Если же допустить, что их привело сюда преследование Марисабель, то дело еще больше запутывается. Гоняться за одинокой девчонкой, пусть она и гениальный фехтовальщик, силами целого полка? Но ведь это маразм. Даже если предположить что любые расходы на ее поимку оправданы, то намного проще и эффективнее послать группу из тех же пяти или десяти, ну, пусть, пятнадцати сильных бойцов, хотя и это уже почти невероятное допущение и, подкараулив удобный момент… В прошлом д'Аранж неоднократно подвергался нападениям высокопрофессиональных (нет-нет, сейчас речь идет не о дикарях, если кто-то вдруг подумал об этих лузерах слишком хорошо) убийц и он знал, как это делается правильно. Вероятно, у всего происходящего есть объяснение и, хотя сейчас оно ему недоступно, чародей не сомневался, что он его получит.
Внезапно он почувствовал интерес к этой истории. Как бы не развивались дальнейшие события, они его порадуют. Или, по крайней мере, развлекут…
Пока д'Аранж удивлялся и предвкушал забаву, Марисабель представляла себя птицей, пролетающей над глупыми и жестокими людьми, и жалела, что этой самой птицей стать не сможет. Улетела бы она тогда далеко — далеко и никогда бы не опускалась на грешную землю.
Да, кстати-о-птичках, где же главные стервятники? Марисабель посмотрела на д'Аранжа и тот, угадав вопрос в ее взгляде, повернул квадрат-птицелет обратно. Теперь он вел его с меньшей скоростью, и наблюдатели имели возможность разглядеть каждого всадника. Где-то, примерно посередине колонны, экран остановился, выделив среди железно-кожанной братии рубак нескольких людей, одетых иначе, чем остальные. Один, явно офицер. На ремне перевязи у него сверкала золотая корона — полковник. Важный, толстый, сразу видно, командир.
Впрочем, главное внимание привлек не он, а человек, гарцевавший рядом с ним. Тощий желтолицый юнец с запавшими глазами и капризным выражением на лице. Вроде ничего особенного, однако всего двух минут наблюдения хватило, чтобы заметить — толстый его боится, а еще через пять минут предположение подтвердилось. С заискивающей улыбкой, полковник что-то сказал тощему и, растолкав телохранителей, ускакал в хвост колонны. Здесь он враз ожил, повеселел, замахал руками и радостно зарозивал рот на нерадивых подчиненных. Такая перемена поведения говорила сама за себя. Экран вернулся к недовольному юнцу.
— Так это и есть ваш злой гений? — задумчиво проговорил д'Аранж.
Глава 6
Марисабель во все глаза смотрела на человека, которого ни разу до этого дня даже не видела, но которого ненавидела больше всех на свете. Ненавидела и боялась до дрожи. Привыкла бояться, ведь он действительно был страшен, и его боялись все кого она знала.
А ведь среди ее друзей были и довольно крутые личности. Егеря, сторожившие лесных хищников, смотрители города, вычищающие от бандитов его улицы, кладбищенские сторожа, по слухам едва ли не каждый день, вернее ночь, встречающиеся с неупокоенной нечистью. (Это не шутка и не преувеличение. Среди работников погоста действительно бытует мнение, что, если характер «немертвого» позволяет, то проще потихоньку договориться с ним и обеспечивать его нехитрый досуг, чем тратится на специалиста-ведьмака и потом улаживать отношения с родней покойного. Разумеется, жизненно важно правильно распознать тот ли это характер, причем еще до посещения могилы. Примечание автора.) А также просто солдаты, рядовые латники и рыцари, привыкшие смотреть смерти в лицо настолько, что стали находить это занятие едва ли не рутиной. И все эти люди, стоило лишь произнести имя страшного колдуна, словно становились ниже ростом. Смелые речи быстро умолкали, бравада исчезала, взгляды отводились в сторону.
Стоило разнестись слуху, что поблизости рыщет этот злыдень, как боеспособное подразделение превращалось в толпу перепуганных крестьян. Солдаты разбегались, офицеры сдавали позиции, предпочитая позор и трибунал, мукам одного из миров ада. Бытовало мнение, что Слэг близко знаком со многими высшими демонами, и те охотно предоставляют в его распоряжение свои легионы. Короче, ужас, нагоняемый колдуном на людей, был невыносим и беспощаден.
И вот она, наконец, воочию наблюдает за этим ходячим воплощением зла. Возникла мысль что название сорганазельского отряда коммандос сейчас как никогда соответствует истине, ибо эскортируют они саму смерть. Марисабель во все глаза смотрела на темного мага. Судьба свела их вместе, но двоим им было тесно в этом мире. Кто-то обязательно должен был уйти.
Так было предсказано и, так Марисабель сама желала. Напряжение, охватившее девушку, стало неописуемым, лицо побелело, губы плотно сжаты, а зрачки, наоборот, расширены до предела. Она давно приняла решение и момент истины, когда решится ее судьба, был близок. Любой ценой враг, этот враг, должен быть уничтожен, иначе… Если Слэг найдет «ключ» и захватит Коргадол, то для нее в этой жизни места просто не останется. Колдун должен быть остановлен!
Марисабель вздохнула: сама цель виделась вполне четко, в вот пути ее достижения расплывались в зыбком тумане неопределенности. Ведь лейтенанту предстояло противостоять тому, кого не смогли сдержать ни закованные в сталь чемпионы — победители бесчисленных турниров, ни наемные дружины, ни прочные каменные башни городов-вассалов и пограничных фортов. Ни даже воинское искусство генерала Морина, которого и самого за поразительную хитрость нередко называли дьяволом. Причем у врага целая воинская команда, а она сейчас совсем одна.
— Так это и есть ваш злой гений? — задумчиво проговорил д'Аранж. — Если говорить честно, то… не впечатляет.
Завороженная зловещим обликом черного мага, она не сразу прониклась смыслом слов мага белого, а когда разобрала, что он сказал, то не поверила своим ушам. Еще шире распахнув глаза, она уставилась на пожилого волшебника. Может быть, ей показалось?..
Но нет, чародей не выглядел ни испуганным, ни даже, хоть немного, взволнованным. Если попробовать описать выражение его лица, то лучшие слова, чем глубокая ирония, найти было бы затруднительно. Лорд-Протектор Большого Парка наотрез отказывался воспринимать всерьез самого опасного противника, из всех о ком Марисабель только слышала и знала. Вместо этого он начал приближать параллелепипед-наблюдатель поближе к черному магу. Вскоре они могли смотреть на Слэга почти вплотную, и тут стало заметно кое-что еще.
Д'Аранж показал на ленту рыхлого тумана, тянувшуюся вдоль всей колонны солдат. Лента медленно колыхалась, словно водоросль в струе воды.
— Вот это — сторожевой контур Азганарана. — Колдун вспомнил, что говорит с человеком, мало знакомым с магией, и объяснил. — Такая сигнализация. Выбор в принципе неплох, но больше подходит для оператора высших уровней, здесь же исполнение явно хромает. Я бы разделил луч на четыре ветви и закрутил спиралью. И зафиксировать лучше не на всадниках, как сделал он, а на суперпозициях спереди и сзади. Тогда, даже если строй развалится, то контур сохранится.
Маг опять забылся и перешел на термины, которые Марисабель могла воспринимать только лишь по тембру его голоса. Впрочем, кое-что в пояснениях чародея от нее все же не ускользнуло. Девушка прикинула скорость воинов. Если они примерно на том же расстоянии что и она, когда повстречала мага, то ехать им оставалось совсем недолго.
— Хорошо бы строй развалился, — заметила она. — А не то вся эта банда скоро будет здесь.
— Согласен, — кивнул волшебник. — Несомненно, пора намекнуть им, что здесь не их казарма и тем более не плац, чтобы вот так просто марщировать. Я обустраивал Парк для эстетов, натур чувствительных и артистичных, грубой солдатне здесь не место.
Он достал из складок одежды небольшой футлярчик, а из футляра маленький пинцет на винте, с зажатой в губках крошкой — не то камешек не то зерно. Осторожно ослабив винт но, не отпуская крошку, и, почтительно держа ее подальше от лица, чародей приблизился к экрану. Только сейчас Марисабель заметила, что на руке у него появилась кожаная перчатка и, догадавшись, что зернышко не так просто как выглядит, замерла. Даже не решилась спросить у мага, что он задумал. Кто знает, может это зернышко способно передвигать горы. Однако предназначение у него оказалось совсем другое.
— Гранула пыльцы Черной орхидеи, — сказал д'Аранж, заметив краем глаза настороженное внимание девушки. — Сама по себе ничего страшного, но, при касании или любом другом контакте, возникает сильнейшая нервная возбудимость, и, как следствие, раздражительность, моральное разложение, повышенные агрессивность и склонность к внушению. Именно то, что нужно любому полководцу в рядах вражеского войска, не так ли?
Он подмигнул Марисабель.
— А, главное это то, что достаточно очень небольшой концентрации и едва ли кто сможет определить, что случилось. Сейчас мы это над ними распылим…
Зернышко полетело в квадрат и, коснувшись его поверхности, пропало, словно в воду кануло. Марисабель обладала очень острым зрением, но даже ее молодых глаз оказалось недостаточно, чтобы разглядеть дальнейшую участь коварного химиката. Впрочем, она поняла, что процесс пошел и скоро выяснится, кто из чародеев обладает большей силой. Зловещий ли боевой колдун, или добродушный гедонист-отшельник.
Она обратила внимание что, забросив зерно, маг не успокоился на достигнутом, а продолжил творить пассы.
— Состояние разброда неприятно, но, в принципе, терпимо. Страх перед начальством может усилить, а может и подавить его, — объяснил д'Аранж. — Наша задача, ввести дополнительный фактор. Вот так. Этим мы направим их мысли в нужное русло, а заодно и, этого… как его там? Слэга? отвлечем.
Квадрат съехал в сторону и назад, обеспечивая самый общий обзор. Оказалось, что колонна выбралась из чащи и теперь пересекает большую поляну.
— Ага, кажется самое место, — пробормотал волшебник.
Марисабель удвоила внимание. На экране же происходило следующее. Как только на поляне оказалась наибольшее число сорганазельцев, которое могло на ней поместиться, из кустов к солдатам неожиданно вылез неприятного облика старик, тощий, грязный, сто лет нечесаный. Одет он был в обноски, изорванные и заляпанные многолетней грязью. Но при всем при том старик был страшен. Глаза его сверкали неподдельной яростью, а жилистые длинные руки легко потрясали здоровенный, окованный железом посох.
— И-и-и-и-и!!!!! — заверещал неизвестный, и его, в отличие от всего остального, на экране, слышно было прекрасно. — Нечести-и-и-ивые! Что-о-о при- и-ивело ва-а-ас сюда-а-а на поги-и-и-ибель?
Д'Аранж хлопнул в ладоши, и старик исчез. Потом появился, но не таким, каким был, а плоским изображением самого себя, словно картинка в книжке, или огромная игральная карта. Вновь исчез, причем с таким видом, словно эта самая карта завалилась рубашкой вверх и появился снова, на этот раз опять в теле. То есть в объеме. Длилось все это не более секунды, ну, может двух, однако эффект получился что надо. Побледневшие вояки в едином порыве отшатнулись и замерли, не решаясь ничего предпринять. Марисабель посмотрела на мага, но тот жестом показал — тише, мол. А старик продолжал, словно ничего особенного не произошло, и не он только что мерцал, аки звездочка на небе.
— Уби-и-и-ирайтесь прочь, несчастные. Прочь, иначе всех вас ждет сме-е-ерть! — И он захохотал как припадочный, завыл, заохал, нагоняя тоску на оцепеневшую колонну.
Пара бойцов, должно быть, проморгавших эти загадочные появления и исчезновения, бросилась к неизвестному, намереваясь взять его в полон, но старик, проворно развернулся и, продемонстрировав храбрецам, не то веревку, свисающую сзади с пояса и жутко напоминающую хвост, не то хвост, самый что ни на есть натуральный, нырнул в кусты. Все произошло так быстро и неожиданно, что даже Марисабель, имевшая несравненно лучший ракурс обзора,
