вогул с разбегу, опершись о рога переднего, перемахнул и сел на спину заднего.
Самоеды и самаровские остяки гонялись на лодках, тянулись на палках, стравливали собак.
Идоломольцы над головою своего болвана высекали огнивом из кремня искры, точили боевые ножи, голося с завойкою заунывную, хватающую за сердце песнь. [131/132]
Поэты и музыканты показывали свое искусство. Дико выла зурна.
Всюду сновали и горланили купцы, расхваливая товары.
В кругу охотников и рыбаков кондинский шаман Алейка жег на углях баранью лопатку и по трещинам, что стреляли по кости, предсказывал будущее.
Кочевники являли дивеса джигитовки.
Охотники состязались в стрельбе из лука. Один подкидывал шапку, другой стрелою попадал в шапку на лету. Вот седоусый старшина Мукей из рода назимов ножом затесал на кедре залысинку и, отойдя шагов на тридцать, пустил стрелу, она попала в цель. Второй стрелою Мукей расколол свою первую стрелу, попав в ее тупеё. Слава такого стрелка живет века, передаваясь из рода в род и из племя в племя, обрастая седою шерстью легенды.
Кучум проехал к яме с русским ясырем.
Ослабевший от пыток и голода Куземка Злычой сидел на дне ямы. Замученные глаза его были пусты и
