прошло. Что муж предложил провести как раз ту шаланду, где его жену держали пленницей, это совпадение было, в конце концов, не слишком необычайным. И раз уж Сергей Ладко оказался один на борту против шести решительных людей, Стрига поступил бы благоразумно, если бы не стал расспрашивать дальше. Но он напрасно успокаивал себя таким непогрешимым рассуждением. Ему захотелось узнать, известно ли об исчезновении Натчи главному заинтересованному лицу. Его возбужденное любопытство не давало ему покоя, и он не выдержал.
— Получали ли вы известия из Рущука с тех пор, как его покинули? — спросил он, возвращаясь к лоцману, спокойно продолжавшему завтрак.
— Нет, — ответил тот.
— Это молчание вас не удивляло?
— Почему оно должно было меня удивлять? — спросил Сергей Ладко, пристально смотря на собеседника.
Как ни был смел бандит, но он смутился от этого твердого взгляда.
— Я думал, — пробормотал он, — что вы там оставили жену.
— А я думаю, — холодно ответил Сергей Ладко, — мы можем вести разговор на всякую тему, кроме этой!
Стрига воздержался от замечания.
Через несколько минут после полудня лоцман отдал приказ вытащить якорь, потом подняли парус, и он стал к рулю. В этот момент к нему приблизился Стрига.
— Я должен вас предупредить, — сказал он, — что шаланде нужна глубина.
— Она под балластом, — возразил Сергей Ладко. — Двух футов воды достаточно.
— Ей нужно семь, — заявил Стрига.
— Семь! — вскричал лоцман, для которого одно это слово явилось откровением.
Вот почему дунайская банда до сих пор ускользала от всяких преследований! Ее судно было остроумным обманом. То, что виднелось из воды, было только фальшивой внешностью. Настоящая шаланда была под водой, и в этом тайнике складывалось награбленное. Тайник, как Сергей Ладко знал по опыту, мог превращаться в тюрьму, не имеющую выхода.
— Семь, — повторил Стрига в ответ на восклицание лоцмана.
— Хорошо, — ответил тот без малейших замечаний. В первые моменты после отплытия Стрига не переставал бдительно наблюдать. Но действия Сергея Ладко его успокоили. Старательно выполняя свои обязанности, лоцман, видимо, не питал враждебных намерений и доказывал, что репутация вполне им заслужена. Под его управлением шаланда послушно маневрировала между невидимыми отмелями и следовала с математической точностью по извилинам фарватера.
Мало-помалу последние опасения пирата исчезли. Плавание шло без происшествий. Скоро они будут в море.
Было четыре часа, когда на последнем изгибе реки море и небо слились на горизонте.
Стрига обратился к лоцману.
— Мы, кажется, пришли? Не пора ли передать управление всегдашнему рулевому?
— Нет еще, — ответил Сергей Ладко. — Самое трудное впереди.
По мере того как приближались к устью, перед глазами открывался все более обширный вид. Находясь на подвижной вершине треугольника, стороны которого открывались мало-помалу, Стрига упорно смотрел на море. Внезапно он схватил подзорную трубу, направил ее на маленький пароход в четыреста- пятьсот тонн, который огибал мыс Северный, и после недолгого наблюдения приказал поднять флаг на верхушке мачты. Таким же сигналом ответили с борта парохода, который, повернув направо, начал приближаться к лиману.
В этот момент Сергей Ладко положил руль сильно налево, шаланда бросилась направо и, пересекая наискось поток, взяла направление на юго-восток, как будто для того, чтобы причалить к правому берегу.
Удивленный Стрига посмотрел на лоцмана, неподвижность которого его успокоила. Без сомнения, песчаная мель заставляла здесь суда следовать по такому извилистому пути.
Стрига не ошибся. Да, песчаная мель, в самом деле, была на дне реки, но не в стороне моря, и прямо на эту мель Сергей Ладко правил твердой рукой.
Внезапно раздался ужасный треск. Шаланда вся затряслась. От удара упала мачта, начисто сломавшись у основания, и парус скатился, накрывая складками людей, находившихся впереди. Шаланда, безнадежно севшая на мель, стала неподвижно.
На борту все свалились с ног, в том числе и Стрига, который поднялся, опьянев от ярости.
Он бросил взгляд на Сергея Ладко. Лоцмана, казалось, не взволновало происшествие. Он стоял, бросив руль, с руками в карманах куртки, и наблюдал врага, выжидая, что будет дальше.
— Каналья! — взревел Стрига и, размахивая револьвером, бросился к корме.
На расстоянии трех шагов он выстрелил.
Сергей Ладко нагнулся. Пуля пролетела над ним, не задев. Тотчас выпрямившись, он прыгнул на противника и вонзил ему нож в сердце. Стрига рухнул безжизненной массой.
Драма развернулась так быстро, что пять человек экипажа, запутавшиеся, впрочем, в складках паруса, не имели времени вмешаться. Но как они зарычали, увидев, что их атаман упал!
Сергей Ладко бросился по верхней палубе вперед, чтобы их встретить. Там он господствовал над нижней палубой, где люди толпились в смятении.
— Назад! — вскричал он с двумя револьверами в руках, из которых один был вырван у Стриги.
Люди остановились. Они не имели оружия, и, чтобы им завладеть, нужно было проникнуть в рубку под огнем неприятеля.
— Одно слово, ребята, — сказал Сергей Ладко, не оставляя угрожающей позы. — У меня одиннадцать зарядов. Это больше, чем нужно, чтобы перебить вас до последнего. Я вас предупреждаю, что буду стрелять, если вы не отступите немедленно на нос судна.
Экипаж совещался в нерешительности. Сергей Ладко понял, что, если они ринутся все зараз, он, без сомнения, уложит некоторых, но остальные убьют его.
— Внимание! Я считаю до трех! — объявил он, не давая им времени опомниться. — Раз! Люди не двинулись.
— Два! — возгласил лоцман.
В группе произошло движение. Трое готовились к атаке, двое собрались отступать.
— Три! — сказал Ладко и спустил курок. Один упал с плечом, пробитым пулей, остальные пустились в бегство.
Сергей Ладко, не покидая наблюдательного поста, бросил взгляд на пароход, который повиновался сигналу Стриги. До него оставалось менее мили. Когда оно станет борт о борт с шаландой, когда его экипаж присоединится к пиратам, с которыми он более или менее связан, положение сделается самым серьезным.
Пароход все приближался. Он был не более чем в трех кабельтовых, когда, быстро повернув направо, описал большую дугу и удалился в открытое море. Что означал этот маневр? Обеспокоило ли его что-то такое, чего не мог еще заметить Сергей Ладко?
Он ждал с бьющимся сердцем. Прошло несколько минут, и другое судно показалось из-за мыса Южного. Его труба выпускала тучи дыма. Держа направление на шаланду, оно мчалось на всех парах. Сергеи Ладко рассмотрел на носу катера фигуру друга, своего пассажира, господина Йегера, он же сыщик Карл Драгош.
Сергей Ладко был спасен.
Мгновение спустя палубу шаланды наводнила полиция; экипаж сдался, понимая бесполезность сопротивления.
В это время Сергей Ладко устремился в рубку. Он осматривал каюты, одну за другой. Одна из дверей была закрыта. Он высадил ее ударом плеча и остановился на пороге, обезумев от радости.
Натча, вновь завоеванная, протягивала к нему руки.
