стыдно, что позабыл о друге. Ведь Майклу тоже грозила смерть. Но если взять Тома с собой, то о побеге узнают сразу. Нет, все же товарища бросить нельзя.
Шепотом сообщил Генри, что произошло. Глаза Тома загорелись.
— И я с тобой, брат.
— Не знаю, что станет с нами.
— Зато я знаю, что будет со мной, если я не пойду. Ты правильно сделал, брат, что берешь меня. Мы перейдем пустыню. Со мной не пропадешь.
Спустя минуту Генри и Майкл незаметно скрылись за выступом скалы.
У сухого куста нашли рюкзак. Кроме фляги с водой, консервов, спичек и денег, в нем лежали еще пистолет, шляпа и простая — не красная — рубаха. Не обманул Опперман.
Несколько часов, задыхаясь от жары, уходили они подальше от лагеря. Над мертвыми песками Калахари ветер гнал столбы пыли. Прикрытое мутной коричневой занавесью, стояло над головой солнце. Раскаленные песчинки осами кусали лицо. Горячий воздух сушил рот и легкие. Генри и Тома бежали, увязая в песке, торопливо скатывались по крутым спинам дюн. Иногда пески сменялись каменными равнинами. Раскаленные серые волны в беспорядке громоздились вокруг. Ни травинки, ни кустика.
Под вечер жара спала. Тома выбился из сил, спотыкался, падал, Генри подымал, торопил его.
Наконец решились отдохнуть. Костра не разжигали. Мучила жажда. Выпили по маленькому стаканчику воды.
— Воды и на одного не хватит, — сказал Тома. — Может быть, зря ты взял меня с Собой!
— А ты мог бы оставить меня!
— Я только говорю: на двоих этой воды не хватит.
— Дойдем. Дней через пять будем в Иоганнесбурге. Жизнь снова повернулась
Так говорил Генри Мкизе. Но мог ли он знать, как обернется побег!
Закопавшись в теплый песок, заснули. Часа через два их разбудил лай собаки. — Они! — Голос Тома слегка дрогнул.
Мкизе сел. Торопливо вынул пистолет, осмотрел его. Билась, металась в голове мысль, отыскивая выход. Усилием воли подавил подступающее волнение. Скрыться в темноте? Но у преследователей собака. Она будет идти по их следу.
— Не стреляй, брат. Они нас прикончат.
Генри поднял глаза на товарища. Майкл Тома, который один разоружил двоих белых полицейских, войдя ночью в участок, стал такой осторожный. Или пустыня выпила его волю? Но нужно действовать, и действовать наверняка. Генри стал вглядываться в темноту. Тишина доносила скрип песка под ногами преследователей. Из впадины, совсем рядом, вынырнули четверо с винтовками за плечами, с собакой на поводке. Собака зарычала, стала рваться.
Генри спустил предохранитель пистолета.
— Если ты выстрелишь — нам конец.
Генри, косо взглянув на своего спутника, сказал сквозь зубы: — Они и так уложат нас. Но стрелять сейчас я не буду. Их четверо, и у них собака. А что ты предлагаешь?
— Только не стрелять. Может быть, возьмут живыми, Раз уж поймали…
— Ну, так в лагере расстреляют. И еще не поймали.
Преследователи, сняв с плеч винтовки, приближались открыто.
— За мной, Майкл! Не лежи!
Оба поднялись и побежали на виду у охранников.
— Стойте! — закричали преследователи, — Стойте! — Прогремели выстрелы.
Но Генри и Майкл уже обогнули дюну. Они пробежали сотню шагов. Послышалось рычание приближающейся, спущенной с поводка собаки.
— Стой, Майкл!
Мкизе остановился. Когда собака кинулась на него, дважды выстрелил в упор. Убедившись, что собака мертва, он лег на песчаном склоне, стал ждать, Тома опустился рядом, дышал тяжело, прерывисто. Генри снова неодобрительно покосился на него.
Появились преследователи с винтовками наперевес. Впереди ширококостный невысокий человек с расстегнутым воротом.
Генри целился тщательно — чуть пониже белого треугольника груди. Ствол пистолета плохо виден в темноте. Выстрелил. Охранник споткнулся, пошел боком, медленно, словно сопротивляясь давящей его книзу силе, лег. Грохот кинул остальных на землю…
Ноги беглецов увязали в песке. Позади смутно виднелись двое. Вспыхивали в ночи огоньки выстрелов.
Охранники отставали. Генри уже решил, что им удалось уйти, когда Тома с воплем схватился за бедро.
— Кость цела, — сказал Генри, осмотрев рану. — Идти можешь?
— Конечно. Теперь убьют, если схватят,
Все глубже уходили они в пустыню. Где-то далеко в ночи были преследователи. Появились сухая трава, мелкие сухие кустики.
Сели отдохнуть,
— Собаки у них теперь нет, — Мкизе улыбнулся в в темноте. — Здорово мы придумали. А выстрели я сразу — никогда бы они не спустили ее с поводка.
Наступило утро. Две крохотные фигурки упрямо шагали по необъятному царству песков. Тома опирался на руку Мкизе. Поднялось солнце. Пустыня сияла. Пустыня пила влагу из утомленных тел. Когда жара стала невыносимой, сели в тени большого камня. Тома просил воды. Генри дважды наполнял ему стакан. Сам выпил один.
Остаток дня отдыхали.
Проснулись к вечеру. Генри поднялся на песчаную дюну, осмотрелся. Кусты верблюжьей колючки. Редкие акации с плоскими кронами, В лучах заката розовели белые солончаковые впадины. Вились роем надоедливые мушки мопани, лезли в нос, в глаза, искали влагу. Генри отмахивался от них веткой.
Но что это! На западе появились двое. Всматриваясь в следы на земле, они шли в его сторону. Генри кинулся к товарищу.
Он с трудом поднял Майкла.
Тома шел прихрамывая: открылась рана. Майкл терял силы. Его знобило. Под утро он упал и не мог подняться.
Рассвело. Они находились на каменистой равнине среди отполированных ветрами невысоких острых пиков. Пустыня словно скалила каменные зубы. В этом похожем на луну мире, кроме них, были лишь враги, идущие вслед за ними. Тома лежал обессиленный. Какая-то мысль точила его. Он пристально вглядывался в Мкизе, словно хотел рассмотреть его получше.
Легли спать. Вечером Мкизе открыл глаза и увидел, что Майкл пытается извлечь флягу с ведой из рюкзака. Заметив движение Генри, Тома притворился спящим.
На следующую ночь, уходя от вновь появившихся преследователей, Мкизе, обливаясь потом, нес на себе впавшего в беспамятство Тома. Он спускался в долины, покрытые сухой золотистой травой. Забрел в окаменевший, поваленный тысячи лет назад лес. В одной из пещер в скалах обнаружили огромный каменный топор. Кто мог им пользоваться! Они встретили следы каких-то древних поселений. Но воды нигде не было.
На привале Тома начал бредить. Он тяжело дышал и, видимо, умирал.
— Воды, дай воды, ты, красный, — сказал он едва слышно.
Генри удивился.
— Что ты говоришь, Тома!
— Дай воды, я ухожу. — Голос раненого был едва слышен. — К черту вас всех, и красных, и европейцев. Зачем я ввязался…
— Так ты не…
— He Майкл Тома.
— А кто же?
— Зачем тебе мое имя? Чтобы отомстить моей семье?
— Я хочу знать, кто послал тебя.
— Дай пить. Я ухожу.
Генри помедлил, потом налил немного воды. Тот, кто недавно называл себя Майклом Тома, выпил, вздохнул.
— Кто же послал?
— Разве сам не сообразил?
— Зачем ты пошел в пустыню со мною?
Человек долго молчал.
— Я должен был стать твоим другом и войти в ваше общество свободы.
— Чтобы всех выдать?
— А зачем же еще? Будь все проклято!
— Это ты наблюдал за мною, когда я делал подкоп ночью?
— Конечно. Я бы убежал с тобою.
— А Майкл Тома? Он бы встретил тебя в Иоганнесбурге.
— Мертвый никого не встретит…
— Убили?
