Глава 2
ВЕЗУЧИЙ НЕВЕЗУЧИЙ ГОРОД
То, что сужают, расширяется. То, что называют
слабым, усиливается.
То, что должно исчезнуть, продолжается вечно.
Новгород не может расти вширь. Даже сегодня город значительно расширился только в одном направлении — в северном. В Средние века на север от Новгорода располагались владения монастырей. Марксистские историки не позволяли забыть «классовую суть» Древней Руси. «Видите? — говорили они. — Вот монастыри ревниво следили за своими владениями, не позволяли горожанам застраивать принадлежащие им земли. Вот она, частная собственность! Вот он, дурман для народа, вредная и ненужная трудовому народу религия!»
Все так — но огороды и сады не только приносили доход монастырям — они были необходимы и всем горожанам.
А в трех других направлениях, на юг, запад и восток, Новгород уже в XIV веке уперся в окружавшие его заливные дуга, низменные места, болота. В сущности, Новгород построен на небольшом клочке возвышенности и расширять свою территорию не мог. Сама земля поставила ему рубеж для продвижения на три из четырех сторон света.
Но как всегда в истории Новгорода, не было счастья, да несчастье помогло. Избрав для города небольшую возвышенность у берегов Волхова, предки укрылись за болотами и реками от многих военных опасностей. В 1242 году монгольское нашествие захлебнулось в ста километрах от Новгорода. Монголы дошли до границы «мхов» — то есть до начала сплошных болот. Они еще хотели идти дальше, искали бродов… Монголы повернули назад, когда в болоте утонул священный белый верблюд, — посланец небес, по их поверьям.
Город не мог расти — но он и не подмял под себя, не уничтожил окружавший его сельский ландшафт. В наше время ни в Париже, ни в Москве, ни в Кракове, ни даже в сравнительно маленьких Стокгольме и Таллине мы не видим того же, что видел средневековый человек: ландшафта, в который он вписывал свой город.
Стоя же в древнем центре Новгорода, современный человек видит те же луга, перелески, озера и речки, что видел и его предок шесть и восемь веков назад: древний городской вал и сегодня, как шесть столетий назад, служит границей города.
Обжитая возвышенность Новгорода — не только надежное укрытие. Это еще и ключ к водным путям в Прибалтику, в Скандинавию, в земли Южной и Северо-Восточной Руси, в Византию, на арабский Восток. Все эти дороги скрещивались здесь, у северной оконечности озера-моря Ильмень. Пути превращали укрытую среди болот крепость в перекресток, открытый всем товарам, языкам и новостям, в центр всероссийской и международной жизни.
Судьба Новгорода сложилась не особенно весело. Для начала Господин Великий Новгород в XV веке был разгромлен Москвой. Московское княжество не терпело самобытности в завоеванных землях, приезжие из Москвы дьяки и подьячие навязывали свои обычаи и нравы завоеванным. В результате погибла не только новгородская государственность, но и вся особенная, веками сложившаяся культура Новгорода. В храмах, построенных в XVI веке, еще прослеживаются черты новгородской архитектурной школы… Потом и они исчезают.
В первой половине XVI века Новгород еще оставался третьим по размерам и значению городом Московской Руси, после Москвы и Пскова. В 1546 году в 5159 дворах Новгорода жило 35 тысяч человек, на Торгу открыто свыше 1500 лавок, известно больше 200 ремесленных специализаций.
При Иване Грозном, в 1576 году, город ждал новый погром, новое чудовищное разорение. После него в опустевшем Новгороде осталось хорошо если 10 % потомков прежнего населения.
Считается, что ударом для города стала шведская оккупация 1610–1611 годов… Но вполне определенно, вовсе не шведы привели Новгород к разорению.
К середине XVII века Новгород насчитывает всего восемь тысяч жителей.
С начала XVIII века его значение как торгового центра только падает — по мере того как разрастается злейший конкурент Петербург.
С 1727 года Новгород — самый рядовой губернский город.
В XVIII–XIX веках Новгород перестроили по регулярному плану: Российская империя осознавала себя европейской, регулярный план символизировал торжество порядка и системы, власть человека над неорганизованной стихией.
С тех пор сохранилась радиально-кольцевая планировка Софийской стороны, прямоугольная — торговой.
В Новгороде появились площади, от которых веером расходились широкие ровные улицы. В других местах такие же широкие и ровные проспекты разрезали город на одинаковые по размерам кварталы. Новгород обогатился зданиями в стиле классицизма, а часть старой городской застройки снесли — особенно в центре.
Разумеется, этот регулярный план не имел ничего общего с традициями средневекового Новгорода Великого, с его стихийной застройкой, в основном деревянной архитектурой, узкими извилистыми улицами.
Веками Новгород оставался заштатным городком необъятной Московии, потом Российской империи; в XVIII и XIX веках это — один из множества губернских городов, ничем не лучше и не краше остальных. Даже в начале XX века это был городишко с населением порядка 20 тысяч человек, не больше, и ничем не выделялся среди прочих губернских городишек. Энциклопедический словарь «Россiя», вышедший в 1898 году, никак не выделяет Новгород. Упоминаются в нем и Самара, и Вятка, и Казань — но Новгород ни разу не оказался хоть чем-то важен сам по себе, никак не выделился среди других провинциальных городков. Ну, решительно ничем не интересен.
В XVIII и XIX веках в Новгороде отбывали ссылку множество людей — от вороватого сподвижника Петра I, Петра Шафирова, до Александра Герцена и народовольцев конца XIX века.
При советской власти в Новгород сослали такого известного человека, как Виталий Бианки, — он состоял в партии эсеров.
Если город можно использовать как место ссылки — это о многом говорит.
В 1862 году в Новгороде поставлен памятник «Тысячелетие России»: огромный помпезный монумент, на котором изображены фигуры деятелей русской государственности и культуры со времен Рюрика. Почему в Новгороде? Понятное дело — потому что это первая русская столица; город, из которого есть пошла династия русских великих князей, потом царей.
Но ведь поставлен сей монумент все же не в суверенном Господине Великом Новгороде, а в сонном городишке XIX века. Конечно же, этот провинциальный городишко не имел ничего общего с Древним Новгородом X–XV веков; с тем Новгородом, истории которого поставлен памятник. Фактически Новгород и XIX, и XXI веков — это совсем другой город, стоящий на месте того, давно почившего Господина Великого Новгорода.
Возможно, эти даты и не имеют между собой ничего общего, но вот факт: именно в 1929 году произошло все же сразу два события: политическая революция Сталина, и начались раскопки в Новгороде, на Ярославовом дворище.
Разумеется, явления эти не равные по значению. Политический переворот, установление единовластия Сталина и его аппарата имели несравненно большее значение для жизни страны. Изгнание Троцкого, жесткий режим диктатуры, резкое ужесточение законодательства, десять лет за попытку перехода границы, двадцать лет за политический анекдот и пять лет за сбор колосков — все это отразилось на жизни великого множества людей.
Начало раскопок в Новгороде стало событием для очень небольшого числа людей — по крайней мере вначале.
И все же два явления как-то незаметно связаны между собой. Дело в том, что Сталин, помимо всего прочего, «реабилитировал» русский народ…
Члены всех коммунистических партий не любят вспоминать, что большевики пришли к власти на волне откровенной и грубой русофобии. С 1917 по 1929 год русский народ рассматривался как народ-завоеватель, народ-поработитель. Все народы Российской империи большевики совершенно открыто считали порабощенными народами колоний, и даже самых жутких типов, воевавших за «независимость» своих народов, они поднимали на щит. У них даже чукчи, которые в XVII веке убили и съели землепроходца Михаила Стадухина, даже тиран и убийца Шамиль, заслуженно ненавидимый в самой Чечне{44}, превращались в «прогрессивных борцов за народное дело», в солдат, освобождавших свои народы от рабства в Российской империи. В патриотов? Нет, это слово опасное…
Пролетарии, как тонко заметил Карл Маркс, не имеют своего отечества и терять им совершенно нечего, кроме собственных цепей. В 1920 году в одном только Крыму коммунисты убили больше 10 тысяч человек — именно как «патриотов, монархистов и офицеров». Именно такая формулировка — патриотизм — на первом месте среди обвинений.
С 1929 года как-то все начало меняться… Русский народ «оказался» уже не таким порочным и гнусным, как в 1918 или даже в 1927 году, завоевание Кавказа и Сибири получало совсем другую оценку: мол, колониализм конечно, но ведь, с другой стороны, «вхождение народов Сибири в состав России имело прогрессивное значение»…
С этого времени опять начали преподавать в школах историю, отмененную было за ненадобностью, начали изучать всемирную и русскую историю, организовывать раскопки, проводить научные конференции…
Точной информацией не владею, но трудно отделаться от мысли: каким-то образом они все-таки связаны — сталинский переворот и начало раскопок в Новгороде.
Но так или не так — с 1929 года открылась новая страница в истории Новгорода: город начали изучать археологически. И сразу же выяснились совершенно поразительные вещи! До этих раскопок ученые даже не были уверены, что в Новгороде вообще стоит копать: болото же сплошное… Что в нем, в болоте, может сохраниться?
А оказалось — именно болотистая почва и сохранила остатки материальной культуры. Во влажной торфянистой почве Новгорода прекрасно сохранялось дерево. На Ярославовом дворище откопали дубовые плахи — мостовые древнего Новгорода. Продольные тесаные бревна скреплялись поперечными лагами, заглубленными в дерево.
Темно-коричневые, массивные, они выглядели так, словно по ним еще вчера ходили новгородские ремесленники и купцы на торг или на вече. Эти