наличный состав змей-силикоидов.
Собственно, история эта, череда картинок, извлеченных впоследствии д'Аранжем из их кремниевых ячеек памяти. Мозги каменных змей, кое в чем подобны, электронно-вычислительным приспособлениям, и легко позволяют изымать накопленную информацию.
(Стоит ли говорить, что процесс этот назван легким с огромной оглядкой на того, кто его будет проводить? Так, скажем, если д'Аранж был превосходным специалистом и мог похвастать не одним десятком успешно проведенных процедур подобного осмотра, то для кого другого, не столь проворного, попытка повторить его действия могла окончиться весьма и весьма плачевно. Позволю себе напомнить современным читателям, что аспид, помимо всего прочего, отличается от компьютера еще и тем что, из розетки его для перестановки «винта» не выключишь, и флэшку, если хочешь жить, в каменного змея не воткнешь. Примечания автора.)
…Итак, отправленные на поиски арестанта змеи, устремились в вентиляцию и вскоре расползлись по всей системе. Надеждам д'Аранжа на их скорое триумфальное возвращение, не было суждено оправдаться, — хитрый зверек не стал задерживаться в вентиляции и вскорости выскользнул из тонких труб, простиравшихся по всему дому, от конька на крыше до самого глубокого подвала. Выскочил как раз в подвале, каким то образом сумел избавиться от собственного запаха и отбыл в неизвестном направлении. Может быть, спрятался здесь же в подземельях, а может, отправился пытать беглую удачу, где-то еще. Аспиды посовещались и отправились каждый своей дорогой.
На основе многовековой практики, д'Аранж убедился, что изворотливые слуги вполне способны постоять за его интересы и поодиночке, поэтому такую тактику, в принципе, одобрил. Хоботун мог, кого хочешь, поразить невероятной для высшего позвоночного животного, гибкостью, но соперничать с аспидом силой он бы не смог. Змей-силикоид выглядит жутко, но не менее страшен он и в деле. Известен случай когда каменный аспид победил в поединке тираннозавра, царь плотоядных ящеров был просто задушен, когда попытался поиграться с аспидом.
В любом случае, змею, столкнувшемуся с беглецом, достаточно было лишь подать сигнал, и к нему на выручку поспешили бы все остальное ползучее воинство, — ну а попытка сражаться с целым их выводком заведомо обречена на провал.
Главным неприятным аспектом такой тактики было то, что ряды загонщиков, с течением хода операции, становились все реже и у беглеца появлялось все больше шансов проскочить сквозь их строй. Надо ли объяснять что, в этом случае, прогресс успешного поиска становился удручающе мал и для желаемого исхода требовалось бы все больше времени. И чем больше его проходило, тем все больше и больше требовалось, пока, наконец, у зверька не появлялся реальный шанс совсем сбежать из волшебного домика.
Более того, даже получив клятвенные заверения Слэга в том, что он не имеет к исчезновению «гончего» ни малейшего отношения, д'Аранж не стал сбрасывать его со счетов. Лорд-Протектор исходил из того, что присутствие хоботуна где то еще, кроме как в надежной клетке, это вероятность побега уже и для лидера разгромленных сорганазельцев. Что, в свою очередь, уже совсем ни в какие рамки не укладывалось.
Во избежание казусов, сразу же после окончания визита к Слэгу, была активирована специальная ловушка на дверях камеры пленного колдуна. Не имея точного представления о всех дарованиях способного зверька, д'Аранж не мог быть уверен что капкан окажется эффективным против такой мелкой и изворотливой мишени, но вот самого Слэга он бы схватил с гарантией.
Однако ловушка не потребовалась. Хоботуна вскоре поймали, и, как д'Аранж и рассчитывал, что бы справиться с уродцем вполне хватило одного аспида. Пожалуй, обнаружь его двое или более змеев, это был бы перебор, которого зверек мог и не пережить, а так все получилось тип топ. То есть НЕ идеально, но результат был обеспечен.
Хоботуна заметили когда он крался по каким то узким щелям в перекрытии… Кстати об этом поподробнее. Хитрое создание действительно было способно трансформировать свое тело, совершенно немыслимым образом, выворачивать суставы, превращать собственную плоть в здоровенного, вытянутого гигантским студенистым комком, слизня, и вот в таком вот виде форсировать преграды, в обычном состоянии непреодолимые. Зверек просто просачивался в любые полости, так что вентиляционная шахта лаборатории д'Аранжа, теоретически заблокированная, оказалась для него легко доступным путем бегства… Так вот, совершивший с собой все эти манипуляции, хоботун потихоньку крался в перекрытии и выискивал места побезопаснее.
Откуда ему было знать, что за ним уже довольно давно наблюдает один из посланных на прочесывание закоулков дома аспидов.
Кремниевый ловец засек жертву не глазами — змеи вообще, и каменные змеи в частности, слегка подслеповаты, кроме того, добыча следовала вне поля его зрения… И не по запаху — в измененном, виде хоботун пах не сам собой, точнее не только собой, но и всем по чему проползал или до чего касался, аморфное слизистое тело легко впитывало молекулы всех запахов какие только ему встречались, и само начинало их потихоньку источать. Аспид обнаружил жертву на слух.
Зря говорят, что змеи не имеют ушей и поэтому совершенно глухи. У них превосходное в этом плане восприятие и они способны расслышать многое, что выходит из границы возможностей человеческого уха. Вот и этот аспид сумел уловить легкий скрип, сопровождавший перемещение беглого экспоната. А вскоре и нос каменного загонщика, как и у большинства живых змей, чувствительный к тепловому излучению, обнаружил приближение цели. Каким бы выдающимся конспиратором не был хоботун, но температуру собственного тела он прятать не мог… это то его, в конечном итоге, и подвело.
Убедившись, что шорохи это не случайные звуки самой конструкции дома, аспид послал сигнал к общему сбору и замер в ожидании, когда цель приблизится на достаточное расстояние.
Все произошло невероятно быстро. Аспид прекрасно «слышал» носом приближение беглого уродца и теперь лишь ждал когда хоботун попадет в сектор поражения. Когда до контакта оставалось совсем чуть-чуть, змей напружинил кремнеземные кольца и, при появлении беглеца, резко послал вперед флегматичное каменное рыло.
Последнее, что увидел сорганазельский шпион одним из глазиков, до того как тот оказался выбит, это завершение финальной фазы атаки каменного змея. Что и говорить, зрелище редкое, жаль только, скоротечное. Сознание, в который уже раз, за минувшие сутки покинуло хоботуна, и, безвольно растекшись на полу, он окончательно «умедузоподобился». Теперь уродец представлял собой теперь нечто вроде толстостенного полупрозрачного целлофанового пакета с зачатками скелета и несколькими литрами слизи внутри. На этом активная фаза охоты завершилась.
К слову сказать, и осязанием и обонянием аспид не был обделен, однако никаких неприятных ощущений при контакте с таким мерзким существом как ищейка Черного Храма, он не испытывал. Бесстрастный, как и его прародитель, камень, змей не отличался брезгливостью. Пах ли объект преследования розами, или вонял помойкой, аспиду было совершенно безразлично. И тот факт, что вместо крысы переростка, пришлось транспортировать липкий и вонючий кусок студня, вызывал у него заботы лишь по части выполнения. Довольно затруднительно перетащить растекающееся в сопли создание, имея в распоряжении лишь крепкое и подвижное, но увы, начисто лишенное конечностей змеиное тело.
Однако силикоидный ползун справился. Вскоре, так и не пришедшего в себя, хоботуна надежно заперли. Сперва в клетку с частым шагом ячеи, а потом в специальную камеру, откуда не смог бы бежать даже обладай он способностью принимать хоть полужидкое, хоть жидкое, хоть газообразное состояние. Специально натасканный дух, неусыпно следил за всеми перемещениями зверька по камере и при малейшем подозрении на попытку повторного побега, тут же ей препятствовал.
Повреждение, нанесенное экспонату при захвате в плен, чародей посчитал не слишком сильным. В общем, контексте, даже положительным. Для хоботуна это должно было послужить уроком, чересчур, может быть суровым, но, теперь уже необратимым. Что ж, в следующий раз он подумает, прежде чем повторить попытку бегства. Глаз то у него остался всего один.
Каменного змея, невозмутимо караулившего, бесчувственное тело, чародей осыпал благословениями, однако аспид остался так же внешне холоден к похвалам, как и его собратья, несколькими часами ранее к проклятиям. Для всех представителей этого вида, происходящее с ними в доме чародея, было просто работой. То есть, их спокойного отношения к жизни в целом, это не меняло. (Любопытный факт, связанный с этим свойством каменных аспидов. Известно, что целая ветвь учения стоиков предпочитает именоваться «стоунснейки», или иначе, 'каменные змеи' 'stone snakes'. Очевидно, в представлении сектантов аспид выглядит воплощением всех их добродетелей, или, по крайней мере, главной из них — готовности претерпеть всякие изменения со стороны окружения.
Мнение это глубоко ошибочно и основано на крайне поверхностном знакомстве с предметом поклонения. Человек, изучающий не отвлеченные, дилетантские труды философов «стоунснейков», а самих аспидов, вероятно, сразу укажет на главное заблуждение. Аспид действительно МОЖЕТ претерпеть нечто подобное, но, можно утверждать наверняка, делать это, ни в коем случае, НЕ СТАНЕТ. Любой кто знает характер этих змей, засвидетельствует, что, от давления на него, каменный аспид или попытается уйти, или, если ему будут в этом препятствовать, причину давления не колеблясь и пол секунды, уничтожит. Примечание автора.)
Пронаблюдав за тем как волшебник упаковывает добычу и, убедившись, что в дальнейших их услугах, хозяин не нуждается, змеи скользнули в пробитый специально для них лаз. Отбыли, до следующего вызова.
Теперь, когда все стало на свои места, казалось ничто не способно было отвлечь внимание д'Аранжа от запланированной работы… особенно, после того как у хоботуна было обнаружено свойство метаморфизма, однако эксперименты вновь не состоялись.
Прежде чем маг успел активировать все, положенные на такой случай, аппараты и заклятья, дом Лорда-Протектора сотрясся, словно от удара. Волшебник машинально подхватил завалившуюся на бок колбу и недоуменно огляделся. Землетрясение? Нет, быть такого не может, гадания на сейсмоактивность это проявили бы заранее. Обвал самого дома? Колдовские постройки, а дом относился как раз к их типу, часто склонны к саморазрушению, однако это больше подходило или для новых необжитых строений, или, наоборот, для давно заброшенных.
Д'Аранж с сожалением задвинул назад все приспособления для опытов и, проверив, на всякий случай, активность сторожевого духа, а заодно и отсутствие активности, до сих пор, обморочного хоботуна, отправился в смотровую комнату.
…Путь колдуна лежал по прогулочной галерее с целым рядом балконов выходящих на площадку перед «домиком» а с улицы доносились непонятные звуки, проигнорировать которые волшебник не смог.
В отличие от Марисабель которая была человеком военным, поэтому на незнакомое явление с улицы реагировала, приняв все меры предосторожности, д'Аранж вышел на балкон широкой уверенной походкой повелителя всей округи, никого не боясь и не от кого не укрываясь. Соответственно и площадка показалась ему не по частям, как девушке, а целиком и сразу. А главное, со всем на тот момент своим содержимым.
— Вот ведь черт, — воскликнул, изумленный волшебник, при виде открывшегося ему зрелища. — Ну и как вы это мне прикажете понимать?
На обширной лужайке, где располагалась композиция с героем и драконом, теперь можно было наблюдать еще и заполонившие ее войска, и единого взгляда было достаточно, что бы определить — войска эти, не что иное как, всего несколько часов назад, развеянная по ветру, сорганазельская боевая часть. Точнее вроде бы развеянная, как он тогда, отслеживая перемещения фишек на столе, считал. Теперь, надо поправиться, считал ошибочно.
'Эскорт Смерти', как его назвала Марисабель. Люди, про которых д'Аранж уже и думать позабыл, настолько основательным показалось их бегство с поля боя, вернулись, и вернулись не просто так, а с явным намерением поквитаться. И боевого духа, который как чародей небезосновательно считал, их навсегда
