Вскоре в отдалении зазвучали возбужденные голоса, но прапор свою миссию выполнял героически. А Юрий продолжал уламывать Дубова:
— Игорь, пойми, мы не хотим на тебя ничего вешать. Зачем нам это делать, если через неделю снова пойдут трупы? Это глупо!
Астафьев поднялся с табурета, в возбуждении прошелся по кухне, снова сел.
— Больше того, я знаю, что ты не убийца. Но нам нужно знать правду, что ты видел в лесу рядом с платформой Солнечная? Самый главный аргумент в твою пользу будет тогда, когда мы возьмем настоящего убийцу. Итак, ты спешил на раннюю электричку, на шесть тридцать, наверняка опаздывал, поэтому пошел не по дороге, а срезал через луг и рощу. Так ведь?
С трудом, нехотя, но Игорь кивнул. В глазах его даже мелькнуло некоторое удивление.
— Ну, давай, — подбодрил его Юрий. — Что, я за тебя все должен рассказывать? Сам поработай над своим алиби. Что было дальше?
Дубов взялся за сигареты, но пачка оказалась пустой.
— Дай закурить, — совсем другим, потухшим голосом попросил он. Первая затяжка словно сняла с него какую-то тяжесть. Чувствовалось, что парень решился, начал говорить более собранно. — Я действительно опаздывал, тетка денег на геру не дала, хотя у нее их полно, но в этот раз зажлобилась, курва! Меня еще дома ломать начало, тыква варит плохо, я решил срезать дорогу, думал, там луг, а оказалось болото. Выбрался к роще, смотрю, мужик какой-то из кустов велосипед вытаскивает. На багажнике корзинка плетеная, большая такая, понятно, что грибник. Он сел и поехал…
— В какую сторону, к Кривову или в Толовое? — торопливо прервал Юрий.
Игорь сморщил лоб, вспоминая.
— К Кривову. Я прошел дальше и натолкнулся на эту… — он замолчал, пытаясь подобрать слово. — Ну, в общем, она там уже лежала. Я сразу понял, что этот мужик ее замочил.
— Почему? — быстро спросил Юрий.
— Да все говорят, что «грибник» по окрестностям баб душит. А он как раз оттуда вылез с этим велосипедом, а эта… еще теплая была, да что теплая, просто как живая.
— Ты откуда это все знаешь?
— Ну, я же снимал с нее и серьги, и все… Дотрагивался.
Он неопределенно махнул в воздухе рукой и замолк. Астафьев решил, что пока не стоит зацикливаться на этих подробностях, и начал давить на главное:
— Как выглядел тот «грибник»? Сколько ему лет, рост, вес, может, что еще интересное запомнил?
Игорь снова сморщился, с силой провел обеими руками по волосам, так же с усилием начал припоминать:
— Я же его мельком видел. Лица не просек совсем, но в очках он точно, дужки здесь, — он ткнул себя пальце по темечку, — были связаны веревкой. Мощный такой старик, плечи здоровущие, рост… с меня. И… квадратный какой-то.
— Ты сказал старик, почему старик? — настаивал Юрий.
Игорь пожал плечами.
— Старик он и есть старик. Это по всему видно. Волосы у него седые торчали из-под фуражки.
— Дальше! — торопил Юрий. — Во что он был одет?
— В камуфляже зеленом, но не «дубок», попроще. Куртка, штаны. На голове тоже армейская фуражка, пятнистая такая.
— На ногах?
Дубов отрицательно мотнул головой.
— Не запомнил, да и далеко было.
— На каком расстоянии ты был от него? Припомни точно.
— Ну, метров… двадцать.
— Он тебя не видел?
— Нет. Я еще в кустах стоял, по дороге грязь, неохота было пачкаться.
— Какого цвета у него велосипед?
Игорь снова напрягся, но затем снова отрицательно качнул головой.
— Не помню. Что-то такое серое, неброское…
В это время в кухню все-таки прорвалась мать Дубова, с трясущимися от возбуждения щеками. За ее спиной маячило красное, как после бани, лицо прапорщика.
— Игорь, что они тебе шьют?! Игорь, ни в чем не признавайся! — закричала она.
— Ма, отстань, а?! — мгновенно перешел на крик Дубов. — Это не твое дело!
— Как не мое дело?! Ты мой сын!
Не обращая внимания на хаос и крики, Юрий оформил протокол и подсунул его Дубову. Пока тот читал, Астафьев вместе с прапорщиком сдерживал его мамочку.
— Все правильно, — сказал Игорь и подписал протокол.
— Сейчас мы поедем в горотдел, и все зафиксируем более полно. Вы можете ехать с нами, — сказал Юрий разбушевавшейся матери.
Через пять минут Дубовы в сопровождении патрульных начали спускаться вниз, за ними потянулись и все остальные. В прихожей верная Зинаида Павловна с двумя соседями пыталась как-то пристроить сломанную дверь.
— А вы что же, разве исправлять ее не будете? — возмутилась она.
— Не уполномочены, — пошутил Сычев. — Прав таких Дума нам не дала.
— Шурупы и молотки нам сегодня забыли выдать, — подстроился к нему потный прапор. — Только пистолет и патроны.
В машине Сычев спросил:
— Ну что, Юрок, расколол его?
— Кого 'его'? — Юрий почувствовал внезапную усталость.
— Ну не полено на Буратино и опилки! Этого красавца расколол?
— На что?
— Ну, это он «грибник»?
— Вряд ли.
— Что значит 'вряд ли'? — возмутился Николай. — Я что, зря с его вонючими кроссовками полдня возился?
Юрий вздохнул, говорить не хотелось, но пришлось. Заодно он репетировал свою речь перед следователем и прокурором.
— То, что золото снял он — несомненно. Но душил, скорее всего, процентов на девяносто все же не он, другой.
— А ты откуда знаешь?
— Из паспорта. По анализу спермы, мы знаем, что у «грибника» третья группа крови, а у этого первая.
— Но был же случай, когда группа крови не соответствовала сперме, — возразил Сычев. — У того же Чикатило.
— Да, но это редчайший случай. Но есть еще вот это, — он вытащил из папки и показал Николаю одну из бумаг, найденных в серванте. — Игорь Дубов последние два месяца находился в наркологическом диспансере под Железногорском, это сто двадцать километров от Кривова. И вернулся оттуда три дня назад. Так что душить предыдущих женщин он никак не мог. Ясно?
Сычев крякнул, мотнул головой.
— Да, ты, брат, не Мамонов. Тот бы быстро все подбил к общему знаменателю.
Юрий поморщился. Сравнение с покойным подполковником, прославившимся своей продажностью, не обрадовало его.
— Что толку подбивать, если потом снова будут трупы?
Он перевел разговор на другую тему:
— Кто там на тебя на рынке-то наехал? Братва?
— Да нет, санэпидемстанция придирается! Озверели совсем, третья проверка за месяц! Денег им, что ли, совсем не платят? На одних взятках живут.
— Ну, а ты не мусори, — Слово это понравилось Юрию своей двусмысленностью, и он разом решил отыграться на Сычеве за все его плоские шуточки. — Валяешь поди мясо в грязи, а потом продаешь его честным гражданам. Ну, признавайся, мусор? — И он ткнул эксперта кулаком в плечо.
— От мусора слышу, — беззлобно огрызнулся, прикрываясь, Сычев. Потом сам ткнул Юрку в бок, тот ответил, и до самого управления машина ходила ходуном от этой детской драки.
Глава 41
Ашот Айвазян проснулся очень рано, еще не было шести. Приподнявшись, он осмотрелся по сторонам, на соседней подушке увидел голову спящей женщины и поморщился. Нет, Анна Тимофеевна Верстакова сейчас была очень хороша, какой только может быть женщина после бурной ночи любви — расслабленной и счастливой. Она даже спала с улыбкой на губах, просто Ашот сразу вспомнил все связанные с ней проблемы, от этого и морщился. Осторожно поднявшись, он на цыпочках вышел из спальни и начал искать одежду. В горле был настоящий сушняк, как следствие неистовой любви и пьянки. Хлебнув из бутылки теплого, без газа шампанского, он чуть было не выплюнул его и еле успел зажать рот рукой. Будить хозяйку не входило в его планы. Минут через пять он покинул гостеприимный дом Анны Тимофеевны с твердой уверенностью, что ни этот дом, ни его хозяйку никогда в жизни больше не увидит.
'Надо рвать когти, — думал он по дороге в Кривов. — Нет фарта и здесь! И зачем я ввязался в это дело, да еще и в киллеры подался? Прав был папа,
