Сексуальная революция.

выполнении. Одна только отмена запрета абортов еще не породит положительного отношения к деторождению, желания иметь детей. Чтобы достичь такого результата, необходимо формирование внутренней способности к счастливой любовной жизни и всех ее внешних предпосылок.

Вместо того чтобы вечно носиться с вопросом о том, следует ли распределять противозачаточные средства по предписанию врача или каким-то другим способом, было бы важнее и полезнее, чтобы по-настоящему обученные врачи и работники сферы социального обеспечения провели максимально тщательное исследование противозачаточных средств и установили, какие из них обеспечивают, а какие — нет достижение сексуального удовлетворения. Что толку будет от пессария для женщины, которая во время полового акта испытывает дискомфорт из-за ощущения в себе инородного тела и не может поэтому испытать удовлетворения? Что пользы от презерватива, если в результате его применения снижается степень удовлетворения и появляются жалобы неврастенического характера? К чему самая лучшая пропаганда противозачаточных средств, если нет достаточного количества предприятий, которые могли бы обеспечить все население качественными противозачаточными средствами? И какой толк был бы, наконец, от предприятий, если бы женщины не освободились от страха перед применением противозачаточных средств?

В резолюции конгресса еще вполне поддерживалась идея легализованных абортов, но документ этот, тем не менее, вписывался в общую атмосферу страха перед тем, чтобы в действительности допустить и обеспечить возможность сексуального удовлетворения.

Это была атмосфера, о которой Фанина Халле в 1932 г. рассказывала следующее: 'За границей мало что знали о протесте старых большевиков, многие из которых шли дальше Ленина и проповедовали почти аскетические идеалы. С тем большим усердием распространяется басня о 'социализации женщин в Советском Союзе', которая еще и сегодня сидит во многих головах, в особенности под воздействием антисоветской пропаганды. Но тем временем интерес к сексуальным проблемам, прежде очень высокий, окончательно заглох, и подрастающая молодежь Советской России, авангард революции, видит перед собой в настоящий момент столь серьезные и ответственные задачи, что представляется несущественным обращать внимание на половые проблемы.

Таким образом, сексуальная жизнь в Советском Союзе снова вступила в стадию эротизации, которая, возможно, развивается дальше вглубь и в гораздо большем объеме, чем когда бы то ни было ранее. Отсутствие проблем в отношениях между мужчиной и женщиной, которое было характерно для узкого круга первопроходцев русской революции, превратилось теперь в характеристику поведения широких масс русского народа, а сила, сумевшая добиться этого, зовется 'пятилетний план'.

Советская идеология гордится 'освобождением жизни и людей от эротики'. Но это 'освобождение от эротики' представляет собой фантастическую картину. Ввиду отсутствия ясных идей половая жизнь продолжается в болезненных, искаженных и вредных формах. Альтернативы 'сексуальное или социальное' не существует. Действительная альтернатива формулируется только таким образом: признаваемая обществом, приносящая удовлетворение и счастье или болезненная, тайная, гонимая обществом половая жизнь.

И когда мнимое освобождение от эротики, а на самом деле расшатывание естественной сексуальности сделает граждан Советского Союза больными и разрушит их социальные связи, ответственные государственные деятели почувствуют себя вынужденными ужесточить меры морального регулирования и вновь ввести ограничение абортов. Так возникает круг, который не удастся прорвать, пока угнетенная сексуальность может быть сдержана только моральным давлением, а моральное давление будет усиливать расстройство половой жизни.

Профессор Строганов уже жаловался на то, что женщины раньше стыдились аборта, 'а теперь они начали кичиться им как своим законным правом, но право это они получили в результате легализации абортов'. Руководитель организации по охране материнства Лебедева отмечала, что безнаказанность аборта 'освободила психологию женщины от оков1 1. Аборт стал теперь уже 'жизненной привычкой', «модой», он представляет собой своего рода «психоз», повсеместно распространяющийся подобно «эпидемии». Кривко полагает, что этот «психоз» развивается и нельзя предвидеть, когда начнется стадия его спада. Результатом 'одичания нравов' является притупление и потрясение чувства материнства в женщинах. Некоторые советские врачи делают правильный вывод из того факта, что материальная нужда не играла доминирующей роли в распространении применения аборта. Этот вывод напрашивается сам собой, ведь иначе как объяснить то, что женщина, не испытывающая нужды, прерывает беременность. В действительности же аборт является выражением первостепенного стремления к сексуальному наслаждению без появления детей.

И действительно, в ходе выполнения второго пятилетнего плана половая свобода была существенным образом ограничена, а в качестве причины для ограничений были использованы неясности, о которых шла речь. Прерывание беременности стало невозможным для женщин, вынашивавших первого ребенка. Втихомолку были снова введены медицинские показания, комиссии практиковали значительное моральное давление. Пока нельзя увидеть, куда приведет это развитие событий. Оно завершится тем или иным образом, станет результатом исхода борьбы между двумя течениями: отрицающим сексуальность, реакционным в сексуальном отношении и признающим ее, ориентированными на сексуальную революцию.

Есть самые веские причины опасаться, что представители революционного направления сексуальной политики не сумеют быстро собрать достаточные силы, чтобы взять верх над старой и привычной умственной нищетой. Результатом этого будет экономика, в основе которой — блестящая техническая оснащенность, экономика, приводимая в движение неврастениками и живыми машинами. Но это не будет социализм.

Принципиальное решение

Чтобы быть лучше вооруженными на тот случай, если перед обществом снова встанет вопрос о его рациональной организации, подытожим уроки борьбы, о которой шла речь выше. В такой ситуации будут необходимы следующие меры:

1. Избавление от всех отговорок и бесчестных заявлений. Признание материальной нужды единственной причиной аборта. Отмена разделения между демографической политикой и сексуальной политикой в целом.

2. Признание сексуальной функции независимо от продолжения рода.

3. Признание воли к продолжению рода как частичной функции сексуальности, а стремления женщины иметь ребенка — как выражения жизнерадостности. Признание того факта, что, если жизнь приносит материальное и сексуальное удовлетворение, радость материнства разумеется сама собой, а рождение ребенка является результатом радости жизни.

4. Открытое признание точки зрения, в соответствии с которой предупреждение беременности служит практически не только устранению абортов, но прежде всего — обеспечению сексуального наслаждения и здоровья.

5. Мужество, позволяющее признать сексуальность и саморегулирование половой жизни.

6. Исключение на практике какого бы то ни было влияния всякого рода святош, моралистов и иных замаскированных сексуальных невротиков.

7. Самый жесткий контроль над практикой и идеологией реакционных профессоров акушерства со стороны сексуально- политических организаций, представляющих интересы женщин и молодежи. Борьба против бездумного уважения, которое массы испытывают к современной науке. Эта наука лишь в редких случаях заслуживает такого названия.

Цель революционной демографической политики может заключаться только в том, чтобы пробудить интерес самого народа к этим проблемам, не навязывая ему «сверху» обязанность 'сохранения вида'. Сегодня демографическая политика вообще не интересует среднего человека. Чтобы пробудить этот интерес, необходимо, прежде всего, сформировать положительное отношение к сексуальному наслаждению и создать условия, обеспечивающие его для всех тех, кто принимает производительное участие в общественной жизни. Люди должны чувствовать, что именно в этом вопросе — скажем без обиняков: в вопросе сексуального наслаждения — их правильно понимают и готовы помочь, чтобы обеспечить им радость от половой жизни и сделать их способными к наслаждению.

Решение этой проблемы окажется относительно простым по сравнению с решением главной проблемы: как устранить распространенный в массовом масштабе страх современного человека перед оргастическим наслаждением? Это неслыханно трудная и большая проблема. Если ее однажды удастся разрешить, то проблемы демографической политики не будут больше решать профессора, охваченные сексуальным страхом. Их решением займутся молодежь, рабочие, крестьяне, научные специалисты и дети. До тех пор демографическая политика и евгеника останутся теми же реакционными конструкциями, какими они являются сегодня.

2. Восстановление параграфа о наказуемости гомосексуализма

Из советского законодательства, регулировавшего половые отношения, был просто вычеркнут параграф закона царских времен, каравший за гомосексуальные действия длительным сроком лишения свободы. Официальная 'Большая советская энциклопедия', выходившая под контролем правительства, при изложении проблем сексуальности опиралась, в основном, на выводы Магнуса Хиршфельда и отчасти Фрейда.

Отмена параграфа о наказуемости гомосексуализма обосновывалась необходимостью исключительно научного подхода к этому явлению, что исключало преследование гомосексуалистов. Необходимо было разрушить стены, отделявшие гомосексуалистов от общества. В свое время этот шаг советского правительства придал колоссальный импульс сексуально-политическому движению Западной Европы и Америки. Речь шла не просто о пропагандистской акции, а о мере, которую с полным правом обосновывали тем, что гомосексуализм, понимаемый как врожденное свойство или как результат нарушения развития, является действием, никому не приносящим вреда. Такая позиция полностью соответствовала образу мыслей городского и сельского населения, которое занимало чрезвычайно терпимую позицию во всех сексуальных вопросах, хотя в деревнях, как отмечал некий корреспондент, 'добродушно подтрунивали' над гомосексуалистами и лесбиянками.

В противоположность этому мелкобуржуазные слои пребывали еще полностью в плену аскетических взглядов и средневековых предрассудков на сексуальность. Представители этих слоев, занимая также средние и верхние этажи партийной иерархии, оказывали влияние и постепенно распространяли свои взгляды на часть рабочих. С течением времени все четче стали выделяться два взгляда на гомосексуализм:

1) согласно одному, он был 'признаком варварского бескультурья', 'свинством, свойственным полудиким народам Востока';

2) в соответствии с другим, гомосексуализм представлял собой проявление 'рафинированной культуры извращенцев-буржуа'.

Несмотря на отмену наказания, преследования за гомосексуализм среди народов Средней Азии сохранялись. Примерно в 1925 г. в Туркестане было введено дополнение к Уголовному кодексу Советского Союза, уже предусматривавшее большие сроки лишения свободы для гомосексуалистов.

Взгляды на гомосексуализм, о которых шла речь выше, в сочетании с общей неясностью относительно сексуально-политической ситуации и возможностей ее развития приводили к возникновению гротескных случаев преследования гомосексуалистов, и число таких судебных прецедентов неуклонно росло, то есть одним только принятием закона вопрос не был решен.