медленно вошел в комнату, уже не обращая внимания на ужасающий запах разложения. Пол. Мебель. Стены. Полки.
Чисто. Осталась ванная комната с туалетом. Делать змеям там, вроде, было бы нечего, но дверь помещения Болтянский открывал с огромной осторожностью, поводя стволом помпового ружья влево и вправо. Присев, он заглянул, насколько позволяла видимость, под ванну. Ничего.
Он вышел в прихожую. Труп, еще недавно бывший человеком, по-прежнему лежал на пороге квартиры. Выйдя на лестничную клетку, он взялся за воротник куртки и вытащил тело наружу. Уголком сознания он отметил собственное удивление: почему-то его уже не беспокоили ни смрад разложения, ни пережитый кошмар, ни даже жалость к столь страшно и нелепо погибшим женщинам. Только работа. Хоть он и прошел по всей квартире, назвать это детальным осмотром было бы сложно. Значит, надо запереть дверь. Теперь, когда труп уже лежал на площадке, это можно было сделать. Он щелкнул предохранителем замка и захлопнул дверь. Потом, не оборачиваясь, стал спускаться по лестнице.
— Кто-нибудь, давайте сюда! — раздалось из подъезда.
Двое бойцов, карауливших с дробовиками у дверей, растерянно посмотрели на полковника.
— Давайте! — бросил тот и вместе с Кремером побежал к подъезду. Входить туда им уже не пришлось. Четверо эмчеэсников, двое в робах и двое в камуфляже, уже выносили на руках бесчувственное тело.
— Кто? — рявкнул Зинченко.
— Полухин, — откликнулся один из ребят.
Сержанта поднесли к стоявшей у подъезда скамейке и положили на нее.
— Свет! — скомандовал полковник и склонился над лежавшим бойцом. — Володя, ты меня слышишь?
Грудь Полухина вздымалась рывками, толчками, спазмами. Лицо приобрело почти фиолетовый цвет. С каждым выдохом он издавал слабый хрип.
— Куда пришелся укус? — Кремер обращался к бойцам в брезентухе.
— Кто ж его знает, — пожал плечами один из них. — Он в квартире был, с капитаном.
Тело Полухина дернулось, по нему волной прошла судорога, и сержант застыл. Зинченко приложил два пальца к шейной артерии и покачал головой.
— Все.
Майор пядь за пядью осматривал робу умершего. Потом повернулся к полковнику:
— Можно будет его перевернуть?
— На кой черт? — раздраженно спросил Зинченко.
— Случайный выстрел или змея, — коротко пояснил Кремер.
Тело перевернули. Следов от картечи не было и на спине. Майор выпрямился.
— Непонятно.
— Что именно? — Полковник начинал приходить в себя, но голос его по-прежнему звучал сердито.
— Огнестрельных ран нет.
— И что? Значит, змея!
Кремер задумчиво покивал.
— Единственный вариант. Тогда как же он прожил целых пару минут?
— «Царапнула, тварь».
Все обернулись на голос. В дверном проеме подъезда возникла фигура капитана Болтянского. Плечи его обвисли, дробовик едва не волочился по земле.
— Это последнее, что он успел сказать, — обреченно добавил капитан.
— Ты сам как? — Полковник сделал шаг к нему.
— В порядке, — Болтянский вяло махнул рукой. — А Володя?… Нет?…
Зинченко мрачно мотнул головой.
— Гниды гребаные, — сказал капитан и внезапно судорожно и хрипло всхлипнул.
— Николай Васильевич, — Кремер взял полковника за руку. — Мы можем… бойца вашего, — он показал на лежавшего лицом вниз Полухина, — осмотреть в какой-нибудь из ваших машин?
— Чем ему это поможет? И что будете искать?
— Искать буду рану от змеиных зубов. И помочь может — не ему, так другим.
— Извини, майор, — устало сказал Зинченко, незаметно для себя переходя на «ты». — Все правильно. Сейчас сделаем. Горев, давай его с ребятами в нашу «санитарку».
Он снова повернулся к майору.
— Извини, Петр Андреевич, — повторил он. — Тряхнуло, понимаешь. Ведь живой еще пацан был. Только что.
— Понимаю, товарищ полковник, — серьезно отозвался Кремер. — Ребят терять — кованым сапогом под дых бьет. И даже ниже.
Майор помолчал и добавил:
— Пора звонить науке.
Он начал доставать из кармана мобильник, но в этот же момент аппарат сам запиликал в его руке.
— Кремер, — произнес он в трубку. — Погоди, погоди, Сергей… Да погоди ты кричать, я же ни черта разобрать не могу!
Зинченко смотрел на Кремера, прижимавшего мобильник к уху. Он заметил, что лицо майора постепенно каменело и на нем начинали поигрывать желваки.
— Понятно, — бросил в трубку майор. — Где? Да, знаю. Возле автобусной остановки. Будь там и никуда ни шагу. На сегодня ты отбегался.
Он помолчал, слушая собеседника, и отчеканил:
— Ну, это мы потом поговорим. Рубаху на себе сейчас драть не хрена, у нас на это времени нет. Через пару минут будем.
Кремер выключил телефон и, не убирая его в карман, хмуро посмотрел на полковника.
— Вот искомая геометрия и начинает вырисовываться с новым уточненным контуром.
Он поймал вопросительный взгляд Зинченко, понявшего, что речь идет о новых жертвах, и, не дожидаясь прямого вопроса, пояснил:
— Один — только что. И еще один, а то и больше — второй свежести. Отсюда недалече.
— Где конкретно?
— Пока не знаю. Проводник — Кожаный Чулок, следопыт хренов, учитель наш героический — в супермаркете нас дожидается. Я туда.
— Пашинян! — крикнул Зинченко.
Майор в камуфляжке, стоявший метрах в двадцати, подбежал к ним.
— Да, товарищ полковник.
— Остаешься за старшего, — приказал Зинченко и, повернувшись к майору, сказал: — Я с вами.
5
Телешов, вернув мобильник администраторше, сумрачно постоял и направился к дверям магазина дожидаться Кремера. Бледная как смерть женщина молча проводила его взглядом и внезапно произнесла:
— Гошка… Как же это? Погиб? Почему?
Она вышла из-за кассы и медленно пошла к Телешову.
— Я же слышала весь разговор… Я слышала, как вы по телефону… Зачем же вы его…
Сергей повернулся к ней и увидел, что по ее щекам ручейками сбегают слезы. Он отвел взгляд.
— Почему это все? — Она трясла его за рукав куртки. — Вы же сами его увели… И что теперь? Что
