— Почему? — Самойлов был поражен в самое сердце.
— Передумала, переболела, перебесилась — какая разница. Не хочу, и все. Просто так.
— Ира, скажи мне правду. Пожалуйста, — взмолился Самойлов.
— Правда в том, что и любимую женщину трудно ждать десять лет, а нелюбимую — просто невозможно. А ты любишь не меня, а Полину.
— Ты ошибаешься. Полину я ненавижу, — помрачнел Самойлов.
— Ну, если от любви до ненависти один шаг, то и обратный путь не долог. Боря, рано или поздно ты забудешь обо мне. Так лучше сейчас, чем потом… Большие надежды грозят большим разочарованием.
Самойлов не понимал, почему Ирина так переменила свое отношение к нему.
— Ира, ты отбираешь надежду не только у себя, но и у меня. Я надеялся, что смогу начать жизнь заново, я мечтал стать другим человеком!
— Я, я, я… А где же «мы»? — с горечью спросила Ирина. — «Нас» просто нет. В твоих словах я слышу только обиду, и не более. Пойми, любовь и самоутверждение — разные вещи.
— А разве они не могут стоять рядом? — с надеждой спросил Самойлов.
— Рядом с любовью может стоять только самопожертвование. А его мне от тебя не нужно. Да и вообще — мне от тебя больше ничего не нужно.
— Но почему вдруг? Меня не было всего несколько дней, и ты так переменилась!
— А ты слышал, что в камере день за два идет? То-то. Было время подумать. К тому же есть у меня одно подозрение…
— О чем ты?
— Похоже, что скоро мне придется покинуть ваши теплые края. Я ведь гражданка другой страны. И судить меня должны там, где я совершила преступление.
— Так тебе сообщили о депортации?
— Пока нет. Но уединение дает возможность думать вперед и прогнозировать события. Иди, Боря… — Ирина еле сдерживала слезы.
— До свидания, Ира!
— Прощай, Борис!
Самойлов вышел из комнаты свиданий и решил зайти к Буряку. Но вместо следователя в кабинете сидел Марукин. Он недовольно взглянул на Самойлова и спросил:
— Что вы хотели?
— Да я Григория Тимофеевича ищу. Буряка, — объяснил Самойлов. — Вроде, это его кабинет?
— Да, его. Только он сейчас на обеде. А вы по какому вопросу?
— По личному.
Ну так и звоните Буряку домой. Вечером, в нерабочее время. У нас тут работы невпроворот, а они по кабинетам шастают. Отвлекают! Кто вас сюда пустил?
— Дежурный. Я здесь раньше часто бывал, он меня помнит, — растерянно объяснил Самойлов.
— Теперь и я вас запомню. Идите.
— Вы передайте, пожалуйста, Григорию Тимофеевичу, чтобы он позвонил мне или зашел, — попросил Самойлов. Марукин ничего ему не ответил.
Буравин вернулся домой к Полине. Она с нетерпением ждала рассказа о встрече с Сан Санычем.
— Ну, как ты пообщался с Сан Санычем? — спросила она еще с порога.
— Да как тебе сказать… Пытался я упросить его помочь в установлении дипломатических отношений между нами и Лешей…
—А он?
— А он что-то заюлил. Сказал: «С этим вы сами должны разобраться». Но ничего, я надеюсь, он передумает.
Полина усадила Буравина ужинать.
— Кстати, знаешь, кого я встретил у Никитенко? — сказал он, принимаясь за еду.
— Кого?
— Нашего Лешку. Представляешь, они с Машей сегодня подали заявление в ЗАГС.
— Да ты что? А нам он ничего не сказал о своих планах… — расстроилась Полина.
— Да просто не успел, наверное…
— Жаль, что о таких важных моментах в жизни детей мы узнаем последними…
Буравин нежно провел ладонью по щеке Полины.
— Ну не расстраивайся, Полинка. Все наладится — я тебе обещаю.
Ужин уже заканчивался, когда Буравин вдруг обратил внимание, что принесенная Алешей сумка стоит нераспакованная.
— Полина, а почему ты до сих пор не распаковала эту сумку?
— Витя, что такое? Ты ревнуешь меня к сумке?
— Нет, на это даже я не способен, — рассмеялся Буравин.
— Все так резко изменилось. И у меня, и у детей… — заметила Полина.
— Никогда не думал, что мы начнем свою семейную жизнь параллельно с детьми. Хотя в этом есть огромный плюс! Чувствую себя таким же молодым, как они.
— А ты у меня и так молодой, — гордо сказала Полина.
— А ты у меня — вообще еще девчонка! Слушай, а может нам с тобой свадебку закатить? Соберем всех за одним столом, пообщаемся…
— Ты сумасшедший… Нам сейчас нужно думать о свадьбах наших детей, а не о нашей.
— О свадьбе не думают, к ней готовятся. Я лично и морально, и материально готов и к Алешиной женитьбе, и к свадьбе Кости с Катей. Какие проблемы?
— Если бы все на самом деле было так легко… Мы вот реализовали свою мечту, наконец-то обрели друг друга. А дети нам этого простить не могут. Это меня очень беспокоит.
— А может, тебе неспокойно из-за того, что Самойлов остался один? — заволновался Буравин.
— Витя, ты опять?
— Но ты же сказала, что узнала его по дыханию в телефонной трубке!
Поистине любовь и ревность неразделимы!
Если в трудную минуту Лева заходил к Римме, то Костя в подобной ситуации шел к Леве. Он долго ждал Леву, сидя за столиком и ничего не заказывая. Наконец Лева появился.
— Ты по делу? — спросил он Костю.
— Да, мне необходимо с тобой поговорить.
— Какое совпадение! Мне тоже. Тебе о чем?
— О деньгах… — грустно признался Костя.
— И снова в яблочко, — изумился Лева. — Давай-ка присядем.
На столе появились стаканы, сок, вода, фрукты.
— Выкладывай, что там у тебя опять стряслось, — попросил Лева.
— Катя у меня стряслась. Совсем обезумела девка. Вынь да положь ей пышную свадьбу. А на какие шиши? Я ведь аптеку продал, а выручку за долги отдал.
— И что ты от меня хочешь? — поинтересовался Лева.
— Хотел напроситься в наемные менеджеры к новому хозяину моей аптеки. То есть к тебе, Левчик.
— Ой, да о чем ты говоришь, Костик! Какой из меня аптекарь? Я твою бывшую собственность уже пообещал другому человеку.
— Ну а может… — начал Костя.
— Нет, изменить уже ничего нельзя, — отрезал Лева.
— Старик, я пропал. Катя меня съест.
— Все не так плохо, — сказал Лева после недолгого раздумья. — Я знаю, как тебе помочь. Быстрые деньги за короткий срок — тебе ведь это нужно?
Костя стал обретать надежду.
Но, выслушав Леву, он глубоко задумался.
— Не понял, зачем я тебе нужен в этом деле? Смотритель решил бежать. Пусть бежит. Это не мое
