И мы прошли дальше по коридору, в большой зал, в котором собралось еще человек двадцать, и они тоже здоровались с Фышлером, но я смотрела на сооружение в центре зала. Сооружение было покрыто непрозрачным пластиком, и я поняла, что все собрались ради того, чтобы поглядеть на то, что там стоит. И я догадалась, в чем дело, — это и есть та машина, которую они собрали по указаниям, полученным из космоса. Вот тебе и задыхающийся комарик! Я даже пожалела, что со мной не было Седова, и Руслана, и Кима. Им бы тоже было интересно. Руслан романтик, а Ким любит технику.
— Ну что ж, — сказал один из собравшихся, — можно снять покрывало с нашего монумента. Здесь специалисты в самых различных отраслях знания, и, возможно, мы придем к общему выводу. Прошу учесть, что существа, пославшие нам сообщение, могут весьма сильно от нас отличаться и поэтому придется пораскинуть мозгами.
Он сильно дернул за какую-то нитку, и покрывало упало.
Я даже не могу толком описать представшее перед нами странное сооружение. Больше всего оно напоминало гондолу дирижабля и прикреплялось к полу системой пружин и подвесок.
Специалисты долго осматривали его, спорили, трогали. Я тоже потрогала. Какой-то толстяк в очках говорил:
— Необходимо учитывать возможные расхождения в материалах и технологии. Мы могли чего-нибудь не учесть…
— Ну, что это? — спросил меня над ухом Борис.
— Если бы я знала.
— Вот и я пока не знаю. Моя специальность — радиоастрономия, а не космотехника.
— А вы все сообщение приняли?
— То-то и оно, что все. Потому что оно повторялось, и тогда-то его приняли и другие станции.
Мы ушли с ним, и Борис меня немного проводил, поставив машину на проспекте Майорова, а я живу на Малой Подьяческой.
Когда мы с ним встретились в следующий раз — он купил билеты в кино, и хоть я была занята, но не пропадать же билетам, — в тот раз он показал мне несколько фотографий. На фотографиях была изображена та же гондола, которую я видела. Но оказалось, это не та гондола, а французская и английская. В этих странах тоже построили машину. Оказывается, ее строили еще и другие страны. К концу месяца в мире было построено восемнадцать таких гондол, но никто так и не смог догадаться, что же это такое.
Радиотелескопы мира стерегли ту волну, ожидая, что, может быть, последует продолжение. Но, как и говорил Борис, продолжения пока не было, если не считать короткого послания, о котором я уже говорила. Правда, выдумывали по этому поводу немало. Одна канадская газета написала даже, что гондолы — метод межзвездного шпионажа. Вот-вот в гондолах материализуются завоеватели с чужой планеты. А агентство ЮПИ сообщило, что в штате Небраска модель гондолы будут переоборудовать в танк-амфибию.
Тайна оставалась тайной. Прошла зима. Мы с Борисом совсем познакомились. Я даже была у него дома. У него есть собака дворняжка Рекс, некрасивая, но очень умная, а его отец — персональный пенсионер и мастер спорта по шахматной композиции.
А потом, весной, все и случилось. Помните, я говорила о втором послании, которое отличалось по типу от первого и не было инструкцией! Так вот его, наконец, расшифровали.
Фышлер приехал ко мне в десять вечера и очень этим удивил мою маму. Мама любит, чтобы мои знакомые переставали давать о себе знать после семи. Хотя к Борису она очень неплохо относится.
— Извини, что я так поздно, — сказал он. — Но мне обязательно нужно было тебя увидеть, чтобы сказать невероятно важную вещь.
Мама поморщилась. Она, по-моему, решила, что он с налета, вот так вот и начнет предлагать мне руку и сердце. Но Борис достал из кармана листок бумаги и дал мне прочитать, а сам сидел на диване и не спускал с меня глаз. Ему была интересна моя реакция. Сначала я прочла и ничего не поняла. Тогда он сказал:
— Второе послание, на той же волне, помнишь!
— Ага, — сказала я.
— Вот это оно и есть.
Тогда я прочла записку снова:
— Не может быть, — сказала, наконец, я.
— Почему не может? — Борис радовался, как дитя малое. — Ты что же думаешь, у людей на других планетах не рождаются дети и им не нужны, между прочим, самоукачивающиеся коляски? Мы перехватили, так сказать, частную радиограмму.
Я постаралась себе представить гондолу и сказала:
— Ну и крупные у них младенцы!
— Да, крупные, — подтвердил Борис. — Но, возможно, мы ошиблись в масштабах. Во всяком случае, на Земле сейчас восемнадцать самоукачивающихся колясок с планеты Прог-1 с очень оригинальной системой подвески.
В. Фадин
ИЗОПЕРТИЛОВАЯ ЛИХОРАДКА
ГЛАВА I
Из камеры сгорания фотонного двигателя доносится скрежет ножовки. Это гангстеры из шайки «Челюсть Галактики», обливаясь потом, пилят кусок уранового стержня. Изредка они прислушиваются.
— Чертовски несет угаром, малютка, — сердито ворчит Ухо Скорпиона.
— Еще бы, здесь полно копоти, как в старом камине, и темно, как в желудке кита, — отвечает Коготь Троглодита. — Хорошенькое дельце придумал нам старая развалина Сире, — ухмыльнулся он, пряча в мешок кусок уранового стержня. — За этот отрызок мы получим солидное вознаграждение. Тогда я сожгу в атмосфере свою дырявую одноступенчатую скорлупку «Мэри» и куплю себе «джип» с ядерным двигателем.
С трудом пролезая через отверстие форсунки, он продолжает:
— Представляю, в какую ярость придет трехрукий пришелец из созвездия Гончих Псов — Хек, когда на воскресных гонках его пятиступенчатая колымага отстанет от каравеллы Сирса на четверть светового года.
Продвигаясь по тесному топливопроводу, он торжественно заключает:
— Этот торговец космической пылью Сире знает толк в ракетных гонках. Он держит пари и поставил Волосы Вероники против Большого Пса пришельца Хека.
