затем подошли к вилле, у порога которой росли глицинии. Потрогали дубовую дверь, но та была заперта.
— Ну и что будет делать, командан? Полезем в окно или позвоним?
Француз подумал, затем решил:
— Пожалуй, позвоним, Билл. Может ты и прав, Желтая Тень ещё не добрался сюда…
Говоря так, Моран нажал на кнопку звонка на двери. Где-то в глубине дома раздался звон, который прекратился, едва Боб отнял палец от кнопки. Что-то щелкнуло рядом с ними.
— Дистанционное открывание дверей, — шепнул Билл.
Он толкнул створку иа та на этот раз легко ему поддалась, открывая проход в широкий коридор, ведущий в холл, уставленный старинной мебелью, пол в котором был покрыт широкими плитками, черными и белыми вперемешку, как на шахматной доске. В холле, в продуманном беспорядке было развешено китайское старинное оружие, но углам стояли высокие кожаные ботфорты, разбросаны открытые китайские зонтики, а между всем этим, некоторым диссонансом, стены украшали египетские барельефы. Все освещалось рассеянным светом из скрытых источников, но не было ни одной живой души.
— Ну и что, командан, войдем?
Уже второй раз всего за несколько часов Моран находился перед открытой входной дверью, ведущей в неизвестность.
Первый раз — у лорда Бардслея. Он тогда вошел, и это чуть не стоило ему жизни. Теперь обстановка была довольно схожей, за пустотой и тишиной таилась угроза.
— Ну так что? Входим? — понизив голос, повторил Билл.
Боб Моран прошелся рукой по своим коротким волосам. Ему опять приходилось решать: играть ли жизнью Билла и своей собственной. Но ведь, если им удастся разделаться с господином Мингом, то миллионы людей в мире вздохнут свободно. Он подумал о тех китайцах, индийцах и малайцах, неоднократно встречаемых во время путешествий, которых знал и любил, и которых терроризировал Желтая тень. Стоило ли раздумывать, борясь за счастье этих людей?
И Боб, конечно, быстро решился. Сунув руку в карман и вытащив «люгер», который дала ему Таня Орлофф, он спокойно сказал:
— Пошли…
Билл тоже достал свой пистолет и мягкими шагами последовал в холл, куда сочился из окон серый рассвет. То, что холл был пуст, ни о чем не говорило, ибо в этот ранний час слуги могли ещё спать, а, к тому же, они вообще могли быть приходящими и не жить в доме. Но ведь кто-то же включил запор двери. Кто? Может быть, сам профессор? Но почему же он в таком случае не вышел встретить столь ранних посетителей?
Боб и Билл должны были решить все эти вопросы. Осмотрев холл, друзья остановились у лестницы, ведущей наверх, и, выждав немного, стали осторожно подниматься, стараясь держаться ближе к стене и не скрипеть ступеньками.
И вот на втором этаже они обнаружили дверь, из-под которой пробивалась полоска света и раздавались приглушенные голоса.
Эта комната выходила на заднюю часть дома, чем объяснялось, что Боб и Билл не заметили горящего в ней света. Они на цыпочках подкрались к двери и прислушались. Один из голосов был им не знаком, но другой они тотчас узнали — это был голос господина Минга. Монстр рядом с ними, всего дверь отделяет от него, да и к тому же может быть не запертая.
Действительно, она распахнулась от одного резкого нажатия руки Боба Морана, и друзья, сжимая оружие, ворвались в кабинет, уставленный английской мебелью времен Регентства, глубокими и мягкими креслами темной мягкой кожи. В одном из них сидел маленький старичок с вислыми усами и очках в черепаховой оправе, который был связан как сосиска. В другом, с высокой спинкой — господин Минг. Этот был одет все также в сюртук с высоким воротником, каким его видел Моран на чердаке дома в Вулвиче. Разница была только в том, что рядом с Желтой Тенью на ручку кресла небрежно было брошено пальто с каракулевым воротником. Лысый череп прикрывала шляпа из фетра с опущенными полями.
Желтая Тень даже не вздрогнул, увидев друзей. Его огромные кисти рук — искусственная и натуральная — лежали неподвижно на коленях и только глаза повернулись в сторону ворвавшихся. Моран сразу же обратил внимание на тусклость взгляда и странную неподвижность Минга, предположив, что монгол накурился опиума. Это, конечно, не делало его менее опасным. Боб достаточно поболтался по Дальнему Востоку, чтобы знать, что наркотик в ряде случаев, вместо того, чтобы расслаблять, служит довольно мощным стимулятором на некоторое время.
— Прямо скажу, командан Моран, — просто проговорил господин Минг, — вы меня поражаете. Любой на вашем месте в это время был бы мертв, а вы мне лишний раз доказываете, что способны выпутаться из сложнейшего положения…
Голос монгола был монотонен и бесстрастен, и Боб получил лишнее подтверждение того, что Желтая Тень находится под воздействием наркотика. А тот, между тем, продолжал:
— Поскольку вы и ваш друг здесь, мне следует смириться с этим… Но позвольте представить вам профессора Фэйнлайсона. Возможно, что вы с ним не знакомы… В таком случае, могу вам сказать, что в его специальности, то есть египтологии, нет никого, кто бы знал больше, чем он… естественно, конечно, кроме меня, ибо вы не можете не знать, что никто иной, за исключением вашего покорного слуги, так хорошо не знает Древний Египет, где я когда-то жил в эпоху фараонов… Птолемей
считал меня великим магом, даже можно сказать величайшим магом…
Глава X
Боб Моран и его друг с какой-то даже растерянностью смотрели на этого спокойно рассуждавшего человека, который как бы находился в кругу семьи. Тем не менее, его последние слова прозвучали, как речь сумасшедшего, ибо было совершенно ясно, что никто из смертных не мог дожить до наших дней со времен царствования Птолемея, то есть две тысячи триста лет тому назад. тем не менее Моран и Баллантайн прекрасно знали, что Минг вовсе не является сумасшедшим, и хотя не верили в то, что он бессмертен вообще, имели возможность неоднократно убедиться, что Желтая Тень способен на многие странные или точнее сказать поистине необычно сказочные дела.
— Бесполезно отвлекать наше внимание, Минг, — сухо бросил Моран. — Мы слишком долго знаем вас, чтобы попасться лишний раз на вашу удочку. И даже не будем мериться с вами взглядами, будучи уверены в ваших гипнотических возможностях… Короче, вы попались. Мы вооружены, а вы нет. При малейшем подозрительном движении с вашей стороны мы без предупреждения стреляем.
— А я возрожусь немедленно в двух тысячах километрах отсюда, — без улыбки добавил Минг.
— Но раз уж нет никакой другой возможности, — продолжал между тем Моран, — не так уж плохо, если мы будем знать, что вы находитесь в тысячах километров отсюда. Во всяком случае, это сильно нарушит ваши планы…
Пока Билл продолжал держать под прицелом Минга, Боб повернулся к профессору:
— Рад, что мы успели вовремя, чтобы вырвать вас из лап этого чудовища. Теперь вы в безопасности.
Связанный ученый пожал плечами.
— Я так и не понял, чего хотел от меня этот человек, — с юмором сказал он. — Хотя его называют то ли Мингом, то ли Желтой Тенью, то ли Вельзевулом, я никогда о нем не слышал, и ничего о нем не знаю, хотя он сам утверждает, что я угрожаю его безопасности…
Моран взглянул на Минга и спросил:
— Что это значит, Минг? Если профессор ничего о вас не знает, то почему вы хотите с ним расправиться?
Желтая Тень усмехнулся.
— Позвольте мне сохранить мои маленькие секреты, командан Моран. Но скажу вам только одно, вы сильно ошибаетесь, полагая, что профессор находится в безопасности. впрочем, ему грозит кое-что так же, как и вам. Вы угрожаете мне оружием, а над самими нависла угроза, о природе которой вы и не подозреваете…
Боб Моран и Билл Баллантайн давно уже научились не пренебрегать словами Желтой Тени, ибо знали, что это существо не бросает слов на ветер и всегда держит что-нибудь за пазухой, часто довольно
