- Очень, - ответил Фридрих, даже не кривя душой.
- Зачем бы это берлинцу ехать в Россию за штриком? За штриком надо в прямо противоположном направлении, это всякий знает. И уж тем более не в Москву. В Москве этой дряни нет, и серьезным людям это хорошо известно. А ты ведь серьезный человек, да, Фридрих? Во всяком случае, на простого сукера не похож. То есть похож, конечно, но ровно до той степени, чтобы было ясно, что ты не джин, - из Спаде все же полез 'профессиональный' лексикон. - Джин бы под блатного стал косить, а ты даже не пытался. В подземку ты полез, конечно, не от хорошей жизни. А потому, что бабу твою прихватили вместе с товаром. А у тебя выхода на ее контакт здесь не было. И, учитывая местные законы, на свободе ты ее в ближайшие тридцать лет увидеть не надеялся. Вот ты и решил сам рынок прощупать, да, глядишь, на нужных людей выйти... Не получилось, бывает. Но потом твою бабу вчистую отмазали. И к кому она побежала в первую очередь? Ба! Да к моему же старому другу Андрюше Грязнову! А я его как раз в это время стал разыскивать. У нас с ним, видишь ли, возникли разногласия по экономическим вопросам. И окрепло у меня подозрение, что Андрюша вместо того, чтобы их порешать, стал на сторону от меня коситься и старым другом брезговать ради новых. А мне такое отношение, сам понимаешь, обидно. Прямо-таки смертельно. Хотел я с ним по душам потолковать, а он в бега ударился, дурачок. Ну я его приятелей-придурков распросил, с кем он в последнее время якшался. И про кого они мне рассказывают? Да про бабу придурочную из Берлина, которую в аэропорту взяли. Я про нее уже слышал, да, признаться, думал - глупость какая-то, кто же бабам серьезные дела доверяет? Ладно, распрашиваю уже про эту бабу - чую, рядом с ней еще кто-то ошивается... И про кого они мне тогда рассказали, как ты думаешь? Вот тут уже мне окончательно интересно стало... Ну как, понравилась история?
- Если, по-твоему, я привез товар из Берлина, то зачем впутывать Франциску? Почему я не сделал это сам?
- Да очень просто, - усмехнулся Спаде. - Баба, да еще с ребенком - она дура, меньше шансов, что подумают, и фокус с лекарством, опять-таки - у тебя-то нет справки о диабете. Только тут ты перестарался - она повела себя так глупо, что даже ты не ожидал. И вез ты, конечно, не сам товар. Кто ж сразу товар везет. Ты вез образцы. И подозреваю - не все они русским джинам достались, раз ты сразу отсюда ноги не унес... Так ведь, мой милый Фриц?
- Что ты хочешь? - сумрачно спросил Власов.
- Во-от, наконец, правильный вопрос, - протянул дуфан. - А то все шла у нас какая-то, извиняюсь, беллетристика... Чего я хочу? Ну во-первых - должок с тебя получить. Ты человечка моего ни за что кильнул, припоминаешь? Мне за это компенсация причитается.
- Сколько?
- Сто пятьдесят.
Фридрих беззвучно усмехнулся циничному юмору бандита. Юмору, понятному для посвященных. Сто пятьдесят тысяч марок единовременно выплачивалось семье офицера имперского спецназа в случае его гибели при исполнении служебных обязанностей. Вот только родне Спаде никогда уже этих денег не получить.
- Что во-вторых? - спросил Власов вслух.
- Ты не торопись, мы еще с 'во-первых' не закончили. Сто пятьдесят - это за убитого, а за моральный ущерб мне, по-твоему, ничего не причитается? Так что с тебя, для круглого счета, еще триста пятьдесят.
- Не дороговато ценишь свои обиды?
- А дойчская честь - она, Фриц, дорогого стоит. Тебя этому в твоей берлинской школе не учили?
'И эта мразь еще смеет рассуждать о дойчской чести! - подумал Власов. - Ну, попадешься ты мне...'
- Переходим к пункту 'во-вторых', - продолжал бандит. - Мне нужен Андрюша. Пока живым. Не люблю тех, кто бросает старых друзей. Да и тебе с ним дела вести не резон. Кто меня подвел, тот и тебя подведет. Просто скажи мне, где он. Об остальном я позабочусь.
- Я бы и сам непрочь узнать, где он, - усмехнулся Фридрих.
- Уж ты постарайся. И побыстрее. Я ждать не люблю.
- Ты не понял? Я действительно не знаю, где его искать. Если у тебя есть какие-то идеи - подскажи, я возьму на себя их проверку.
- А что тебе еще подсказать? Как себя в гостях вести, чтобы хозяев не обидеть? Теперь это твои проблемы, Фриц. Пункт 'в-третьих'. Раньше речь шла о том, что мне нужно. Теперь о том, что мне не нужно. Мне не нужен штрик в Москве. Совсем.
- Даже если он пойдет через тебя? - сымпровизировал Фридрих.
- Ты родной язык понимаешь? Я сказал - совсем. Абсолютели.
- Почему?
- Во-первых, штрик - это западло, если ты в своем Берлине еще не в курсе. А во-вторых, мне тут ни к чему дестабилизация рынка. Есть, Фриц, такая наука - экономика...
- И чего ты от меня хочешь? Честного райхсюгендского слова, что штрика в Москве не будет?
- Нет, конечно. Я ж понимаю, сейчас ты мне что хошь пообещаешь, а потом... Долговременные гарантии требуют долговременных интересов. И я хочу, чтоб ты понял и компаньонам своим передал - у тех, кто попытается сбывать штрик в Москве, будут большие проблемы. Когда бы вы сюда ни сунулись. Это если по-плохому. А если по-хорошему, то вполне можно обсудить разные варианты. Россия - страна большая, соображаешь? Но это потом. Сначала нам надо уладить пункты один и два.
- Сначала поумерь свои аппетиты.
- Фриц, ты дурака-то не валяй. Ты тут, конечно, хорошо разыгрывал нордическое спокойствие, но ты ведь понимаешь, что твои баба и пацан у меня. И что именно с ними будет, если мы не договоримся. Только не надо мне рассказывать, что они тебе были нужны лишь как прикрытие для образцов, а вообще тебе на них плевать. Франциска эта твоя - глупая курица. Бабы - они, конечно, все дуры, но эта - в особенности. Бойкая, правда - сначала завизжала, как резаная, а потом пистолетиком меня пугать пыталась... ты бы ее научил, что ли, с предохранителя-то снимать... Но для дела ты мог бы кого и получше найти, даже с диабетом. Значит, что? Значит, у тебя к ней и личный интерес имеется. Оно, может, кому и странновато - свою бабу, да еще с ребенком, под такой риск подставлять, ну да я в чужие сексуальные отношения не лезу. Я в этих вопросах, знаешь ли, придерживаюсь широких западных взглядов.
'Да уж знаю!' - хотелось съязвить Власову, но он все же промолчал.
- Может, ты считаешь, что баба свой кусок хлеба с маслом тоже не только в постели зарабатывать должна, - продолжал философствовать Спаде. - По мне, кстати, правильная точка зрения. Опять же, не будь она тебе теперь нужна, зачем бы ты приставил человечка за ней глядеть? Твой ведь это человечек, признайся. Я сначала думал - джин, но джин бы и от нее хоронился, а этот в открытую ее пас. Только просчитался ты, Фриц. Нет, его я трогать не стал - видишь, какой я пока что добрый... А просто он у тебя по ночам спать любит, ну а я не гордый, я и ночью в гости зайти могу... Ты бы, кстати, слышал, в каких выражениях она тебя расписывала и умоляла, чтоб я тебе позвонил. Ты, наверное, за всю жизнь от нее таких комплиментов не наслушался. Уж как она заверяла, что ты все сделаешь, чтобы их спасти... Или, может, она все-таки врала? Может, я ошибаюсь, Фридрих, и тебе в самом деле на них плевать? Так ты только скажи, и я их прямо сейчас на куски порежу, и тебе послушать дам. Начну, пожалуй, с пацана. Так как?
- Ребенка не трожь, - весьма натурально скрипнул зубами Власов. - Он-то тут вообще ни при чем.
- Воистину. Так что будет ужасно жаль невинного малютку. Ты учти, Фриц, - из голоса разом исчезли дурашливые нотки, - я с тобой шутки шутить не намерен. По поискам Андрюши, так и быть, могу дать небольшую отсрочку, если ты и впрямь не знаешь, где он - хотя в твоих же интересах это дело не затягивать. Но деньги должны быть у меня к концу этой недели. Это не обсуждается. Или - или.
- Ты в своем уме, Матиас? Где я тебе за три дня возьму полмиллиона марок?!
- Если б я знал, где - сам бы взял, тебя не дожидаясь, - хохотнул бандит. - Впрочем, полагаю, твой бузинес - штука доходная. Наскребешь, подзаймешь - уж как-нибудь. Да хоть банк ограбь, мне все равно.
- Это невозможно, - твердо сказал Власов.
- Ты, кажется, меня не понял...
- Нет, это ты меня не понял! Я не сказал 'трудно', я сказал 'невозможно'. Это значит, что этих денег ты не получишь, кого бы ты ни убил. Собственно, если убьешь, то уж тем более ничего не получишь. То есть 'ничего' - это в смысле денег. А вот проблем получишь по самое никуда, это я тебе обещаю. Притом, что они у тебя уже есть. Ты ведь тоже в подземку полез не от хорошей жизни?
- Ладно, остынь, - сдал назад Спаде, сообразив, что и впрямь рискует перегнуть палку и остаться ни с чем. - Не будем горячиться, тем более из-за бабы. Будем делать дела, как подобает мужчинам... (Фридрих брезгливо скривился, памятуя, какого рода мужчиной является Спаде.) Я верю, что полмиллиона тебе сразу не собрать. Но уж первый взнос в сто тысяч должен быть у меня в воскресенье... даже не так - к 15:00 субботы. Ты же не юде, в субботу поработать не откажешься? Только не говори мне, Фриц, что тебе и сотню достать неоткуда. Не разочаровывай меня. Я очень не люблю, когда меня разочаровывают.
- Сотню я постараюсь достать, но, что касается остального...
- Об остальном поговорим, когда будет первый взнос. Может, я от большой доброты тебе какую скидку и сделаю, особенно если Андрюшу мне найдешь. Но если в 15:00 субботы у меня не будет твоей сотни тысяч, в 15:01 у мальчишки не будет головы. Я знаю, он тебе не сын, но все равно такое тебя вряд ли порадует. Ты уж извини, но я - человек деловой, разводить обычную канитель и начинать с пальцев мне некогда... Усек?
- Допустим. Как мне с тобой связаться для передачи денег?
- А ты не суетись. Когда надо будет, сам с тобой свяжусь. Ну все, время пошло, - в трубке щелкнуло, и зазвучали гудки отбоя.
Власов немедленно вызвал из памяти целленхёрера номер Никонова. Однако вместо майора в трубке откликнулся женский голос автомата, сообщивший о временной недоступности абонента. По каким таким подземельям он лазит? Впрочем, хорошо еще, если все дело просто в подземельях... Есть, конечно, и другие номера телефонов, вплоть до стандартного полицейского '110'. Но эту информацию он хотел отдать именно Никонову. Отдать - и кое-что получить взамен.
Ладно, может, в ближайшие минуты майор все же объявится. Скверно, что уходит время, но зато перед разговором можно лишний раз обдумать ситуацию.
Итак, Спаде принял его не за полицейского, а за 'коллегу', пытающегося наладить поставки штрика в Москву. Это вышло удачно... хотя, если вдуматься, вполне логично. Поведение Власова в подземке совершенно не походило на поведение полицейского агента. Тот не стал бы обрывать переговоры на середине и открывать стрельбу, а, напротив, заплатил бы заранее выделенные начальством деньги и постарался бы вызнать все подробности о бургских дуфанах. И, кстати, не исключено, что Спаде и впрямь выложил бы все, что о них знает, даже подозревая, что имеет дело с полицейским - ибо ликвидация торговцев штриком в его интересах, а если на этом попутно можно подзаработать, то и тем более. Рассуждения о воровской чести - это все для слезливых блатных романсов. А почему, кстати, Спаде так не нравится штрик? 'Западло' - это, конечно, не объяснение. То есть вообще-то уголовники представляют собой самый
