может оказаться шансом, которого он так долго ждал. Холодок в животе стал еще сильнее, но теперь это чувство не было неприятным - это была лихорадка предвкушения.
- Ты нужен мне в Москве, Майк, - ворчливо сообщил Брэндон, привычным жестом засовывая большие пальцы за синие, в белых звездах, подтяжки. Взгляд молодого человека невольно скользнул по объемистому начальственному пузу.
- В какой Москве? - не смея поверить своей удаче, спросил Рональдс. Речь вполне могла идти о каком-нибудь заштатном городишке в Иллинойсе, тем более что босс любил одурачить подчиненного подобной двусмысленностью.
Но на сей раз тому было не до шуток.
- В той самой. Столице этой долбаной России. И как можно скорее. Там сегодня - по их времени, уже вчера - арестовали германскую правозащитницу... как ее... Фрэнсис Гэлл или что-то в этом роде. Разумеется, это провокация нацистских спецслужб. Кажется, ей подбросили наркотики.
- Откуда известно, что именно подбросили?
- Майк, не разочаровывай меня. Ты что, ребенок? Даже если она сама удолбалась по самую макушку и везла презерватив с героином в заднице...
- Конечно, босс. Интересы свободного мира и все такое. Я просто думаю вслух. Но... как же Кевин?
- Кевин! - гневно выплюнул Брэндон, и Майк ощутил на щеке капельку его слюны. Замешкавшись в первый миг и разозлившись на себя за это, он все же вытер щеку тыльной стороной ладони. - Представь себе, этот идиот оказался геем! - продолжал меж тем босс, тут же, однако, поправившись: - То есть не потому идиот, что гей, конечно, я не гомофоб и толерантно отношусь к любым сексуальным меньшинствам... - последние слова босс произнёс торопливой скороговоркой. - Но он это скрывал!
- Неужели стеснялся? - удивился Майк. - В таком случае, он последний стеснительный гей в Америке. По крайней мере, в Нью-Йорке точно.
- Может, ему просто очень хотелось поехать в Россию. Сам знаешь, во все страны Райхсраума запрещен въезд гомосексуалистам. Там это - уголовная статья и поражение в правах, 175-й параграф, тюрьма и высылка во Францию... Ну ладно, черт с тобой, наврать наци в анкете - не самый большой грех. Но по крайней мере придержи своего дружка в штанах, пока работаешь на их территории! Так нет, ему американских задниц мало, ему русские понадобились! Свел знакомство с каким-то парнем с 'Русского Радио', какая-то совсем мелкая сошка, практикант, что ли... сначала просто выпивали вместе, а потом наш герой-любовник решил, что пора. А парень, небось, и слов таких не слышал, думал, что pidoras - это русское ругательство, означающее просто плохого человека... ну и, конечно, сначала - глаза на лоб, а потом - бегом в полицию. Русские вообще не любят, когда кто-то из них неформально общается с нашими, а тут такое! В общем, скандал маячит жуткий, Кевин объясняет, что просто пошутил, до парнишки он не дотронулся, доказательств нет, мы подключились, тянем из дерьма этого олуха... еле вытянули. Русские согласились, что посадить его проблематично, а раз так, незачем и шум поднимать ни им, ни нам. Но из страны его вытурили в течении суток. Хорошо хоть не 'французским поездом'.
- А почему бы и нет? Прокатился бы до Парижа. Чем плохо? Тем более, там их встречают с цветами...
- Пусть они засунут эти цветы себе... то есть я, разумеется, не гомофоб, но пусть они засунут их себе в это самое! - выдохнул шеф. Вытащил платочек, промокнул им лоб, потом с наслаждением провёл им под воротничком.
Майк терпеливо ждал, пока тот закончит гигиенические процедуры, думая про себя, что у Брэндона тоже есть свои достоинства: вряд ли он, к примеру, когда-либо станет объектом гомосексуального интереса. Хотя... извращенцы во всём извращенцы, потная красная шея может им даже понравиться... То есть не извращенцы, конечно, поспешно поправился Майк, успешно задавив крамольную мысль обычным аргументом: в конце концов, французский сыр тоже не всем нравится, да и воняет он отвратительно, и тем не менее, культурный человек не может не ценить оттенки плесени на хорошем камамбере... Некстати вспонилось где-то читанное, что знаменитая сырная плесень, придающая шедеврам французской кулинарии столь изысканный вкус, оказывается, ядовита. Впрочем, написано это было во время последнего 'макдональдсовского' конфликта, так что...
- Только не спрашивай меня, сколько взяток пришлось сунуть, чтобы они не прикрыли нам аккредитацию, - шеф немного успокоился: уже не кипел, но что-то ещё побулькивало. - И уж тем более - ускоренно оформили тебе визу. Ты-то хоть, надеюсь, нормальной... то есть, извиняюсь, я хотел сказать - гетеросексуальной ориентации?
- Мои подружки не жаловались, - усмехнулся Майк.
- Хорошо, если так... Ты не куришь? Там с этим туго.
- Не курю, - подтвердил Майк.
- Значит, летишь ближайшим рейсом. Билеты закажем прямо отсюда. У тебя какие-то сомнения?
- Никаких, шеф... разве что... я почти не знаю русский...
- А зачем он тебе? В России правительство знает дойч, а оппозиция - английский. Все остальное есть на диске с электронным словарем.
'Хорошо, что ему понадобился человек в Райхсраум, - подумал Майк. - Если бы куда-нибудь еще, наверняка послали бы Лору. Но в России ей делать нечего, она же нег... афроамериканка', - вновь поспешно поправился он. Еще одно свеженькое табу. Если в chairwoman еще была какая-то логика, то смысл запрета на слово 'негр' оставался для Рональдса непостижимым. Ведь это не 'ниггер', в слове 'негр' нет ничего оскорбительного. Оно означает просто- напросто 'черный' на испанском и португальском. Кажется, и на итальянском тоже... Почему по-английски назвать черного черным можно, а по-испански нет? Но, так или иначе, попробуй употреби теперь это слово - живо вылетишь с работы, а если это сделать в неофициальной обстановке, то и по морде схлопотать недолго. И суд еще и оправдает ударившего. Скажет, что тот находился в состоянии аффекта, вызванном оскорблением его расовых чувств. Два года назад парочка афроамериканцев ограбила Майка в подъезде его собственного дома. Он не сопротивлялся, его с детства учили, что сопротивляться уличным грабителям нельзя, иначе вообще зарежут или застрелят, поэтому отделался сравнительно легко - разбитым носом и пинком в пах, после которого минут пять корчился на заплеванном бетонном полу. У того... афроамериканца были такие остроносые ковбойские сапоги... Нет, суд не оправдал тех парней - их просто не нашли. Но Майк готов был поспорить, что, если бы их поймали, они получили бы меньше, чем белые в аналогичной ситуации. Уж адвокаты бы расстарались, рассказывая про тяжелое детство в Харлеме, омраченное веками расовой дискриминации... Да, конечно, когда-то была дискриминация, было рабство, но почему за эти несправедливости столетней давности должно расплачиваться нынешнее поколение? В частности, он, Майк, у которого и в роду-то не было ни одного рабовладельца? Наоборот, его прапрадед воевал в армии Линкольна за свободу этих самых... афроамериканцев... и вернулся домой с медалями и без ноги!
Или вот взять Лору... она, конечно, неплохая журналистка, но действительно ли настолько талантливая, чтобы все время держать ее на первых ролях? Или ее специально продвигают потому, что она - чернокожая, да еще женщина? Ну ладно, может быть, таких, как Лора, и надо поощрять, чтобы служили примером другим... но зачем поощрять бандитов? 80% преступлений в Соединенных Штатах совершается чернокожими, и их коэффициент интеллекта в среднем на 15 пунктов ниже. Об этом стараются не говорить, но ведь эти цифры - не выдумка, и они что-нибудь да значат...
Нет, нет, одернул себя Майк, нельзя так думать, это расизм, это нацизм, как в Райхе и России! Но уровень преступности в Райхе - один из самых низких в мире, и это тоже не выдумка. Конечно, методы, которыми это достигается, неприемлемы в демократическом обществе...
Брэндон тем временем щелкал кнопками своей 'мыши', намереваясь, видимо, заказать для Роналдса билет через рехнер.
- Гребаное дерьмо! - воскликнул он вдруг. - Все рейсы отложены на неопределенный срок! Что там у них еще стряслось?! - он принялся лихорадочно перебирать короткими толстыми пальцами маленькие кнопки телефона. - Вот дерьмо, все линии заняты... - Он снова уставился в монитор и заелозил 'мышью', чтобы минуту спустя выплеснуть очередной сгусток брани.
- В этой конторе вообще работает кто-нибудь, кроме меня? - разорялся он, потрясая зажатой в кулаке 'мышью', - Почему о заложенной в аэропорту Кеннеди бомбе я узнаю лишь через 18 минут, и не от своих корреспондентов, а с ленты 'Рейтерс'?! Рональдс, ты еще здесь? Похоже, эта хреновина надолго. Они не успокоятся, пока не перероют весь Джей-Эф-Кей. Так что еще несколько часов можешь гулять, а потом дуй в аэропорт, и если ты не улетишь сразу, как только он откроется...
- Все понял, босс. Считайте, что я уже лечу!
- Был бы счастлив так считать. Я боюсь, пока ты доберешься, они уже расстреляют эту Гэйл... Или, чего доброго, вообще отпустят.
Kapitel 8. Тот же день, поздний вечер (по времени Атлантического побережья). Нью-Йорк, Мэнхэттэн, Лафайетт Стрит, 281.
Выйдя из Северной башни ВТЦ, Рональдс поймал такси на Весей Стрит. Шофер, толстый (как теперь положено говорить, полновесный) молодой пуэрториканец, повернул к нему лунообразное улыбающееся лицо.
- Какой русский ресторан тут есть поблизости? - спросил Майк, усаживаясь поудобнее. Раз уж предстояло ждать, пока откроется аэропорт, в эти несколько часов он решил совместить приятное с полезным, окунувшись в русскую среду.
- 'Русская чайная' на Пятьдесят седьмой, - предложил таксист.
- Нет, с тех пор, как его купил американец, там от России осталась одна вывеска, - качнул головой Рональдс. - Да и цены там... Мне что-нибудь попроще и поскромнее.
- Тогда 'Pravda'. Это тут рядом, на Лафайетт.
- 'Pravda'? Что это значит?
- Не знаю. Что-то красное. Кажется, так при большевиках назывался Петербург
- Нет, Петербург при большевиках назывался 'Ленинград', - возразил Майк.
- Мистер, я таксист, а не историк, - обиделся водитель. - Если вы сами так хорошо знаете, зачем спрашиваете?
- Ладно, поехали, - кивнул Рональдс. Машина резво тронулась с места.
Уж кто-кто, а Майк хорошо знал, как при большевиках назывался Петербург. В сорок третьем году его дед, Джонатан К. Рональдс, получил Пулитцеровскую премию за серию репортажей из только что взятого германскими войсками Ленинграда. Имперское командование тогда решилось на беспрецедентный шаг, пригласив в город западных репортеров - даже на Восточном фронте еще шли бои, а уж до Женевского мира и вовсе оставалось два года. Тем не менее, американским и британским журналистам была гарантирована 'безопасность и неприкосновенность со стороны германских войск и их союзников при условии соблюдения упомянутыми лицами изложенных инструкций и предписаний германских официальных лиц'. Тут же, впрочем, оговаривалось, что германское командование 'не несет ответственности за авианалеты противника, действия подрывных элементов и иные непредвиденные обстоятельства военного времени', так что на самом деле командировка была далеко не безопасной... Конечно, в АКК (по слухам, идея принадлежала лично
