Тут Костя поставил свою рюмку' на стол, так и не выпив.
— Что ж ты не пьешь?
— Да тост твой мне не очень нравится. Куда ты собрался ехать? Где будешь жить, с кем и на что?
— Пока не знаю, куда. Главное — подальше от этого проклятого города и даже от этой страны. Не нужен я тут никому… Но есть на свете человек, который меня любит. С ней-то я и построю новую жизнь на новом месте. А на что — разберемся.
— А ты уверен, что от проблем можно скрыться, просто переменив свое географическое положение? Ведь ты любишь маму, в этом все дело!
Самойлов приложил палец к губам.
— Тсс! А вот на эту тему мы говорить не будем, понятно? Нет такой темы. А тебе, сынок, я вот что скажу.
Не повторяй моих ошибок, не откладывай на потом решения и поступки, которые должен совершить сейчас. Этого «завтра» на свете нет, понимаешь? Есть только сегодня. Каждый день — сегодня. Улавливаешь мысль?
— Если честно, то не очень.
— Другими словами: если хочешь быть вместе с Катей — будь. И никаких гвоздей.
— Как, папа, ведь она любит Лешу?
— Ну и что? Отбей! Укради! Увези за тридевять земель. За любовь, за счастье, за мечту свою нужно бороться, сынок…
— Даже с родным братом? Ведь вы мне сами говорили — нельзя становиться поперек…
— Мало ли что мы говорили… Если бы мы знали, как нужно жить, были бы счастливы сами. А у нас, видишь, как все получается… Так что не слушай никого, делай что должен — и будь что будет. Понял?
— Понял.
— Ну, за любовь, — предложил Самойлов. Впервые отец и сын так понимали друг друга.
Сан Саныч и Женя вернулись домой, где, судя по запахам, их уже ждал обед.
— Ух ты, как пахнет! — восхитился Сан Саныч. — Как здорово вернуться в дом, а там борщом пахнет, да, Жень?
— Да, в милиции совсем другие запахи, — усмехнулся Женя.
— Ой, вы уже вернулись! — обрадовалась Зинаида.
— Что, надеялась, что меня посадят? — веселился Сан Саныч. — Ну уж нет!
— Перестань, глупый, что ты говоришь такое… вы садитесь, я сейчас, быстренько, покормлю вас. Обед уже почти готов.
Баба Зина стала хлопотать по хозяйству, а Сан Саныч и Женя сели за стол. Скоро перед ними появились тарелки с дымящимся борщом.
— А чем дело-то закончилось? — спросила Зинаида, ставя на стол тарелку с нарезанным хлебом.
— Взяли с нас подписку о невыезде, и все дела, — сообщил Женя, налегая на борщ.
— Эх, если бы я реально мог чем-то помочь следствию, а то ведь я и не знаю, что это была за женщина, только и смог, что внешность ее кое-как описать…
— Ничего, разберутся. Ой, а вы руки-то мыли? Марш к умывальнику!
Сан Саныч и Женя одновременно тяжело вздохнули, положили ложки и пошли к умывальнику. Вернулись они подозрительно быстро. Борщ звал.
Когда Саныч и Женя завершали трапезу, Зинаида спросила:
— Ну что, ребятки, может, еще добавочки?
— Нет, Зин, спасибо тебе, борщ у тебя отменный, но… четвертая тарелка будет лишней. А то из-за стола не подымусь, — отказался Сан Саныч.
— Я тоже не могу больше, — жалобно сказал Женя.
— Что за мужики пошли, — обиделась Зинаида. — Ну, как хотите.
— Баб Зин, а где моя Ксюха? — спросил Женя. , — Что, уже соскучился?
— Ага…
— Они с Машей пошли в больницу к Алеше. Скоро вернутся, ты подожди. Сейчас еще чай будет — с пирожками!
— Нет-нет, спасибо, чаю не надо, — испугался Женя. — Я лучше туда побегу, найду их.
— Эх, какой нетерпеливый — молодой, горячий, — засмеялся Сан Саныч. — Ну, иди, иди.
— Спасибо за обед! — сказал Женя, вставая.
— А я, пожалуй, еще чайку… — крякнул Сан Саныч.
Ксюха все еще не уходила от больницы, поэтому встретила Катю, которая как раз туда направлялась.
— Как там поживает статья, которую вы собирались написать? Про меня и Алешу? — спросила Катя.
— Статья о вас почти готова, но…
— Что?
— Но мне кажется, выйти в свет ей все равно не удастся, — с сомнением сказала Ксюха.
— Почему это? — удивилась Катя.
— Но ведь исчез сам повод? Ваша свадьба с Алексеем Самойловым отменена.
— Ваши сведения ошибочны. Свадьба состоится. И не только свадьба!
— Это как?
— А вот так! И я вам советую быстрее дописывать материал и ставить его в номер, а то так и будете всю жизнь внештатным корреспондентом!
Ксюха ничего не поняла. Но времени на раздумья у нее было немного, потому что пришел Женька.
— Привет, а я тебя ищу.
— Что-то срочное?
— Да ничего. Впрочем… Слушай, Ксюх, тут такое дело… В общем, разговор у меня к тебе есть.
— Ну, давай поговорим, — согласилась Ксюха.
— Нет, только не здесь. Может, пойдем куда-нибудь, а? Ну, наедине чтоб, в общем.
— Да ты чего, Жень, я не могу сейчас уйти. Я тут битый час тусуюсь, хочу дождаться, узнать, как у них там.
— А чего их ждать-то? Если Маши так долго нет, значит, у них все нормально.
— Там не может быть все нормально, туда Катя пошла. Ты знаешь, она мне сейчас такое сказала…
— Да наплевать мне на эту Катю и на то, что она сказала. Мне поговорить с тобой нужно! — настаивал Женя.
— А мне не наплевать! Я ведь журналист… почти.
— Неужели тебе какая-то Катя важнее меня? — привел Женя убийственный аргумент.
— Это разные вещи! Женя поменял тактику:
— Ну, Ксюха, пойдем, пусть они сами разбираются. Мне нужно сказать тебе что-то действительно важное.
— Ну, хорошо, — согласилась Ксюха и покинула свой пост.
Маша с Алешей все никак не могли наговориться и нацеловаться.
Наконец Маша решила надеть Алеше на шею амулет.
— На, надевай обратно. Если он тебе помогает, то его не надо снимать.
Леша взял у нее амулет, но как-то неловко, и амулет выскользнул из его руки и упал на пол.
— Какая я неловкая. Прости, Алеша, я сейчас его подниму.
— Не надо, я сам!
Леша совершенно непроизвольно потянулся к амулету, чтобы поднять его, и сел на кровати. Только повесив амулет на шею, он вдруг понял, что он сделал.
— Леша… ведь ты сел, — сообщила Маша.
— Кажется, да.
— Алеша, ты можешь двигаться! Как я счастлива, Лешенька! Какой сегодня прекрасный, чудесный день!
