своих выражениях. Нельзя говорит о «глупостях», когда речь идет об одном из членов княжеского дома. Впрочем увлечение принца было мимолетно; он, разумеется, одумался и покорится воле герцога; его брак с принцессой Марией — дело решенное.
— А фрейлейн Блюм?
— Ну, ей конечно неприятно будет лишиться своего августейшего поклонника. Впрочем она во всем этом деле показала много такта; по крайней мере так говорят; я же не доверяю этой молодой девице с ее опасной красотой — мне она подозрительна, очень подозрительна. Сначала она попыталась поймать в свои сети принца одного из правящих домов; когда же это ей не удалось, она неожиданно появилась в Зеефельде, то есть, как раз там, где готовится покушение на герцогский дом. Я вижу в этом какое-то таинственное совпадение; могут открыться ужасные вещи.
— Господи, помилуй нас! Неужели вы думаете, что она сама окажется виновницей покушения? — с испугом воскликнул Галлер.
— Я ничего не думаю, я только делаю сопоставления. В новейшей истории мы видим ужасные примеры, от которых волосы становятся дыбом! Вспомните Россию!.. Во всяком случае я энергично займусь наблюдениями.
С этими словами Зебальд также подошел к садовой ограде и принялся наблюдать пасторат, как будто обладал даром проникать взором сквозь запертые двери и окна. Однако ему недолго пришлось этим заниматься: со стороны озера стал приближаться легкий открытый экипаж с одиноким пассажиром. Пред гостиницей экипаж остановился, и из него вышел молодой человек, в котором, несмотря на штатское платье, можно было безошибочно узнать военного, принадлежащего к высшему кругу. Быстрым, проницательным взглядом окинув обоих посетителей, он равнодушно повернулся к ним спиной и, повелительным тоном спросив себе комнату, поднялся за хозяином в верхний этаж.
Тотчас после его ухода Зебальд вышел из-под яблони, под которую удалился, завидев экипаж, и сказал выразительным шепотом:
— Галлер, это подозрительный человек.
— Да, господин Зебальд, но из высшего общества. Это не то, что лошадник-барышник или коммивояжер по продаже коньяка и спирта.
— Тем хуже… то есть, тем лучше, хотел я сказать, так как дело наконец начинает понемногу распутываться. Идите исполнять свои обязанности и как можно скорее возвращайтесь с ответом.
На обязанности помощника лежало наведение справок о всех посторонних посетителях, что не составляло почти никакого труда вследствие разговорчивости хозяина. В качестве слуги, Галлеру легче было разыгрывать любопытного и собирать необходимые сведения. Не прошло и десяти минут, как он уже вернулся с донесением.
— Ну, что? — с нетерпением спросил Зебальд. — Кто этот незнакомец? Откуда? Куда едет? Что ему нужно? Рассказывайте!
— Прежде всего он взял себе комнату.
— В этом нет ничего подозрительного. Дальше!
— Потом он осведомился о другом господине, которого надеялся застать уже здесь.
— Вот это подозрительно! Во всяком случае это — соучастник преступления! Затем что?
— Наконец он спросил о пасторате и выразил намерение посетить пастора.
Зебальд с торжествующим лицом вскочил со стула.
— Галлер, я думаю, что он у нас в руках!
— Кто? Преступник?
— По крайней мере кто-нибудь из шайки; здесь, без сомнения, идет дело о целой компании преступников. Не может быть простой случайностью, что к скромному деревенскому священнику в один и тот же час приезжают двое загадочных гостей. Может быть, он — только слепое орудие в руках заговорщиков, а, может быть, и нет, но во всяком случае в его доме происходят подозрительные встречи. Говорю вам, Галлер, у нас будет удачная охота!
— Да, и мы всех их вместе возьмем за шиворот! — с чувством удовлетворения заключил Галлер, идя в дом вслед за начальником.
Наступил полдень. Поверхность озера сверкала тысячами искр; солнце палило зноем окрестные горы, и даже в лесах, покрывавших соседние возвышенности, чувствовалась полуденная духота. Под тенистой защитой деревьев, по узкой, крутой лесной тропинке, с которой, когда деревья расступались, открывался вид на озеро, лежавшее далеко внизу, спускались два путешественника. Каждому из молодых людей могло быть около тридцати лет. Один из них, крепкого сложения, с красивым, крайне добродушным, но немного глуповатым лицом, в изящном дорожном костюме, по-видимому сильно страдал от жары и усталости.
— Проклятый лес! — сердито произнес он, отирая со лба пот. — Целый час бродил я в нем, не находя никакой дороги. Слава Богу, что мне посчастливилось встретить человека, принявшего во мне участие и указавшего дорогу. Черт бы подрал эту зеленую глушь, которой конца не видать!
Его спутник улыбнулся. Это был человек высокого роста, с белокурыми волосами и бородой, не такой красивый, как первый, но с более привлекательным, серьезным и мужественным лицом.
— Все-таки зеленая глушь очень поэтична, — возразил он, глядя вглубь леса, насквозь освещенного солнцем.
— Да, но в этой «поэзии» легко заблудиться; в ней приходится продираться сквозь кустарник, спотыкаться на корни деревьев и все-таки все больше удаляться от цели. Неужели вы называете это удовольствием? Если бы я продолжал идти по проезжей дороге, то уже давно был бы в Зеефельде; но я побоялся жары, да и кучер уверил меня, что лесная дорога короче и приятнее. Разумеется, он заснул, как впрочем и я, и мы неожиданно очутились в канаве вместе с экипажем; у последнего сломалось колесо, а мы отделались одним испугом.
— Это была большая оплошность со стороны кучера. С вами никого не было?
— Никого, так как я в этот раз не взял с собой камердинера. Но я, кажется, еще не представился вам: барон Куно фон Бэлов, владелец Вальтерсбергского майората.
Сообщив эти сведения с некоторой торжественностью, он несколько удивился, что они произвели так мало впечатления.
— Мне очень приятно познакомиться с вами, господин фон Бэлов, — вежливо, но совершенно спокойно, хотя и с легкой улыбкой, произнес его спутник. — Счастье ваше, что все это случилось на ровном месте; при спуске с горы дело могло бы кончиться трагически.
— Ах, если бы только вся эта история случилась не сегодня! — вздохнул владелец майората. — Экипаж свалился в канаву и сломался, я заблудился в лесу; все это — плохие предзнаменования, и сегодня они совсем не кстати. Я еду свататься!
— А-а! Поздравляю!
— Благодарю вас! Собственно говоря, я еще не могу принимать поздравления, так как этот вопрос далеко еще не решен.
— Почему? Разве есть препятствия?
— Да, и самое важное препятствие в самой невесте: она не хочет выходить за меня замуж.
При этом наивном признании спутник фон Бэлова плотно сжал губы, как бы с трудом сдерживая смех, но ограничился тем, что серьезно произнес:
— Это просто невероятно!
— Не правда ли? — доверчиво спросил фон Бэлов. — И ведь я положу к ее ногам все, чего может пожелать девичье сердце. Вальтерсберг — чудное имение, с замком, парком и лесами; моей жене ни в чем не будет отказа; я готов даже проводить с ней зиму в резиденции, если она не хочет расставаться с теми, к кому привыкла.
— Так ваша избранница живет в резиденции? Вероятно она — придворная дама?
Фон Бэлов на минуту стал в тупик, услышав такое предположение, высказанное уверенным тоном, но быстро оправился и храбро ответил:
— Нет, артистка!
Теперь пришла очередь удивиться его спутнику; он даже остановился.
— Артистка? Уж не из придворного ли театра?
