Теперь Джон Корт и Макс Губер могли хотя бы частично восстановить цепочку событий.
Доктор Йогаузен со своим эскортом достиг реки в северо-западной части леса Убанги; затем он приступил к сооружению плота, используя брусья и доски. Закончив работу и отослав помощников, он вместе со своим слугой спустился по течению безымянной реки; найдя место для высадки, они смонтировали клетку в том уголке, где она и была обнаружена нашими героями.
Таковой, по всей вероятности, была первая часть правды о профессоре. Но сколько же гипотез[138] возникало по поводу нынешнего положения вещей!
Почему клетка оказалась пустой?.. Почему двое обитателей ее покинули?.. Сколько месяцев, недель, дней провели они здесь?.. По доброй ли воле ушли отсюда?.. Никакой ясности на этот счет. Быть может, их похитили?.. Тогда — кто?.. Туземцы?.. Но ведь лес Убанги считался необитаемым… Следует ли допустить, что они бежали из-за нападения хищников?.. Наконец, живы ли вообще доктор Йогаузен и его слуга- туземец?
Эти многочисленные вопросы мгновенно встали перед друзьями, но ни на один из них не могли они найти определенного ответа и терялись в догадках. Непроницаемая тайна окутывала 'дело профессора Йогаузена'.
— Давайте заглянем в записную книжку, — предложил, Джон Корт.
— Мы вынуждены это сделать, — согласился Макс Губер. — Если там и не найдется достаточных объяснений, то, может быть, хотя бы по датам удастся кое-что установить…
Джон Корт раскрыл записную книжку, несколько страниц которой слиплись от сырости.
— Не думаю, что этот блокнот много нам расскажет, — заметил он.
— Почему же?..
— Да, потому, что все странички девственно чисты… за исключением первой.
— А что на первой странице, Джон?
— Какие-то обрывки фраз… еще несколько дат… Наверное, они могли бы послужить в дальнейшем доктору Йогаузену для написания дневника.
И Джон Корт не без труда расшифровал следующие строчки, написанные карандашом по-немецки, одновременно переводя их:
Лланга внимательно слушал чтение своего друга Джона, а при последних его словах воскликнул:
— Да!.. Да!.. Нгора… Нгора… Мать… Нгора… Нгора…
При звуке слова, которое привел доктор Йогаузен и повторил возбужденным тоном Лланга, как же было не припомнить Джону Корту те странные звуки, что минувшей ночью как бы во сне коснулись его ушей?.. Полагая, что это ему показалось, что он ошибся, Джон не сказал ничего своим спутникам об этом случае. Но после сообщения доктора Йогаузена он счел своим долгом вернуться к этой теме. И когда Макс Губер заметил:
— Да неужели профессор Гарнер был прав? Обезьяны умеют разговаривать?..
Джон Корт тут же откликнулся:
— Все, что я мог бы сказать по этому поводу, мой дорогой Макс, так это то, что и я тоже слышал это самое слово «нгора».
И он рассказал, что, когда он бодрствовал на вахте в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое, чей-то жалобный голос произнес это загадочное слово.
— Да неужели?! — воскликнул Макс Губер. — Вот это уже можно назвать необычным!
— А это и есть то, чего вы добивались все время, милый друг!.. — не удержался от реплики Джон Корт.
Кхами внимательно слушал чтение и комментарии к записной книжке доктора Йогаузена. Судя по всему, его не очень занимало то, что так живо заинтересовало француза и американца. Обнаруженные сведения о докторе и его слуге он воспринял вполне равнодушно. Самое главное для него заключалось в том, что доктор построил плот и что теперь они им располагали, как и вещами, найденными в покинутой хижине. Проводник не понимал, почему надо беспокоиться о том, где сейчас находится доктор и его слуга, тем более он не был расположен бросаться по их следам через Великий лес, рискуя оказаться похищенными, как, несомненно, были похищены те двое.
Так что, если бы Макс Губер и Джон Корт предложили отправиться на розыски пропавших, он постарался бы их отговорить, напомнить им, что единственным разумным решением остается продолжать путь домой, спускаясь по течению реки до впадения в Убанги.
Впрочем, и здравый смысл подсказывал, что подобного рода поиски немецкого доктора не имели бы шанса на успех. В какой стороне их вести? Если на это был бы хоть малейший намек в записной книжке, Джон Корт, возможно, посчитал бы своим долгом двинуться доктору на помощь, а экзальтированный[139] Макс Губер мог бы рассматривать себя как инструмент для его спасения, избранный самим Провидением.
Но нет ничего, решительно ничего, кроме нескольких обрывочных записей, последняя из которых сделана двадцать пятого августа, ничего, кроме белых страничек, безрезультатно перелистанных вплоть до самой последней!..
Джон Корт резюмировал:
— Не подлежит сомнению, что доктор прибыл сюда девятого августа и что записи его прервались двадцать пятого того же месяца. Если он не написал больше ни строчки, то это значит, что по той или иной причине он покинул свою хижину, где провел только тринадцать дней…
— И невозможно представить, что именно здесь произошло, — добавил Кхами.
А Макс Губер заметил:
— Не имеет значения! Я не любопытен…
— О! Дорогой друг, это на вас не похоже!
— Вы правы, Джон, но чтобы найти ключ к этой загадке…
— Надо уезжать! — кратко выразился проводник, решительно прерывая беседу друзей.
И действительно, медлить было нельзя. Требовалось безотлагательно починить плот и двинуться по течению реки. А если позже найдут необходимым организовать экспедицию для розысков доктора Йогаузена, пройти Великим лесом до крайних его пределов, то это произойдет при более благоприятных условиях, и оба друга вольны будут принять участие в такой экспедиции.
Прежде чем покинуть клетку, Кхами обследовал самые дальние ее уголки. А может, сыщется какой-