побежал к кассам...
На дворе было первое число, и он совершенно забыл о новом проездном на электричку до Гринспука. Для его покупки нужно было проторчать 20 минут в очереди к автомату с билетами. В метро ему повезло - он успел запрыгнуть в отходящий поезд, раздвинув плечами бездушную резину дверей. Толпа была гуще обычной. Мужчина лавировал между людьми зигзагами, чему научился во время катания на коньках в Брайант парке. Это единственный бесплатный каток в Нью-Йорке, и на нем всегда большая толкучка.
Очередь к автоматам была приличной, и он подпрыгивал на одной ноге от нетерпения, считая минуты. Когда он наконец-то остался один на один с автоматом, руки его заработали как ловкие пальчики девочки, расстегивающей ширинку. Уверенными тычками он пробежался по всему меню и воткнул кредитку в жадную щель. Она засосала карточку. Именно здесь мужчина расслабился и совершил ошибку. Автомат, как всегда, спросил, хочет ли он квитанцию, но здесь Фотографа заклинило, и он в спешке нажал 'нет'. Но дело в том, что этот чек был нужен для бухгалтерии. По нему в возвращалось 220 $ в месяц - свободные от налогов бабки.
Сделав такую глупость, он разозлился и отошел от автомата. На полу валялась какая-то квитанция. Он нагнулся и поднял ее, а вдруг подойдет. Тихо матерясь, он побежал на поезд, рассматривая на ходу квитанцию. Она не подходила. Бууумммммм!!!
Удар был мощный, и в ушах его еще долго слышался глухой призвук кости, соприкасающейся с твердой мембраной витрины. Он встретил прозрачное препятствие лбом и верхней частью носа. На носу вздулась шишка. Лоб онемел. Заболели зубы на одной стороне лица. Теперь он знал, что чувствуют герои кинофильмов, когда их бросают лицом в закрытое американское окно.
Фотограф со всего разбегу налетел на стеклянную стенку. Мощный удар в лоб и нос остановил его мозг. Гул от столкновения заполнил все пространство. Мужчина повел чумными глазами, схватившись рукой за лоб. Арка, отделявшая автоматы от главного вестибюля вокзала, была отгорожена стеклом. Стекло было бронированное. Это хорошо, иначе бы он уже покрылся кровью, пугая людей порезанной харей. Стекло не имело каких-либо рисунков или опознавательных знаков - кусок прозрачной стенки от пола до потолка в плохо освещенном закутке. Растерянная очередь офисных работяг наблюдала за ним с другой стороны прозрачной мембраны. Их глаза выражали разнообразные догадки. Похоже, снаружи это загудело еще сильнее. Он метнулся и прибавил скорости. Стадо корпоративных баранов смотрело на бегущего с гудящей головой чумного человека в черном, пытавшегося только что разбить своей башкой толстое витринное стекло.
Да, в это утро Демоны потешились: Вечный Оргазм был отодвинут на два шага назад. Фотограф потирал опухшую переносицу и смотрел, как удаляется от него вечно гнилое 'яблоко' Нью-Йорка. Проволочные заборы и стенки ограждений бежали вплотную за окном, пугая своей близостью и бесконечностью перспективы. Переносица ныла, голова гудела. 'Долбоноид ты', - подумал он и достал Айфон. Там светилось все то же: 'Ох, Изабелла...'
ГЛАВА 19
ИЗАБЕЛЛА
(мексиканка-нимфоманка)
8-я фотография
Национальность: мексиканка.
Возраст: около 23-24.
Знак Зодиака: Скорпион.
Метод знакомства: фотосессия, клиентка.
Расходы: 42 $ на двоих в Русском Стакане.
Постель в тот же вечер: нет, но только из-за меня - сработала система защиты гонорара.
Результат: секс на хорошо освещенной улице, выходящей на Таймс Сквер, среди бредущих мимо машины нескончаемым потоком туристов.
Рекомендую: да, но только как объект для фотосессии. Всегда плохо смешивать секс и работу.
Китайоза в Гринспуке влюбилась в меня - наваливает двойные порции куриного мяса в мой традиционный рисовый супчик с курочкой. Увидев меня входящим в этот засаленный сарайчик с засиженными мухами окнами, она улыбается своей широчайшей улыбкой, показывая железные брекеты. Выравнивает зубки, маленькая китайская сучечка - видать, хочет быть красивой. Лицо моей лолиты покрыто причудливой россыпью прыщей и каких-то пятен. Глаза заметно косят. Девушка она по виду добрая и дала бы мне прямо в их вонючем ресторане, если бы я попросил (ох, до чего же у них смердит!) Но я об этом не прошу, а все кушаю свой ежедневный супчик и закусываю одним egg roll - что-то вроде русского пирожка с капустой, только из слоеного теста и с вкраплениями креветок в капустной начинке.
Каждый раз, когда я обедаю в этой точке, у меня возникают две фобии. Первая - это боязнь приклеиться к стулу или столу. Вся мебель в данном заведении покрыта тонким слоем липкой жирной субстанции. Вторая - я боюсь, что моя одежда не успеет проветритсья, пока я дойду до работы, и я буду вонять этим китайским макдональдсом на весь офис. Поэтому я никогда не расстегиваю куртку, чтоб не провонялась рубашка, и не прислоняюсь к спинке стула. Локти на стол тоже не кладу. Теперь мне понятно, почему наши советские мамы учили нас, что это некрасиво. Действительно, ходить в куртке с жирными липкими локтями - не самый хороший тон.
В последнее время я уже ничего им не говорю, просто молча захожу, кладу три доллара на стойку и сажусь на свое любимое место - дальний столик, расположенный почти на входе в кладовку. Там темно, никогда нет посетителей, и я могу спокойно наслаждаться книжкой, которую обычно читаю на своем айфоне. Экран достаточно четкий, хороший контраст, и я уже так подсел на эти электронные версии, что обычная бумажная кажется мне антиквариатом. Теперь мне тяжело читать печатные книги. Желтоватая бумага, сероватые буквы, большие страницы, малый контраст - в сумраке моего закоулка хрен что увидишь. То же самое в поезде. На заднем сиденье, где я обыкновенно путешествую на работу, нет окна. В утреннем полумраке я бы не смог читать обычную книгу. На моем же телефоне-компьютере все четко и разборчиво, страница подсвечивается, и вся книжка умещается в ладошке или кармане штанов.
Что же я чувствую, наблюдая за девочкой, суетливо обслуживающей посетителей этой забегаловки, которые в основном представляют низший социальный класс Гринспука? Как ни странно, но я тоже люблю ее в ответ за то, что она бескорыстно любит меня. Ее напарница, похоже, хозяйка этой вонючей клетушки, обычно тупо и злобно сверлит меня глазами и подает мне куриный бульон с глыбой слипшегося риса и жалкой парой-тройкой куриных ломтиков, нарезанных полосками размером с макаронину. Ее я не люблю. Это, как говорится в народной русской сказке, ясно и ежу.
