— Да, но этот прекрасный человек основывается на своих воспоминаниях, и даже он ничего не смог для них сделать.
— Во всяком случае, друг мой, продолжала миссис Скиртл, — я прошу тебя о милости, которая зависит только от тебя и в которой ты мне не откажешь.
— Эта милость возможна, я уже приказал, чтобы братья больше не были разлучены.
— Да, надеюсь, ты меня понял! Я прошу, чтобы с сегодняшнего дня Питер Кип мог быть рядом с братом и заботиться о нем.
— Обещаю.
— Я бы хотела навестить несчастного и удостовериться, что он ни в чем не нуждается.
Прошло три недели. Рана Карла зарубцевалась, и братья были переведены на внутренние работы в помещении тюрьмы. В один из дней группу заключенных, по обыкновению, вывели на прогулку в тюремный двор. Среди них находились Карл и Питер Кип. Они шагали друг за другом и могли разговаривать. В своих беседах они вновь и вновь возвращались к тому, как могла произойти с ними эта страшная беда.
Всякий раз, когда старший отчаивался, не надеясь на то, что правда когда-нибудь станет известна, младший повторял: «Терять надежду — значит терять Господа! Раз нам была дарована жизнь, значит, Провидение хочет, чтобы убийц в конце концов нашли».
— Да услышит тебя небо! Питер, как я завидую твоей вере! Но кто же все-таки убийцы капитана Джибсона? Очевидно, туземцы Керавары или какого-то другого острова? И как их можно найти, рассеянных по огромной территории?
— Конечно, это будет нелегко, — соглашался Питер. — Ну и пусть! — Он не терял веры.
— Почему мы думаем, — сказал он однажды, — что убийцы именно туземцы?
Карл схватил брата за руки.
— Что ты хочешь сказать? Ты подозреваешь кого-то из арендаторов, служащих фактории…
— Нет, брат! Нет!
— Тогда кого? Матросы? Там стояло много других кораблей!
— Но там был и бриг «Джеймс Кук», — ответил Питер.
— «Джеймс Кук»?!
И тогда Питер поделился с братом подозрениями, которые уже давно его преследовали. Разве мало было на борту подозрительных лиц, которых завербовали в Данидине, людей, выступивших во время мятежа на стороне Флига Балта? Разве, например, Лэн Кэннон не знал, что капитан взял с собой не только бумаги, но и две тысячи пиастров, когда пошел к Гамбургу? В тот день они как раз сошли на берег. Разве не мог он совершить и убийство и ограбление?
Карл молча слушал брата. Очень многое внезапно открылось ему. Ему никогда не приходило в голову ничего подобного.
— Но допустим, убил кто-то из матросов, но ведь капитан был убит кинжалом…
— Да, Карл, и притом нашим. Это совершенно очевидно, ведь кольцо от рукоятки было найдено в лесу Керавары!
— Но как кинжал мог попасть в руки убийц?
— Его у нас украли, Карл! И именно тогда, когда мы осматривали затонувшую «Вильгельмину».
— Украден кем?
— Кем-то из матросов, кто был с нами на корабле.
— А ты помнишь, кто именно был с нами?
— Довольно смутно. Нат Джибсон, а вот кто из матросов…
— А был ли с нами боцман?
— Нет, брат, почти наверняка… нет.
— А Лэн Кэннон?
— Да, мне кажется, я его там видел. Ну да, он или кто-то другой мог войти в нашу каюту и увидеть там кинжал, которого мы не заметили. Когда мысль об убийстве созрела в умах негодяев, они решили им воспользоваться, а потом опять положили в наш сундук.
— Но мы бы его там увидели, Питер!
— Он попал туда перед самым судом!
— Это похоже на правду, Питер, но как доказать, что кинжал был украден на корабле, а потом подброшсн к нам. Это приводит меня в отчаяние!
Тем временем, по ходатайству капитана Скиртла, администрация Соединенного Королевства разрешила использовать братьев Кип в тюремной канцелярии. И хотя после рабочего дня они должны были возвращаться в ужасающую тесноту каторжного барака, все равно это было для них большим облегчением. Их новое положение немедленно вызвало зависть их товарищей по бараку, и лишь недюжинная сила Карла в какой-то мере останавливала тех от открытой расправы. Тем более что братья уже были не одни. Среди разношерстного населения колонии выделялись двое ирландцев. Они всегда держались вместе, не смешиваясь с остальной братией, и благодаря своей исключительной физической силе умели заставить себя уважать. Они, как и братья Кип, не выглядели обычными каторжниками, и однажды, увидев, что орда человек в двадцать приготовилась напасть на братьев, немедленно встали на их сторону. Нападающие замешкались, и пока к ним подтягивались другие заключенные, подоспела стража и разогнала всех по баракам. Через день, когда братья вновь увидели ирландцев во дворе тюрьмы — те подвозили кирпич для строительства нового флигеля, — они подошли к ним, чтобы поблагодарить их за помощь. Ирландцы, люди резкие и малоразговорчивые, на этот раз были еще более холодны, чем обычно. Один из них только коротко бросил, что исполнил долг, не более, другой вовсе не взглянул на братьев. И оба на протянутые руки не ответили рукопожатием.
Когда братья остались одни, Карл воскликнул:
— Я не знаю, за что осуждены эти двое, но безусловно не за убийство, ибо они отказались пожать руку убийцам, каковыми нас считают! Гнев душил его: — Мы убийцы! И нет способа доказать нашу невиновность!
— Не теряй надежду, Карл, придет день, и правда восторжествует!
В марте 1887 года исполнился ровно год с тех пор, как братья были сосланы в Порт-Артур. На что еще, кроме смягчения режима, могли они рассчитывать? И как бы ни верил в Провидение Питер Кип, а страх навсегда остаться жертвой юридической ошибки никогда не покидал их. И все-таки они вовсе не были забыты. Миссис Скиртл не переставала интересоваться судьбой братьев, желая, насколько возможно, облегчить их участь. После бесконечных разговоров о них с Хаукинсами во время своих поездок в Хобарт она все больше сомневалась в их виновности, и вещественные доказательства уже не казались ей столь убедительными. Да и могла ли она забыть, чем обязана Карлу Кипу? Добрая женщина постоянно думала о несчастных и в конце концов добилась для них права на отдельную камеру.
Мистер Хаукинс не прекращал своих поисков. Он постоянно переписывался с Зигером и Гамбургом, требуя новых поисков и расследований. Если не туземцы совершили убийство, может быть, следует подозревать еще кого-то рабочих фактории, матросов с других судов. Так постепенно мистер Хаукинс пришел к мысли о возможности искать виновных в экипаже «Джеймса Кука». Он тоже думал о Лэне Кэнноне, о Флиге Балте, но это были лишь предположения, которые он не мог подтвердить.
Однажды он почувствовал непреодолимое желание поехать в Порт-Артур, чтобы повидаться с Карлом и Питером Кип. Девятнадцатого марта, крайне удивленные неожиданным вызовом, братья предстали перед комендантом. Войдя в его кабинет, они увидели мистера Хаукинса. Первым движением Карла было броситься к нему, но Питер удержал его. Мистер Хаукинс тоже не двигался, и арестанты остались стоять молча и неподвижно, ожидая, когда с ними заговорят.
Мистер Скиртл стоял в стороне с бесстрастным видом, желая дать мистеру Хаукинсу полную свободу действий.
— Господа… — наконец начал судовладелец.
Для братьев это слово прозвучало как дружеская поддержка: в течение последнего года обращением к ним служили исключительно их каторжные номера.
— Господа Кип, я приехал в Порт-Артур, чтобы поговорить с вами о предмете, интересующем вас.
Братья затаили дыхание, ожидая услышать новости с Керавары. Увы, они ошиблись. Никаких
