деятельности М. А. Бакунина и К. Фогта (см. ниже, примечания).
Неприязненные отношения между Марксом и Герценом в начале 50-х годов зашли так далеко, что сделали навсегда Невозможным их сближение.
Плеханов был во многом прав, когда, касаясь в статье «Герцен-эмигрант» знакомства последнего с корифеями международной демократии, писал: «Только с Марксом и его кружком (с «марксидами», по его выражению) у него, как нарочно, были дурные отношения. Это произошло вследствие ряда печальнейших недоразумений. Точно какая-то злая судьба препятствовала сближению с основателем научного социализма того русского публициста, который сам всеми своими силами стремился поставить социализм на научную основу» (Г. В. Плеханов, Сочинения, т. XXIII, стр. 443).
Вместе с тем можно утверждать, что в течение 60-х годов у Герцена интерес к деятельности Маркса усиливался.
К концу 60-х годов Герцен, как показал Ленин, характеризуя письма «.К старому товарищу», все лучше чувствует и сознает силу Интернационала, международного рабочего движения. Еще в 1868 году, давая отповедь «нашим врагам» — реакционерам во главе с Катковым, пытавшимся утешить себя тем, что якобы «времена (534) социализма прошли», Герцен указывал на брюссельский конгресс Интернационала, на «движение немецких рабочих» и другие признаки революционного подъема.
В письме к Огареву от 29 сентября 1869 года Герцен, касаясь враждебных отношений, установившихся между ним и Марксом, отмечает: «Вся вражда моя с марксидами из-за Бакунина». В этой связи существенно, что Герцен при своей жизни главу «Немцы в эмиграции» не напечатал.
Что же касается отношения Маркса к Герцену в 60-х годах, то следует прежде всего иметь в виду письмо Энгельсу от 13 февраля 1863 года, связанное с польским восстанием: «…теперь Герцену и K° представляется случай доказать свою революционную честность…» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXIII, стр. 134). Герцен, как известно, и доказал ее; встав на сторону восставшей Польши, он «спас честь русской демократии» (В. И. Лени н, Сочинения, т. 18, стр. 13).
Во втором издании первого тома «Капитала» (1873) Маркс снял резкое ироническое замечание по адресу Герцена, помещенное в первом издании этого труда (1867) (см. К. Маркой Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. 2, стр. 396), однако, как показывает «Письмо в редакцию «Отечественных записок» (1877), трудно судить о том, в какой мере этот факт отражает изменение оценки Герцена Марксом (см. К. M арке и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XV, стр. 375–378).
Об интересе, который Маркс проявлял к творчеству Герцена, говорит в известной мере и тот факт, что он изучал русский язык по «Былому и думам».
Стр. 136. Schwefelbande. — Выражение это принадлежит К. Фогту, употребившему его по адресу К. Маркса и его сторонников в 1859 году в книге «Мой процесс против «Augsburger Zeitung». Маркс не имел никакого отношения к «серной банде» — компании молодых немецких эмигрантов, которые в 1849–1850 годах пугали и смешили женевских мещан своими пьяными выходками. Стремление Фогта связать с ними имя Маркса объяснялось, очевидно, тем, что он «…хотел пугнуть чертом немецкого филистера или опалить его горящей серой», — как об этом писал Марксу в 1850 году один из его приятелей (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XII, ч. I, стр. 269). В своей книге «Господин Фогт» Маркс до конца разоблачил недостойные приемы, которыми не брезговал Фогт в политической борьбе. (535)
Немецкая эмиграция отличалась от других. — Разгром пфальцско-баденского демократического восстания 1848 года положил начало широкой волне эмиграции из Германии. Подавляющее большинство эмигрантов направлялось в Швейцарию, а оттуда в Англию или США. С осени 1850 года Лондон стал основным центром немецкой эмиграции, где особенно остро разгорелась борьба между различными политическими группами или течениями.
К. Маркс и Ф. Энгельс с осени 1849 года находились в Англии. Спад революционной волны на континенте заставил их приступить к пересмотру тактики Союза коммунистов, что вызвало осенью 1850 года раскол в его ЦК, и привело к выходу Маркса и Энгельса из Немецкого просветительного общества. Преобладающее влияние в нем получили Виллих и Шаппер. Они настаивали на поддержании коммунистами тесных связей с «лагерем буржуазно-демократических дел мастеров», которые «толпами организовывались в Лондоне в. будущие временные правительства» и всерьез обсуждали вопрос о том, «…чтобы добыть при помощи революционного займа в Америке необходимые средства для немедленной организации европейской революции» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XVI, ч. I, стр. 224).
Лагерь мелкобуржуазной демократической эмиграции с самого начала распадался на ряд враждующих между собой групп, во главе которых стояли «великие люди эмиграции», как называл их иронически Маркс, — Руге, Кинкель, Струве и Гейнцен. Ожидая с часа на час нового революционного взрыва, мелкобуржуазные демократы завязали тесные связи с основанным Маццини Европейским демократическим комитетом и создали в Лондоне ряд союзов и обществ.
После 1861 года политическая амнистия в Пруссии позволила большинству эмигрантов благополучно возвратиться на родину, где многие бывшие революционные деятели 1848–1849 годов, подобно Бухеру или Блинду, скоро превратились в поддерживающие Бисмарка национал-либералов. Только одна группа коммунистов с Марксом и Энгельсом во главе, не имевшая возможности возвратиться в Германию, продолжала, оставаясь за границей, вести упорную борьбу против европейской реакции.
Стр. 137…он издавал знаменитые sHallische lahrbucher». — В 1883 году Руге основал и редактировал журнал «Hallische Jahr- bыcher fur deutsche Wissenschaft und Kыnsb, ставший органом левых гегельянцев.
Стр. 138. …дела нашего сорокапятилетнего Вертера с баронессой? — Немецкая аристократка баронесса Брюнинг, знакомая Герцена, была русской по происхождению. Она сочувствовала демокра(536)тическому движению и содействовала организации побега Кинкеля из тюрьмы. Герцен упоминает здесь о ее романе с А. Виллихом, которого он иронически называет Вертером.
Стр. 139. Кинкель был один из замечательнейших немецких эмигрантов в Лондоне. — Маркс в своем труде «Великие люди эмиграции» уделяет много места Кинкелю, характеризуя его как человека внутренне фальшивого, умеющего ловко скрывать буржуазную сущность под маской показного демократизма и свободолюбия. В начале 60-х годов от былой «революционности» Кинкеля не осталось и следа: он примкнул к национал-либералам и кончил свои дни в Цюрихе в качестве заурядного университетского профессора.
…Руге был другом неокатолика Ранге. — И. Ронге получил широкую известность в Германии в 1844 году благодаря своему выступлению против трирского католического епископа и требованиям реформы церкви. Лишенный священнического сана, он стал основателем так называемой «Немецко-католической церкви», а после начала мартовской революции примкнул к демократической партии.
Стр. 140.. первого баденского Schilderhebung'a, первого австрийского Schvsertfahrt'a и проч. — Подразумеваются первое баденское восстание в апреле 1848 года и мартовское восстание в Вене в 1848 году. Говоря о «поднятии щитов» и «бряцании мечей» в начале мартовской революции, Герцен иронизирует над мелкобуржуазными демократами и поднятой ими в эмиграции, в обстановке спада революционной волны, воинственной шумихой.
Стр. 143. Руге, разгневавшись на Эдгара Бауэра за его пустую брошюру о России — кажется, под заглавием «Kirche und Staat». — Имеется в виду брошюра «Russiand und das Germanentum», изданная в 1853 году, но не Эдгаром Бауэром, а его братом Бруно, который в годы политической реакции выступил с рядом книг и брошюр, выразив в них свое разочарование в европейской культуре и свои надежды на ее обновление «девственными силами» царской России (ср. оценку К. Марксом взглядов Б. Бауэра на отношения между Западом и Востоком — Сочинения, т. XXII, стр. 109).
Маркс, очень хорошо знавший Бакунина… выдал его за русского шпиона. Он рассказал в своей газете целую историю — Маркс никогда не выдавал Бакунина за русского шпиона. Клеветнические слухи о Бакунине как об агенте царского правительства распространялись русским посольством в Париже еще до начала революции 1848 года и были затем подхвачены определенными кругами польской эмиграции. Распространялись они и после мартовской революции в Германии, в Бреславле, куда в конце апреля прибыл Бакунин, чтобы быть ближе к русской границе. Слухи эти носили тогда столь (537) упорный характер, что парижское газетное агентство информировало о них редакции газет и в том числе редакцию «Новой Рейнской газеты» Маркса/О том же сообщал в своей корреспонденции также и парижский сотрудник газеты немецкий эмигрант Эвербек, ссылавшийся на то, что у Ж. Санд находятся компрометирующие русского революционера документы. Сообщение Эвербека 6 июля 1848 года было помещено на страницах «Новой Рейнской газеты». «Публичное предъявление обвинения, — писал позднее Маркс, — было в интересах дела и в интересах Бакунина» (К. Маркой Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXV, стр. 330–331).
Протест самого Бакунина, а также его письмо к Ж. Санд с просьбой сейчас же опровергнуть указанные слухи вскоре появились на страницах бреславльской «Новой Одерской газеты» и 16 июля 1848 года были без промедления перепечатаны газетой Маркса. 3 августа Маркс опубликовал также заявление Ж. Санд, целиком реабилитирующее Бакунина. «Новая Рейнская газета» писала: «В № 36 нашей газеты мы сообщали о циркулирующем в Париже слухе, согласно которому Жорж Санд имела в своем распоряжении документы, выставлявшие русского эмигранта Бакунина агентом императора Николая. Мы опубликовали это заявление, потому что оно было нам сообщено одновременно двумя корреспондентами, совершенно не связанными друг с другом. Поступая таким образом, мы лишь выполнили долг публичной печати, которая должна втайне следить за общественными деятелями, и в то же самое время мы предоставили г. Бакунину удобный случай рассеять все подозрения, выдвигаемые против него в некоторых парижских кругах» (там ж е, стр. 194). Бакунин был вполне удовлетворен опубликованием редакцией «Новой Рейнской газеты» как его собственного протеста, так и письма Ж. Санд. В последних числах августа 1848 года Маркс встретился с Бакуниным в Берлине и «…возобновил с ним тесную дружбу» (там же, стр. 194).
Бакунин тогда сидел, ожидая приговора в тюрьме, — и ничего не подозревал. — Бакунин был арестован в связи с участием в Дрезденском восстании в мае 1849 года, то есть почти через год после появления корреспонденции о нем в «Новой Рейнской газете».
Стр. 146. С Уркуардом и публикой питейных домов взошли в «Morning Adverfiser» марксиды и их друзья. — В действительности Маркс не только не поддерживал с редакцией «Morning Advertiser» сколько-нибудь близких отношений, но и неоднократно весьма резко отзывался как о политическом лице этой газеты, так и о личных качествах ее редактора и издателей. Маркс считал «Morning Advertiser» «уличным органом Пама», то есть Пальмерстона (К. Маркс и Ф. Энгельс, т. XXII, стр. 192). В своей статье «Пивные хо(538)зяева и воскресный праздник. — Кланрикард» Маркс в январе 1855 года писал, что «Morning Advertiser» является собственностью «Общества защиты патентованных пивных хозяев», располагавшего возможностью «наводнить этим изданием все трактиры», и что газете этой «…закрыт вход в круг «респектабельиой» лондонской прессы» (К. Маркс и Ф.Энгельс, Сочинения, т. X, стр. 250).
С Уркхартом Маркс познакомился лишь спустя несколько месяцев после развернувшейся на страницах «Morning Advertiser» полемики о Бакунине. Политические воззрения Маркса и Уркхарта не имели между собой ничего общего. Маркс и Энгельс неоднократно выступали в печати с резкой критикой Уркхарта и уркхартизма.
Уркхарт в течение долгих лет разоблачал в печати и парламенте происки, царской дипломатии на Балканах. Поскольку и Маркс в начале 50-х годов
