собственными глазами, не пытаясь доискиваться до потаенных глубин. Сквозь изменчивую в своем неукротимом падении и вечной смене стену я уловил неясные контуры далеких холмов, смутные зеленые массивы леса, розоватые разрывы каньонов. За «стеклянной стеной» была территория, на которой мог бы разместиться европейский город средней величины.
Я бросил в стену камень. Он отлетел назад и чуть не угодил в меня. С одной стороны он оказался отшлифованным, как после наждачного круга. Я бросил флакон из-под одеколона. Он обратился в пыль сразу же после соприкосновения со стеной. Она была непреодолимой.
Я останусь здесь, в Шингу. Буду ходить по индейским деревням, слушать рассказы стариков, беседовать с женщинами, охотниками, помогать им по мере знаний и сил и учиться у них. Люди не должны преждевременно уходить в небытие с нашей беспокойной планеты, не должны уносить с собой будущее внуков и прошлое дедов. Все это по праву принадлежит живым. В этом мудрость жизни.
Я всегда помнил, что, подобно Фосетту, занимаюсь делом, которое никогда не будет иметь коммерческого успеха. Но только в последнее время я стал четко осознавать, почему это происходит.
Мое одиночество предопределено сутью человеческих отношений в том мире, откуда я пришел в сельву. Далее будучи осуществленной, моя мечта не принесла бы мне ни славы, ни денег. Я не мог ее продать на большом рынке цивилизованного общества. На нее не было покупателя. Самое большее — успех обеспечит несколько полос в научном или научно-популярном журнале. Это будет даже не сенсация, которая, впрочем, мне тоже не нужна.
Если останусь жив, обязательно приду в Капитан-Васконселос к Орландо. «Орландо! — скажу я ему. — Ты был неправ, калапало не убили Фосетта. И зачем им было убивать такого человека, как он? Хочешь, Орландо, я расскажу тебе о создателях покинутых городов и о стране за стеклянными стенами?» И я все расскажу ему. А потом я попрошу его: «Возьми меня к себе, Орландо. Я хочу помогать тебе. Они не должны умирать, и тонущая на наших глазах Атлантида не может бесследно — исчезнуть в волнах».
Все это я сделаю, если останусь жив и если потом у меня хватит жизни сделать все это. Пути назад нет. Завтра я доем последние галеты. А ружьем не добудешь ничего, кроме серой ящерицы, в течение семи дней пути. Вот-вот начнутся дожди, и мои румберо уйдут без меня. Не беда!
Эти записки я вложу в полиэтиленовую канистру, которую хорошо закупорю, и брошу потом в один из низвергающихся в пропасть водопадов. Надеюсь, полиэтилен выдержит кратковременное прикосновение к стеклянной стене. Если мне повезет, вы узнаете, куда уходит вырывающаяся из земли вода. Если не повезет, вы все равно узнаете об этом от кого-нибудь другого.
Мне хочется верить, что вы прочтете эти записки. Вот почему я ничего не скажу здесь о найденном мною ходе, который, как мне кажется, ведет в «Стеклянную страну». Не удивляйтесь, что я так поступаю. И не ищите этому объяснений. Я лучше напомню вам последние слова Фосетта: «Если нам не удастся вернуться, я не хочу, чтобы из-за нас рисковали спасательные партии. Это слишком опасно. Если при всей моей опытности мы ничего не добьемся, едва ли другим посчастливится больше нас. Вот одна из причин, почему я не указываю точно, куда мы идем…»
А. СТРУГАЦКИЙ, Б. СТРУГАЦКИЙ
ПОНЕДЕЛЬНИК НАЧИНАЕТСЯ В СУББОТУ
Наша первая книга, «Страна багровых туч», вышла в 1959 году. После нее — «Шесть спичек», «Путь на Амальтею», «Возвращение», «Стажеры». В сборниках «Фантастика, 1962 год» (издательство «Молодая гвардия») и «Новая сигнальная» (издательство «Знание») напечатаны повести «Попытка к бегству», «Далекая радуга» и «Трудно быть богом».
Сейчас мы работаем над тремя фантастическими повестями сразу: о фантастических ученых, о фантастических мещанах и о фантастических событиях на фантастически незадачливой планете. Может быть, это звучит несколько игриво, но мы надеемся, что повести получатся довольно серьезными независимо от того, веселые или печальные события в них описываются. Первая повесть называется «Понедельник начинается в субботу», вторая — «Хищные вещи века», а третья пока никак не называется.
И наши ближайшие планы — скорее закончить начатые повести. Планы дальние тоже есть, но пока говорить о них рано.
Вот несколько страничек начала одной из повестей.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Среди героев рассказа выделяются один-два главных героя, все остальные рассматриваются как второстепенные.
Около двух часов дня, когда в «Алдане» снова перегорел предохранитель вводного устройства, раздался телефонный звонок. Звонил заместитель директора по административно-хозяйственной части Модест Матвеевич Камноедов.
— Привалов, — сурово сказал он. — Почему вы опять не на месте?
— Как это не на месте? — обиделся я. День сегодня выдался хлопотливый, и я все позабыл.
— Вы это прекратите, — сказал Модест Матвеевич. — Вам уже пять минут назад надлежало явиться ко мне на инструктаж.
— Елки-палки, — сказал я и повесил трубку.
Я выключил машину, снял халат и велел девочкам не забыть вырубить ток. В большом коридоре было пусто, за полузамерзшими окнами мела пурга. Надевая на ходу куртку, я побежал в хозяйственный отдел.
Модест Матвеевич в лоснящемся костюме величественно ждал меня в собственной приемной. За его спиной маленький гном с волосатыми ушами уныло и старательно возил пальцами по обширной ведомости.
— Вы, Привалов, как какой-нибудь этот… хам-мункулс, — произнес Модест. — Никогда вас нет на месте.
С Модестом Матвеевичем все старались поддерживать только хорошие отношения, поскольку человек он был могучий, непреклонный и фантастически невежественный. Поэтому я рявкнул: «Слушаюсь!» — и щелкнул каблуками.
