насколько сильно. Я надеюсь, что это только ушибы. Но когда я поднимаюсь на ноги, я подозреваю, что что-то сломала. Тем не менее, идти я могу, так что, я начинаю движение, стараясь скрыть хромоту так хорошо, как могу.
Мама и Прим не должны узнать, что я была в лесу. Я обязана поработать над своим алиби, неважно каким. Некоторые магазины на площади еще открыты, так что, я вхожу в один их них и покупаю белую ткань для бандажей. В любом случае наша кончается. В другом я беру пакетик конфет для Прим. Я засовываю один из леденцов себе в рот, ощущая, как мята тает на моем языке, и понимаю, что это первая вещь, которую я съела за весь день. Я хотела приготовить еду на озере, но когда я увидела состояние Твил и Бонни, казалось неправильным брать у них даже кусочек.
К тому времени, когда я добираюсь до дома, я вообще не чувствую свою левую пятку. Я решаю сказать маме, что пыталась исправить утечку в крыше нашего старого дома и соскользнула вниз. Что касается недостающей еды, я просто представляю себе, кому я ее раздала. Я тащу себя к двери, уже готовая расположиться перед камином. Но вместо этого я получаю еще один удар.
Два Миротворца, мужчина и женщина, стоят в дверном проеме нашей кухни. Женщина остается спокойной, но я улавливаю вспышку удивления на лице мужчины. Мое появление они не предвидели. Они знают, что я находилась в лесах и теперь должна быть поймана там в ловушку.
— Здравствуйте, — говорю я безучастным голосом.
Мама появляется позади них, но держится на расстоянии.
— А вот и она, как раз к обеду, — говорит мама, немного приукрашивая. Я сильно опоздала к обеду.
Я не снимаю свои ботинки, как делаю это обычно, потому что таким образом я продемонстрирую им свои раны. Вместо этого я просто откидываю свой мокрый капюшон и стряхиваю снег с волос.
— Чем могу помочь? — спрашиваю я Миротворцев.
— Глава Миротворцев Трэд послал нас с сообщением для вас, — говорит женщина.
— Они ждали несколько часов, — добавляет мама.
Они ждали меня, ту, которая была не в состоянии вернуться. Чтобы убедиться, что я получила разряд тока от забора или что я в ловушке в лесу, и чтобы вызвать мою семью на допрос.
— Должно быть, важное сообщение, — произношу я.
— Можем мы спросить, где вы были, мисс Эвердин? — интересуется женщина.
— Проще спросить, где я не была, — говорю я, звуча раздраженной. Я направляюсь в кухню, вынужденная использовать свою ногу так же, как обычно, даже несмотря на то, что каждый шаг мучителен. Я успешно прохожу между Миротворцами и добираюсь до стола. Я бросаю свою сумку и поворачиваюсь к Прим, замершей у камина. Хеймитч и Пит тоже здесь, сидят в паре кресел-качалок и играют в шахматы. Случайно они здесь оказались? Или были «приглашены» Миротворцами? В любом случае я рада видеть их.
— Так где же ты не была? — спрашивает Хеймитч скучающим голосом.
— Ну, я точно не разговаривала с Козоводом о том, чтобы сделать козу Прим беременной, потому что кое-кто дал мне совершенно неточную информацию о том, где он живет, — многозначительно говорю я Прим.
— Нет, неправда, — отвечает она. — Я сказала все точно.
— Ты сказала, что он живет около западного входа в шахты, — произношу я.
— У восточного, — исправляет меня Прим.
— Ты точно сказала, что у западного, я еще спросила: «Рядом с кучей мусора?». А ты сказала: «Да», — говорю я.
— Куча мусора рядом с восточным входом, — терпеливо отвечает Прим.
— Нет. Когда ты это говорила? — требую я.
— Вчера вечером, — вмешивается Хеймитч.
— Это определенно был восток, — добавляет Пит. Он смотрит на Хеймитча, и они смеются. Я впиваюсь взглядом в Пита, и он пытается выглядеть сокрушающимся. — Мне жаль, но это то, что говорил я. Ты не слушаешь, когда тебе говорят.
— Спорю, люди говорили тебе сегодня, что он там не живет, но ты опять не слушала, — произносит Хеймитч.
— Заткнись, Хеймитч, — отвечаю я, очевидно указывая на то, что он прав. Хеймитч и Пит по-прежнему посмеиваются, и Прим позволяет себе улыбку. — Прекрасно. Пусть кто-нибудь другой договаривается насчет этой глупой козы, — говорю я. И это заставляет их смеяться еще больше. Вот зачем они оказались здесь, Хеймитч и Пит. Никто не вызывал их.
Я смотрю на Миротворцев. Мужчина улыбается, но женщина не убеждена.
— Что в сумке? — спрашивает она резко.
Я знаю, что она рассчитывает найти там дичь или дикие растения. Что-нибудь, что совершенно точно признает меня виновной. Я вываливаю содержимое на стол.
— Смотрите сами.
— О, отлично, — говорит мама, исследуя ткань. — У нас кончаются бандажи.
Пит подходит к столу и берет мешок конфет.
— Ух ты! Мятные, — произносит он, грызя леденец.
— Они мои! — Я тянусь к пакетику. Он кидает его Хеймитчу, который забрасывает горсть конфет к себе в рот, прежде чем передать мешочек хихикающей Прим. — Никто из вас не заслужил леденца! — говорю я.
— Почему? Потому что мы правы? — Пит обертывает руки вокруг меня. Я издаю небольшой визг от боли в копчике. Я пытаюсь превратить это в звук негодования, но могу видеть в его глазах, что он знает, что причинил мне боль. — Ладно, Прим сказала запад. Я отчетливо слышал запад. И все мы идиоты. Ну как?
— Лучше, — говорю я, принимая его поцелуй. Потом я смотрю на Миротворцев, как будто внезапно вспоминаю, что они тут. — У вас, вроде, сообщение для меня?
— От Главы Миротворцев Трэда, — говорит женщина. — Он хотел, чтобы вы знали, что по забору, окружающему Дистрикт-12, теперь пущен электрический ток, круглосуточно.
— А разве он не был там раньше? — спрашиваю я, слишком невинно.
— Он посчитал, что вы будете заинтересованы в передаче этой информации своему кузену, — говорит женщина.
— Спасибо. Я скажу ему. Уверена, Теперь, когда охрана исправила ошибку, мы будем спать намного крепче. — Я слишком напориста, я знаю это, но комментарий дает мне чувство удовлетворения.
Челюсть женщины напрягается. Ничего из того, что планировалось, не прошло, как надо, но у нее нет никаких дальнейших указаний. Она делает в мою сторону быстрый поклон и уходит, мужчина направляется вслед за ней. Когда мама закрывает за ними дверь, я опираюсь на стол.
— В чем дело? — спрашивает Пит, поддерживая меня.
— Я ушибла левую ногу. Пятку. И у моего копчика тоже был не лучший день. — Он подводит меня к одному из кресел-качалок, и я усаживаюсь на мягкую подушку.
Мама снимает мои ботинки.
— Что произошло?
— Я поскользнулась и упала, — отвечаю я. Четыре пары глаз смотря на меня с недоверием. — На льду. — Все мы знаем, что дом наверняка прослушивается и небезопасно говорить прямо. Не здесь, не сейчас.
Сняв мой носок, мама пальцами исследует кости в моей левой пятке, и я вздрагиваю.
— Может быть перелом, — говорит мама. Она проверяет другую ногу. — Эта, кажется, в порядке. — Она предполагает, что копчик сильно ушиблен.
Прим отправляют за моей пижамой и халатом. После того, как я переодеваюсь, мама приносит для моей левой пятки пакет со снегом и кладет ее на подушку. Я съедаю три тарелки тушеного мяса и половину булки, в то время как остальные обедают за столом. Я смотрю на огонь, думая о Бонни и Твил, надеясь, что сильный мокрый снег скрыл мои следы.
Прим подходит и садится рядом со мной на полу, кладя голову мне на колени. Мы сосем мятные леденцы, пока я зачесываю ее белокурые мягкие волосы за уши.
— Как школа? — спрашиваю я.
— Все нормально. Мы изучали угольные отходы, — говорит она. — Мы смотрим на огонь некоторое время. — Ты собираешься примерить свои свадебные платья?
— Не сегодня. Может быть, завтра, — отвечаю я.
— Подожди, пока я не вернусь домой, ладно? — просит она.
— Конечно. — Если меня сначала не арестуют.
Мама дает мне чашку ромашкового чая с дозой успокоительного сиропа, и мои веки начинают немедленно тяжелеть. Она забинтовывает мою поврежденную ногу, и Пит вызывается довести меня до кровати. Я встаю, опираясь на его плечо, но я так сильно шатаюсь, что он просто подхватывает меня и несет наверх. Он укрывает меня одеялом и желает спокойной ночи, но я ловлю его руку и удерживаю. Побочный эффект успокаивающего сиропа в том, что он делает людей менее сдерживающимися, как белый ликер, и я знаю, что должна контролировать свой язык. Но я не хочу, чтобы он уходил. На самом деле, я хочу, чтобы он лег со мной и был здесь, когда кошмары нападут на меня сегодня ночью. По некотором причинам, которые я не могу сформулировать, я знаю, что не позволила бы себе попросить его об этом.
— Не уходи пока. Только, когда я засну, — говорю я.
Пит садится на краю кровати, грея мою руку в своих.
— Я почти решил, что ты передумала сегодня. Когда ты опоздала на обед.
Я чувствую себя будто в тумане, но все же могу предположить, что он имеет в виду. Заряженный забор, мое опоздание и Миротворцы, ожидающие меня… Он думал, что я сбежала, возможно, с Гейлом.
— Нет, я сказала бы тебе, — говорю я. Я тяну к себе его руку и прислоняю ее внешнюю сторону к своей щеке, улавливая слабый аромат корицы и
