— Вася, давай, приоткрой сантиметров на пять. Не больше.
Василий осторожно потянул на себя дверь.
— Понятно, — сказал Болтянский, опуская дробовик. — Открывай настежь, доставай воровской свой инструмент. Правильная оказалась квартира. Об двух дверях.
— Эй, дядя! — Водитель в МЧС-овской камуфляжке, задрав голову, смотрел на оператора. — Ты чего? Куда льешь-то?
— Так ты ж у нас последний был, вот я и того… на сладкое, — отозвался тот.
— Ну ты даешь, — покачал головой водитель. — Под завязку почти. Мне ж туда порошок еще сыпать, воду лить.
— А это чтоб не жалился потом, что на заводе тебе по полной не налили. А то отпей чего там лишку. — Работяга весело заржал.
— Э-эх, долбодуи… Сам-то, небось, с утра заправился?
МЧС-ник махнул рукой и, сев за руль, завел мотор. Потом посмотрел на часы и покачал головой. Еще ведь на химзавод. В самом лучшем раскладе он часам к пяти на Охту поспеет. И дай-то Бог к пяти.
«Взломщик» распахнул железную дверь, цилиндры замка которой пришлось резать пилой. Распахнул — и отшатнулся.
— Твою дивизию…
Болтянский шагнул к двери.
— Оно самое. Ч-черт… А я уж думал, пронесет. Три-то верхних этажа чистые вроде. Корзун, сюда иди. Узнаешь?
— Да я и отсюда чую, товарищ капитан. С чем такое спутаешь?
Василий переводил взгляд с Болтянского на Корзуна.
— Так это ж еще и вторую дверь не открыли… А открой — с ног свалит…
— Ладно, — отрезал капитан. — Открывать нам ее не сейчас. И без тебя. Вот доползем до выхода, и получишь свои десять минут отпуска. На свежем воздухе.
«Взломщик» покачал головой и полез в карман за универсальной отмычкой.
— Погоди, — остановил его Болтянский. — Надо их хоть от двери маленько отогнать. На всякий пожар.
Он отошел в сторону, подпуская бойца с распылителем. Тот крутнул краник на патрубке, приставил дуло распылителя к замочной скважине и дважды коротко нажал курок. Резко запахло нафталином.
— Уж лучше такое бабушкино амбре, — заметил Болтянский. — Теперь давай, Вася, работай.
Зинченко открыл дверь штаба и, шагнув через две ступеньки, вошел внутрь.
— Разрешите?
Голышев, дававший какие-то указания оператору у стола, повернулся к нему.
— Первый подъезд прошли?
— Так точно, товарищ генерал. Сверху донизу — и еще раз, с открыванием дверей.
Присутствующие переглянулись.
— Так, — проговорил начальник штаба. — Без ЧП?
— Без, — отчеканил Зинченко. — Что на пока самый главный результат.
— Это верно, полковник, — согласился Голышев. — Главный. Ну а… контакт с «противником»?
— Судя по сильному запаху, погибшие есть в одной квартире. На втором этаже. Но и там после обработки репеллентом змеи себя не обнаружили.
— Естественно, — подала голос Алина. — В первый же момент они должны были отползти от дверей. Репеллент ведь ваши люди распыляли у самого входа?
— Конечно, — кивнул полковник. — Пока. Чтобы обезопасить себя.
— Одна квартира на подъезд, — задумчиво проговорил Голышев. — Выводы пока делать рановато, конечно, но, значит, змеи только в этой одной?
— Не факт, — возразила Ламанча. — Остальные квартиры, из которых сегодня никто не выходил, могли быть оставлены вчера, позавчера — да когда угодно. Это не значит, что змеи в них не проникли. Хотя… — Она задумалась и добавила: — Хотя думаю, что вы правы. Проникнуть в них гремучники, конечно, могли — но и делать им там было нечего. Даже если все-таки проникли, то так же и ушли.
— Что ж, более или менее ясно, — подвел итог начальник штаба. — Стрелков с дробовиками у подъезда выставили?
— Так точно, — ответил Зинченко.
— Хорошо, Николай Васильевич. Запускайте ребят на остальные объекты.
Трое спасателей вышли из подъезда. Пашинян махнул рукой: давай сюда.
— Ну что здесь? — поинтересовался он.
— В двух квартирах точно, — ответил за всех сержант. — Сейчас ребята пройдут снова с пятого по первый, двери откроют. Тогда уж будет понятно на все сто.
— Но в тех двух, на четвертом и на втором, — подключился к разговору второй боец, — это наверняка, товарищ майор. Вонища — мамочка родная…
Он покачал головой.
— Кто пошел наверх? — спросил Пашинян.
— Старший лейтенант Егоров. Ну и двое с ним, стрелок и этот, с баллоном.
— Понятно.
Майор посмотрел на часы. Без четверти три.
— Что, ломается наш график?
Пашинян повернулся к говорящему.
— А, Сергей… Да его как такового и не было, графика этого. Нам бы до темноты успеть…
— А можем? — спросил Телешов. — До темноты?
— Не знаю. — Майор нахмурился. — Знаю только, что в темноте в эту войну играть нам очень не на руку будет. А ты почему еще здесь?
— А где же мне быть? — удивился Сергей.
— Как то есть, где? С народом. Ты же у нас вроде переговорщика был. Для контактов с местным населением. А оно уже все эвакуировано.
— Ну и слава Богу, — сказал Телешов. — Значит, с ними в порядке. А здесь — сам понимаешь. На всякий пожар.
— Типун тебе на язык, дорогой — отозвался Пашинян. — Нам сегодня только пожара не хватало.
— Это я метафорически, — уточнил Сергей. — Ну и, конечно…
Он не договорил. В подъезде раздался оглушительный выстрел. Потом второй. Стоявшие рядом с Пашиняном спасатели дернулись в сторону дома.
— Куда? — Майор схватил одного из них за плечо. — Пилой их там пилить будете? Эй, боец!
Он обращался к МЧС-нику с дробовиком, стоявшему у подъезда. Тот повернулся к офицеру.
— Ну-ка крикни там ребятам, что у них?
Спасатель подошел вплотную ко входу и что-то прокричал. Потом повернулся к Пашиняну и показал большой палец.
— В порядке!
Майор выматерился и вытер лоб тыльной стороной ладони…
— А если в порядке, на кой черт было стрельбу затевать?
Из подъезда вышли трое. Впереди шел спасатель в костюме химзащиты и с ранцем за спиной, за ним старлей с дробовиком. Замыкающий, держа помповое ружье наготове, двигался спиной вперед.
— Егоров, Вася! — позвал Пашинян. — А ну, давай сюда!
Старлей подошел поближе.
— Что там у вас за война случилась?
Егоров хмыкнул.
