Так размышлял Макс Губер.
Именно в этих регионах Экваториальной Африки возникла легенда о существах, стоящих на низшей ступени человеческого развития, существах почти сказочных… Разве этот лес Убанги не соседствовал на востоке с территориями, которые обследовали Швайнфурт[110] и Юнкер,[111] со страной хвостатых людей Ням-Ням, у которых, правда, не оказалось никакого хвостового придатка?.. И разве Генри Стенли не встретил к северу от Итури пигмеев высотой менее метра, отлично сложенных, с кожей гладкой и тонкой, большеглазых, словно газели?.. И разве английский миссионер Альберт Ллойд не подтвердил сам факт их существования между Угандой и Кабиндой, насчитав их более десяти тысяч, укрывшихся под могучими кронами или же оседлавших большие деревья, приспособленные ими для жилья? У этих бамбусти был свой вождь, которому все они беспрекословно повиновались… А в лесах Ндукурбоша миссионер Ллойд, покинув Ипото, набрел на пять деревень, покинутых накануне своим лилипутским населением. И он лично вступил в контакт в этими уамбутти, батинас, акка, базунгу, чей рост не превышал ста тридцати сантиметров, а у некоторых — лишь девяносто два сантиметра…
Максимальный вес этих людей достигал сорока килограммов… Однако же умственное развитие их не уступало прочим племенам, они были так же смекалисты, воинственны и опасны со своим маленьким оружием как для животных, так и для людей, хотя и побаивались сельскохозяйственных племен с верховьев Нила…
Унесенный порывом буйной фантазии, отдавшись на волю богатому воображению, Макс Губер почти уверовал в свою правоту и упрямо твердил себе, что в лесах Убанги обязательно должны обитать какие- нибудь странные существа, о которых этнографы даже не подозревают…
Быть может, это одноглазые люди вроде мифического Циклопа, а может, у них вытянутые носы в виде трубы, что позволило бы причислить их если и не к классу толстокожих, то, по крайней мере, к семье хоботоносных…
Блуждая в плену своих сладких научно-фантастических мечтаний, Макс Губер совершенно забыл о назначенной ему роли часового; враг мог приблизиться незамеченным, и у Кхами и Джона Корта не нашлось бы времени занять оборону…
— Чья-то рука легла на его плечо.
— Эй! Кто это? — очнулся от своих грез Макс Губер, одним прыжком вскакивая с места.
— Это я, — отвечал его товарищ, — не принимайте меня за туземного дикаря из Убанги…
По голосу Джона Корта можно было догадаться, что он улыбается в темноте.
— Ну что, заметили что-нибудь подозрительное?..
— Абсолютно ничего…
— Ваша смена закончилась… Пришло время мне заступать на вахту. А вы идите отдыхать, мой милый Макс!
— Пусть будет по-вашему, но я бы очень удивился, окажись мой сон богаче и ярче снов, пережитых только что наяву!
Первая часть ночи минула спокойно. И дальнейший бег времени не принес никаких перемен. Дежурство Джона Корта, а затем и Кхами обошлось безо всяких происшествий.
Глава VI
КУРС — НА ЮГО-ЗАПАД
На утро следующего дня — это было одиннадцатое марта отлично отдохнувшие от тягот первого этапа Джон Корт, Макс Губер, Кхами и Лланга были вполне готовы с достоинством выдержать испытания второго дня пути.
Покидая приветливую сень хлопкового дерева, они сделали прощальный круг по лужайке, приютившей путников на ночь; их приветствовали мириады птиц, заполнивших все пространство оглушительным хором и сольными трелями, которым позавидовала бы сама великая Патти и прочие виртуозы итальянской оперы.
Перед тем как отправиться в путь, необходимо было подкрепить свои силы. Завтрак состоял из холодного мяса антилопы и воды из ручья, бежавшего неподалеку. Проводник наполнил флягу в поход.
Ручей протекал с левой стороны, люди же двинулись вправо, под густые кроны развесистых деревьев, сквозь которые уже пробивались первые лучи солнца. Положение дневного светила предварительно определили со всей тщательностью.
Судя по всему, этот участок леса посещали крупные четвероногие. Оставленные ими лазы и проходы все время множились. Уже ранним утром люди заметили вдалеке несколько буйволов и даже двух носорогов, которые держались на почтительном расстоянии. Поскольку животные не проявляли никакой агрессивности, то и не было повода расходовать патроны, упреждая их маловероятное нападение.
Маленький отряд сделал привал только к полудню, оставив позади добрую дюжину километров.
По дороге Джону Корту удалось подбить парочку дроф.[112] Эти птицы с черным как смоль оперением обитают в лесах. Вкусное мясо их очень ценят туземцы, а на сей раз ему воздали должное француз и американец за полуденной трапезой.
— Я предлагаю обжарить мясо на вертеле, — заявил Макс Губер.
— Нет ничего легче! — с готовностью откликнулся проводник.
Одну из дроф ощипали, выпотрошили, насадили на прут и обжарили на костре. Блюдо получилось такое вкусное, что уписывали его за обе щеки.
Кхами и его друзья снова тронулись в путь, но вскоре движение замедлилось. Обстановка резко ухудшилась.
Чем дальше пробирались они на юго-запад, тем меньше встречалось звериных троп. Дорогу приходилось расчищать среди густого кустарника, который не уступал лианам, чьи плети невозможно было преодолеть без ножа. Несколько часов лил довольно сильный дождь. Но плотность зеленого купола была такова, что лишь отдельные капли достигали почвы. Тем не менее на одной из полян Кхами удалось наполнить флягу, которая была уже почти пустой: напрасно искали они в травах хоть какой-нибудь ручеек. Теперь же путники вздохнули с облегчением. Но, по всей вероятности, именно из-за отсутствия воды сюда редко забредали животные и не проложили здесь доступных троп.
— Да, все это не сулит нам скорой встречи с рекой, — грустно вздохнул Джон Корт, когда они устраивались на ночлег.
Теперь стало очевидно: речка, протекавшая неподалеку от тамариндового холма, не углублялась в лес, а только огибала его.
Тем не менее принятого направления движения они изменять не собирались, даже если бы знали наверняка, что тот маршрут приведет их к бассейну Убанги.
— Будем уповать на судьбу, — философски заметил Кхами, — если ту речку мы потеряли, может быть, встретится другая, бегущая в ту же сторону…
Ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта провели уже не на 'хлопковых матрацах', а у подножия огромной шелковицы,[113] чей симметричный ствол возвышался на сотню футов над уровнем травяного ковра.
Дежурство организовали по испытанной схеме, как и в предыдущую ночь, и сон маленького отряда тревожило несколько раз только отдаленное мычание буйволов и рев носорогов. Никто не опасался, что к ночному концерту присоединится рычание льва: эти грозные хищники не живут в лесах Центральной Африки. Они властвуют на более высоких широтах, к югу от Конго, или на северных границах Судана,[114] по соседству с Сахарой. Густые заросли не подходят их капризным натурам, мешают царственным повадкам короля животных короля некоронованного, но всеми признанного. Льву нужны свободные пространства, залитые солнцем долины, где он может резвиться на воле.
Если бы мычание буйволов не заглушало другие звуки, то путники расслышали бы похрюкивание
