— И это был самый обычный ромбический гремучник, он же даймондбэк. Наш экземпляр располагает ядом, как минимум в десятки раз более сильным.
— Месть с того света, — покачал головой майор. Теперь он смотрел на вилы, по самую рукоятку вошедшие в асфальт.
— А это чьих рук дело?…
Телешов пожал плечами.
— Моих. Вы же и так, наверное, знаете. Алина Витальевна ведь звонила.
— Звонила, — негромко подтвердил майор, переводя взгляд с Сергея на вилы и обратно. — Только вот о вилах в асфальте не рассказывала.
Он изумленно покачал головой и спросил:
— А вытащить сами сможете?
— Вытаскивать рано, — вмешалась Наговицына. — Вы фотографа привезли?
— А как же, — чуть не обиделся Кремер. — Вот он, знакомый вам маэстро Белецкий.
Фотограф, которого Алина с Телешовым уже видели на месте смерти Рекемчука, приблизился к их группе вместе с молодым капитаном-криминалистом.
— Что снимать?
— Как что? Общий, как ты понимаешь, план. Затем змеюку в целом. Потом голову — крупным планом, портрет, иначе говоря. Сергея вот Михайловича, как главного героя нынешнего события.
— Меня не надо, — буркнул Сергей.
— Это, товарищ Телешов, не для стенгазеты. Это в дело должно лечь.
— Ну тогда… — Сергей махнул рукой.
Белецкий принялся щелкать затвором. Школа, заасфальтированный участок двора, потом Телешов. Он начал фотографировать змею, но Кремер остановил его.
— В общем, действуешь так. Сейчас снимаешь гада как есть, всего, то есть, целиком. Потом морду. С вилами вместе. А потом будем снимать уже в вытянутом и измеренном виде.
— Все правильно, — одобрительно кивнула Наговицына.
— Рады стараться, Алина Витальевна, — не удержался Кремер. Ламанча улыбнулась.
Белецкий дощелкал все положенные кадры. Он немного задержался, снимая голову: фотограф все старался присесть так, чтобы ни в коем случае не потерять равновесия. Майор по извечной своей привычке шпынял бедного Белецкого, нагоняя страху:
— Ты зубы, зубы главное снимай — чтобы во весь кадр. Поближе снимай, не бойся. Если что, в управлении у нас фотографов прорва.
Белецкий отснял голову и поднялся.
— Шутник хренов, — тусклым голосом сказал он.
— Какие тут шутки, Белецкий. Ты же слышал, что наука нам здесь рассказывала. А я теперь в рапорте напишу, что вот, дескать, фотограф Белецкий с риском для жизни и так далее. Глядишь, именные часы от начальства схлопочешь. Китайские.
Он повернулся к Телешову.
— Ну что, Сергей Михайлович? Попробуете вытащить?
Сергей нерешительно взялся за черенок вил и подергал его. Бесполезно. Он потянул изо всех сил. Результат был тем же.
— Ладно, — серьезно сказал Кремер. — Давай, Володя.
Вместе с капитаном-криминалистом они взялись за рукоятку вил и, чуточку раскачав их, потянули вверх. Зубья стали понемногу выходить из асфальта, но голова змеи, проткнутая ими, также стала подниматься наверх.
— Тащим дальше? — майор вопросительно посмотрел на Алину.
— Да. Снимем потом.
Сергей безучастно стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Вилы, наконец, вытащили, и теперь Наговицына в толстых перчатках высвобождала голову гремучника, перехватив змею за шею. Наконец змея оказалась на асфальте.
— Кто-то может вытянуть ей хвост? — не оборачиваясь, спросила Алина.
Майор подошел к хвосту, спокойно и крепко взял его в руки и вытянул змею во всю длину. Все отошли на небольшое расстояние.
— Черт… — протянул Кремер. — Метра четыре ведь будет. Хорош Змей Горыныч…
— В лаборатории я измерю точно, — сказала Наговицына.
— В лаборатории — это потом. Нам сейчас это знать надобно.
Капитан-криминалист вытащил из кармана рулетку и присел на корточки у головы мертвого гремучника.
— Белецкий, тащи.
Фотограф осторожно взял конец ленты и потащил его к хвосту. Капитан, державший рулетку, смотрел на бегущие деления на ленте.
— Все?
— Да, — откликнулся Белецкий, прижав конец ленты к асфальту.
— Почти попали, Петр Андреевич, — сказал криминалист, поднимаясь. — Четыре метра двенадцать сантиметров.
Кремер резко повернулся к Алине.
— Бывает?
Та отрицательно помотала головой.
— Не бывает.
— Значит, не бывает, — согласился Кремер. — Но вот же, лежит. И на галлюцинацию мало похожа. Сергей Михайлович?
Майор обернулся, ожидая увидеть Телешова рядом. Тот, однако, сидел метрах в пятнадцати от них на ступеньках, ведших к школьным дверям. Сидел ссутулившись, положив руки на колени и глядя куда-то вниз. Кремер подошел к нему.
— Вы как? — спросил он, пытаясь заглянуть Сергею в лицо. Тот поднял голову.
— Да как-то… — Он кашлянул. — Как-то вдруг повело, знаете.
Майор внимательно смотрел на Телешова. Тот был смертельно бледен.
— Отходняк, Сергей Михайлович. Это когда постепенно доходить начинает, что смертушка в полушаге прошла, ветерком обдав.
Сергей попытался встать, но Кремер положил ему руку на плечо.
— Посидите. Нам там дел осталось всего-то на пару минут. Я вернусь. Посидите.
Телешов кивнул, не меняя позы. Майор направился к группе остальных. Алина уже достала из сумки плотный темный мешок. Она взяла змею за шею чуть ниже головы, не без усилия подняв верхнюю часть тела. Кремер с капитаном помогли засунуть остальную часть змеиного туловища в мешок. Потом майор перебросился с Наговицыной парой негромких фраз. Та кивнула и вместе с фотографом и криминалистом направилась к милицейской десятке. Кремер подошел к своему «Пассату», открыл заднюю дверцу и вытащил небольшую наплечную кожаную сумку. Махнул рукой капитану, сидевшему за рулем «десятки», и милицейская машина, развернувшись, исчезла среди пятиэтажек.
Майор с сумкой на плече подошел к ступенькам, где, не меняя позы, сидел Телешов, и сел рядом.
— А как же Алина Витальевна? — тусклым голосом спросил Сергей.
— Володя с ветерком доставит. А я вот решил дух перевести. До встречи с начальством время еще есть. — Кремер повернул голову к Телешову. — Стаканы-то в «сторожке» найдутся?
5
Сергей поставил на стол видавший виды граненый стакан со щербинкой на ободе, чайную чашку,
