Надежда Заглада со своим посланием обратилась явно не по адресу. Адресоваться она должна бы в первую очередь в Политбюро, лично к дорогому Никите Сергеевичу, сказать ему: как же вам, неучам, некомпетентным, не стыдно лишить народ возможности зажить если уж не богато, то хотя бы зажиточно? Как же вам не стыдно стоять у руля власти, если на это не годитесь? Как же вам не стыдно занимать чужое место? Как же вам не стыдно самим жить не но совести?
Тогда же вышел и роман Доры Павловой «Совесть», по театрам пошла гулять инсценировка романа. Излюбленной у прозаиков, специализировавшихся на производственной теме, стала золотая жила «рабочей совести». Морально-этическим понятием намеревались совершать революцию в отношении к работе, звуком заменить осязаемое.
Американцы, где в частных руках 90% всей собственности, в подобных сотрясениях воздуха не нуждаются. Никто из деловых кругов Америки, Франции, Италии и других стран, с которыми мы завязывали деловые контакты, не произносил ни одного высокого слова, что он живет державными интересами, заботится о повышении благосостояния своей страны. Никто не скрывал: ищется и заключается выгодная лично ему – сделка. И мы не скрывали, что стремимся заключить сделку, выгодную лично для нас, что намерены заработать.
Мы создавали и создали МЕНАТЕП не для того, чтобы помочь стране выйти из кризиса. Нас интересовала – и в первую очередь! – собственная выгода. Нам не хотелось жить так, как прожили наши родители: от получки до получки, едва сводя концы с концами. Нам хотелось свободы, независимости, раскрепощенности для полного самовыражения, а свобода, не подкрепленная материально, – из области болтовни. Мы вольны в своих тратах, наша жизнь вошла в норму, материальные блага помогли полностью освободиться от житейских забот, благодаря чему время мы стали ценить куда дороже, чем деньги. Мы не стоим в очередях, при необходимости идем в валютный магазин, где все дороже, но тем экономим время, а значит, и увеличиваем возможность заработать.
В МЕНАТЕПе сейчас больше тысячи человек, рабочий ритм не сравнить с тем, что в госучреждениях, хотя и не такой, – пока! – как ТАМ. Если бы наши сотрудники трудились с интенсивностью советянской, нам бы пришлось иметь в штате тысячи четыре, разориться на приобретение еще трех производственных площадей. Обычный совслужащий выкладывается на 5-10 процентов, КПД наших – 30-40 процентов, мы и платим им соответственно.
Они знают – пытливость, инициативность, добросовестность будут соответствующим образом оценены и отмечены, возможности для роста безграничны, вчерашний студент имеет в пять-шесть раз больше, чем президент страны. Наша работа и забота – создание условий для стопроцентной отдачи каждого.
Не боясь показаться нескромными, можем сказать: мы подняли благосостояние тысячи семей – трех-четырех тысяч человек. Таких, как мы, пока сотни, не сегодня- завтра будут тысячи, десятки, сотни тысяч, которыми государство богатеет, которые и есть выводящие страну из пропасти. Ибо мы считаем, что богатство – оно вовсе не богатство, а норма жизни каждого деятельного члена общества, что стыдно быть бедным, если у тебя есть голова и руки, что пора перестать кичиться нищетой – она не предмет для гордости.
Нас уже называют эксплуататорами, толстосумами, хищниками, акулами. Мы не обижаемся: это же говорит зависть к удачливому. Мы не верим в удачу, в фарт, мы высчитываем и просчитываем каждый свой шаг, предпочитаем риск расчету, готовим и планируем успехи.
Естественно, мы и получаем – по труду. Этично ли жить нам как следует в то время, как страна голодает? Такой вопрос мы слышим часто, задается он и в средствах массовой информации (о чем уже говорилось), иногда даже в такой форме: каково спится вам, зажравшимся? Так вот: спится – хорошо, угрызений совести не предвидится.
У нас нет ни одной незаработанной копейки или цента. Живем на честно полученное.
Рвать на себе рубаху, делиться последним – не собираемся. Больше того, считаем это просто вредным.
Вопросы эти из системы, вручавшей каждой сестре по серьгам, независимо от вклада. У нас на одной шестой земного шара был построен безграничный приют призрения: и с голода не давали умереть, и подняться до жизни по мировым стандартам – тоже. И если мы продолжим эту печальную традицию, то никогда не выберемся из пропасти. Деловым, хватким нужен стимул, отнятый на семьдесят лет. Не пройдет путь к сытости через распределиловку, никак не пройдет! Иначе мы продолжим плодить бездельников, которым где бы ни работать, лишь бы не работать. Это этично?
Мы уже сказали, что у нас штаты, по сравнению с совковыми нормативами, сокращены в три-четыре раза, мы в некотором роде высвободили три-четыре тысячи человек. Пусть работают, пусть ищут себя, пусть шевелятся. Извините, но кто не работает, тот не ест. А подачками, пожертвованиями мы заниматься не станем, как бы нас за это ни клеймили. Мы кусок хлеба изо рта ни у кого не вынимаем, жаждущих подачек презираем. Руки у человека не для приема подаяния – для работы. Мы словно забыли, что человека создал труд.
Еще – из вопросов-обвинений: не поднимете ли вы плохо лежащее? О-бя-за-тель-но! И без каких-либо колебаний. Дорогу в развитой социализм мы умостили ассигнациями, все валялось под ногами, и никому до этого не было дела – НАШЕ. Кончилось время НАШЕГО, пришло время СВОЕГО. Плохо лежит – поднимем, неэтично этого не сделать. И хватит об этике, для нас один критерий – выгода. Полученная на законных основаниях. Все, что законно, – выгодно, считаем этичным и с предпринимательской точки зрения.
Еще дядя пушкинского Онегина не мог уразуметь, как государство богатеет.
Людьми! Чем больше богатых, тем стабильнее и устойчивее государственный корабль. Государству, обеспечивающему рост богатства, поддерживающему предпринимательство, не до социальных потрясений.
Предприниматель любого масштаба да предпринимательствует, работает на увеличение прибыли, все остальное – производство, деньги расходуются на то, чтобы устранить помехи на пути к обогащению.
Богатый человек не расточителен. Ему выгодно вкладывать деньги в скоростные магистрали, в усовершенствование быта, рационализацию труда – в экономию времени. У богатого больше возможностей и на проявление родственных чувств, он не забросит могилу предков, благоустроит места вечного покоя.
Японцы называют туалет местом отдохновения. У нас же интуристов нельзя оскорбить сильнее, чем экскурсией в вокзальный туалет или пристанционный.
Богатый тратит, чтобы экономить. Он платит врачу не за лечение, а за то, что не заболел. Мы же позор возводим в доблесть: что в лидерах по числу больничных коек на энное число жителей, хотя излечение болезни стоит куда дороже, чем ее упреждение. Богатое общество – это общество здоровых, сокращается потребность в социальном обеспечении. С какой бы стороны мы ни посмотрели, богатство выгодно как отдельно взятому индивидууму, так и государству. Думать иначе могут только безнадежно больные идеей всеобщей уравниловки.
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРЕССА:
«МЕНАТЕП НАСТУПАЕТ
Общий финансовый оборот межбанковского объединения МЕНАТЕП в текущем году почти удвоится и составит 9 млрд. рублей, подчеркнул в беседе с корреспондентом ТАСС Леонид Невзлин, председатель правления объединения.
МЕНАТЕП, одна из главных задач которого – финансирование инвестиций малых и средних предприятий, ныне объединяет 18 независимых коммерческих банков, 2 страховых общества, торговый дом и около 30 промышленных и других предприятий. Оно активно выходит на внешний рынок и имеет свои представительства в Женеве, Будапеште, Гибралтаре и Париже. С целью привлечения средств в инвестиционные программы МЕНАТЕП первым в СССР предпринял и успешно осуществил выпуск и продажу своих акций юридическим лицам и гражданам. Объем выпуска этих акций – 1 268 млн. рублей,
В числе последних шагов по привлечению валютных средств, сказал Михаил Ходорковский, председатель Совета директоров МЕНАТЕПа, была поездка в
