дней и блондинка перестала стесняться ее присутствия, будто на кухне находился робот или в лучшем случае собака, а не живой человек. Она спокойно ходила полуголая, растрепанная, зевала, широко открывая рот, ругалась матом.
Искусственная красота шикарной блондинки-вамп с копной тщательно уложенных волос существовала лишь временами. В остальное время Снежанна оставалась базарной некультурной бабенкой. Тома права, еще несколько лет при таком образе жизни, и никакие косметологи не помогут. Только пластические хирурги, да и то обращаться к ним придется чаще, чем к стоматологу. Евгения прекрасно понимала, что, увидев все скрываемые «достоинства», Виталик возле соперницы долго не задержится.
Автоматически моя посуду, Женя не переставала отбиваться от множества мыслей, которые бесконечным хороводом кружили в голове.
События развивались, интрига усложнялась. Вот уже третий день она в услужении у Снежанны, а толку никакого. Она до сих пор не имеет доказательств ни измены, ни верности супруга. Женя и сама не могла объяснить, зачем ей эти доказательства. Но знать хотелось, и желательно все, чтобы не оставалось загадок и вопросов. Любой, даже самой интеллигентной женщине хочется увидеть соперницу, оценить, успокоиться или разволноваться еще больше. И Женя не была исключением, хотя раньше думала совсем иначе.
Разумеется, мужчины большие собственники, но, поверьте, женщины не отстают от них. Они тоже считают мужей личным достоянием и редко бывают готовы подарить их другой.
Евгения заметила странную перемену в себе. Она из спокойной, флегматичной девушки начинала превращаться в этакую ведьмочку. В ее голосе появились резкие нотки, слова стали более жесткими, а мысли – цепкими и молниеносными. Ей хотелось сделать пакость сопернице. Налить зеленки в шампунь для волос, в сахарницу насыпать соли, сделать дырки на шелковых чулках, налить в кожаные туфли воды, в зубную пасту добавить перца... да мало ли что можно придумать. Раньше о зарождении в себе таких желаний Женя и не подозревала. Для полного завершения образа Жене оставалось только распустить длинные волосы и взять в руки метлу.
Она никогда не думала, что в ней живет столько маленьких бесов, но неожиданный вывод ее не расстроил. Сегодня она рассчитывала появиться у Снежанны в последний раз. Что ж... придется прийти еще. Чтобы окончательно убедиться... Ей почему-то все еще верилось, что Виталик остается ей верным или хотя бы... не любит эту влюбленную в него невежественную дуру. Правда, неизвестно, что он ответил на предложение покормить его из ложечки...
– Что, она предлагала покормить его из ложечки? – возмущалась Тома. – Да это же явный компромат. Что тебе еще нужно? – удивлялась она.
– Фактов!
– А разве ее слова ни о чем тебе не говорят?
– Нет. Пока ни о чем. Тем более мы не знаем, что Виталик ей ответил, – отрицательно мотнула головой Женя.
– Это только ты не знаешь! А я и без аудиопленки тебе отвечу! Любовники они! Лю-бов-ни-ки! Поняла? – повысила голос Тамара.
– Не пойман – не вор, – отрезала Евгения.
– Ты неисправима! – взвыла подруга. – Я не могу с тобой разговаривать.
Телефонный звонок прервал их бурный диалог.
– Да, это Тамара Петровна... – Лицо Томки выражало недоумение. – Ах, Снежанночка. Здравствуйте. Я вас сразу не узнала. Ну как вам Евгения? Справляется? Вы довольны? Вот видите, я не напрасно рекомендовала ее... Конечно здесь, а где же ей еще быть? Минутку. – Тома прикрыла трубку ладонью и сообщила: – Тебя хозяйка требует.
Женя взяла трубку.
– Да, Снежанна Станиславовна... – Слушая соперницу, Евгения постепенно менялась в лице. – Хорошо. Я поняла, – ответила она тихо и нажала на кнопку отбоя.
– Что? Что произошло? – кинулась к ней Тамара. – Такое впечатление, что тебя избили.
– Знаешь... Лучше бы она меня избила, – вздохнула Женя. – Требует, чтобы завтра с самого утра я приехала к ней, мы поедем на дачу. Там нужно убрать для романтического уик-энда. Как думаешь? С кем она будет проводить выходные?
– Не знаю. Сомневаюсь, что с Виталиком. Он же всегда в субботу и воскресенье с тобой... – Тома запнулась.
– Я тоже сомневаюсь. А вдруг?
– Не дели шкуру неубитого медведя. Не думай о том, что может и не случиться, – попыталась успокоить ее подруга.
...Виталик виновато посмотрел на Женю.
– Котеночек, я должен сообщить пренеприятнейшую новость...
– К нам едет ревизор? – попыталась пошутить она.
– Нет, не угадала. В эти выходные мне придется уехать в командировку. Мне так жаль... – Его глаза, полные тоски, казались искренними. Слова были лживыми.
Евгения, наливавшая суп, выпустила тарелку из рук.
– Что же ты так неосторожна! – Муж подбежал к ней. – Не обожглась? Все нормально? Я знал, что ты расстроишься. Ведь суббота и воскресенье – единственные дни, когда мы можем побыть вместе. Прости меня, солнышко мое. Но я, честное слово, не виноват. Сам не знал до сегодняшнего дня.
«Знал – не знал, какая разница!» Слезы застилали глаза, но плакать нельзя. Реакция на командировку не может быть такой бурной.
– Женечка, ты иди посиди, успокойся. Я сам тут все уберу, – предложил Виталик. – Родная моя. Не думал, что ты настолько расстроишься! – Мученическое выражение не исчезало с его лица.
«Каков артист! – отметила по себя Евгения. – Правду говорят умные люди: живешь с человеком долгие годы, а потом оказывается, что и не знал его вовсе». Разговаривать, а тем более смотреть на лжеца стало невыносимо. Если сейчас она не уединится, то, возможно, как учительница рисования Ирина Петровна сорвется и наговорит гадостей. Или даже... Ведь в подобной ситуации скрыть эмоции очень сложно... Ничего себе командировка!
Ложь с каждым днем набирала обороты, из маленького снежка постепенно превращаясь в ком, а из него – в снежную лавину. Еще немного – и она подомнет под себя все: любовь, доверие, уважение...
Женя взяла толстый блокнот, куда записывала свои стихи, и направилась в ванную. Включила воду и погрузилась в теплую негу. Сейчас это было единственное место, где она могла уединиться.
Строчки ложились на чистые листы одна за другой, а Женя все писала и писала. Ручка как будто сама металась по бумаге.
Евгения просидела в ванной больше трех часов и вышла с надеждой, что супруг уже уснул.
Он действительно спал, уткнувшись носом в подушку. Сквозь сон, услышав, что жена ложится рядом, Виталик прижался к ней и снова засопел.
«Сволочь! Какая же он сволочь!» Впервые за время их знакомства и совместного проживания Женя позволила себе – пока мысленно – бранное слово по отношению к мужу.
Могла бы, исцарапала бы лицо, ругалась, кричала, била посуду. Может, тогда ей стало бы хоть немного легче. Да, тяжелый это труд – носить все в себе. Никому ничего не говорить, не выяснять отношения. Сейчас она впервые пожалела, что Бог наградил ее таким сдержанным нравом.
Рано утром Евгения поинтересовалась у сонного супруга:
– Во сколько ты выезжаешь?
– Часов в одиннадцать. Не раньше, – пробубнил он спросонья и снова засопел.
Тогда понятно, почему Снежанна приказала ждать ее в восемь утра возле метро. Женя тихонько, чтобы не будить Виталика, оделась и шмыгнула из квартиры.
Утром было влажно и холодно. Первые заморозки стояли на страже, ожидая своего часа, но осень не собиралась уступать свои права раньше срока. Минут двадцать она прождала Снежанну и изрядно замерзла. Теперь, когда ботинки окончательно прохудились, было ясно, что до конца сезона они не дотянут. Вчера сапожник, старый армянин, только отрицательно покачал головой, взглянув на растоптанную обувь.
– Проще купить новые, чем ремонтировать эти. Дешевле обойдется, – он с сочувствием посмотрел на
