиков обратно в Эттенблат. А объединёнными силами можно будет справиться с Ангмаром. Ну а дальше… кто знает, может быть, сын или внук Арвелега будет править возрождённым Арнором и Гондором — и тяжёлые времена кончатся.

— Власть… А как же Олза? — Эйнор встал и придерживался рукой за спинку сиденья князя.

— Ты знаешь моего сына не хуже меня. Он обожает помахать мечом и быстро поймёт, что я прав… В моих жилах едва восьмая часть крови нуменорцев. Но я должен перешагнуть через свои мелкие желания хотя бы ради этой одной восьмой.

— Но зачем ты позвал меня? — тихо спросил Эйнор. — Я не твой советник. Я даже не лучший твой рыцарь.

— Я позвал тебя потому, что сперва хотел говорить с Олзой, — Нарак повернулся к юноше. — Но Серый Маг сказал мне, что ты больше подходишь для этого разговора. Хотя это похоже на подлость — словно я хочу сберечь сына и подставить под меч тебя.

— Глупец тот, кто так подумает, — искренне сказал Эйнор. — Но я всё–таки не понимаю, о чём ты говоришь.

— Я говорю о Рудауре, — князь поднялся, толчком руки развернул на столе карту, прижал её кубками и кувшином. — В Рудауре правит Руэта. Он вождь эттенблатских холмовиков и на словах оказывает обычаям нуменорцев всяческое почтение, а живущим в Рудауре немногочисленным твоим родичам — благоволит. Но это на словах. На деле, судя по всему, обстоит иначе. Мне нужен человек, который разузнает, как обстоят дела в Рудауре и Эттенблате. И, возможно, добрался в Раздол с моими словами… Но моих рыцарей хорошо знают в тех местах… — Эйнор улыбнулся. — Тебя — едва ли.

— Олза не справится, — сказал Эйнор спокойно. — Странно было даже, что ты подумал о нём; он затеет скандал в первом же месте, где ему подадут вчерашнее пиво.

— Я подумал о нём, потому что он — мой сын, а это дело смертельно опасно. Северней Восточного Тракта человеку пропасть ничего не стоит.

— Я готов ехать, — сказал Эйнор.

— Тогда слушай и запоминай, — Нарак положил на карту ладонь. — Поедешь через два дня. Не один. Возьми с собой одного–двух человек, которым веришь, как себе. Но и им не скажешь ничего о цели пути.

— Возьму Фередира, — решил Эйнор. Нарак мельком посмотрел на воспитанника:

— Своего оруженосца?.. Возьми, он и вправду надёжный мальчишка… Сперва, — палец князя проехал по карте, — вы отправитесь в Аннуминас.

— В Аннуминас?! — на этот раз Эйнор дёрнулся, словно его встряхнули за плечи. — Но там же…

— Там вас будет ждать Тарланк сын Миндара. Он твой родич — из рудаурских нуменорцев. От него подробно узнаешь, как обстоят дела в Рудауре. Если ты, что он расскажет, покажется тебе достаточным — поедешь дальше по Восточному Тракту в Раздол. И там просто перескажешь мастеру Элронду сегодняшний наш разговор. В Раздоле узнаешь об эттенблатских и ангмарских новостях. И левым берегом Бесноватой вернёшься сюда. Если же… — Нарак задумался. — Если же того, что скажет Тарланк, покажется тебе мало, ты тоже поедешь в Раздол. Но у Буреломного угорья свернёшь на север, в Рудаур и Эттенблат. Посмотришь всё сам. Дальше Эттенблата забираться не смей. Гляди в оба глаза, слушай в оба уха и дыши через раз.

— Буду слушать в четыре уха и глядеть в четыре глаза, — спокойно ответил Фередир. — Но что мне делать, если я встречу артедайнскую стражу? Ануминас — их земля.

— Ничего не делать, — ответил Нарак. — Артедайнцы отвернутся. А случись что — помогут.

Эйнор кивнул. Нарак помедлил, разглядывая своего воспитанника. Потом снял с левого указательного пальца перстень — широкий серебряный обруч испещряли чёрные витки орнамента, а в центре раскрытой лилии лежала голубоватая жемчужина. Эйнор быстро повёл глазами — если что–то и было в Кардолане священным для всех, то это Венец Мечей, лежавший на волосах князя; Кьюлл — родовой меч, который держали в своих руках ещё прямые наследники Элендила, правившие когда–то Кардоланом… и эта вещь. По легендам Калан Айар был сработан кем–то из сыновей Феанора и неведомыми путями, кто знает на чьих руках добрался в Средиземье. Предок Нарака, третий князь Кардолана Голлор, принял Калан Айар из рук умиравшего от орочьей стрелы Магора, последнего из потомков Элендила, правивших княжеством… Это было давно. Очень давно. Но перстень–то был куда древнее — он пережил Нуменор, он пережил великие земли на Западе, которые тоже, намного раньше, поглотило море — и в которые мало кто и верил уже… Жемчуг живёт недолго — две, три, ну — четыре сотни лет, не больше. Но в Калан Айар был вделан вечный жемчуг. Жемчуг с берегов Валинора.

Эйнор верил. Поэтому задержал дыхание, когда Нарак взял его руку и надвинул перстень на тот же палец, на котором носил сам. Странное дело. Пальцы князя были почти вдвое толще пальцев юного нуменорца, и перстень не был князю тесен… но не болтался и на пальце Эйнора. Пришёлся впору. Точь–в– точь.

— Всё, что ты скажешь и сделаешь — скажу и сделаю я, — сказал князь и положил руку на плечо Эйнора, обтянутое тугой кожей. — Последний князь Кардолана. Иди теперь. Иди.

Князь толкнул Эйнора в плечо и пошёл к окну.

Вы читаете Оруженосец
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату