— О, знакомьтесь, — оживился Зубко, — мой коллега, и напарник по кабинету Олег Ведяхин.
Улыбку Ведяхина портил один отсутствующий сверху зуб.
— Наслышан, — пробасил он. — Мне Виктор про вас все уши прожужжал.
Олег пробыл недолго, уехал, как он сказал, 'на объект'. Не успели они выпить по чашке чая, когда зазвонил телефон, и, выслушав короткую команду, Зубко кивнул головой: — Пошли к руководству.
В гораздо большем кабинете их ждали двое: мужчина лет сорока пяти с усталым лицом и погонами подполковника, и лысоватый человек в тонких очках, и синем мундире прокурорского ведомства. Зубко представил всех четверых друг другу. Прокурорский оказался следователем по особо важным делам Александром Даниловым, а подполковник, начальником Виктора, Иваном Антоновичем Шалагиным. После предварительного знакомства Шалагин начал расспрашивать уже по делу.
— Так, значит, вы знали этого парня? И где вы познакомились с убитым? — спросил он.
— В поезде, — начал Юрий. — Они оба сели к нам в купе в Сызрани…
Поезд уже трогался, когда дверь открылась, и купе начали протискиваться два человека с непомерно большой поклажей. Ольга поморщилась. Ее тихая надежда на то, что до столицы они с Юрием в купе доедут вдвоем, пошла прахом.
— Фу, чуть не опоздали, — заявил идущий впереди рослый парень атлетического сложения, с открытым, чисто русским лицом. На лице этом сиял юношеский румянец, и в отсутствии морщин, было, трудно определить возраст этого двухметрового «мальчика». Было видно, что ему далеко не семнадцать лет, но и тридцать было дать как-то уж слишком.
— Да, еще полминуты, и тю-тю, пришлось бы идти до Москвы по шпалам, — согласился второй опоздавший, мужчина лет тридцати семи, худощавый, с усами скобочкой. И усы, и волосы его начали седеть. Первым делом оба новичка выгрузили из сумок добрую дюжину бутылок пива. При виде его Астафьев испытал острое слюноотделение. Вчера они всем дружным коллективом, с привлечением друзей детства и отрочества, до трех часов ночи отмечали его собственный день рождения, и скромную, с присутствием только свидетелей, роспись в загсе с Ольгой Малиновской. Это была именно роспись, а не свадьба. Веселить более широкие слои публики бесконечными «горько» они не хотели, поэтому и родные молодоженов, и Ольгины друзья остались в неведении этого факта, и обо всем узнали задним числом. Но, все равно, погуляли они хорошо, потом еще проспали, чуть не опоздав на поезд. Так что остаточные признаки похмелья у молодого супруга сохранялись до сих пор. То же самое, похоже, происходило и в организме вновь прибывших товарищей. Растолкав по полкам вещи, они первым делом присосались к ячменному пойлу.
— Фу, как хорошо! — заметил тот попутчик, что постарше. — Что может быть лучше во время выпитой бутылки пива, а?
— Да, — согласился молодой, — мне вчера такую отвальную устроили родичи, до сих пор из стороны в сторону мотает.
Подошел проводник, и Юрий невольно узнал, что оба любителя пива едут туда же, куда и они, то есть, до Москвы. Между тем усатый, его звали Владимиром, заметил жадные взгляды, что бросал на их 'золотой запас' Астафьев.
— О, я, вижу, не одни мы героически боремся с похмельем, — засмеялся он, и пододвинул открытую бутылку к самому носу Юрия. — Пей, браток, похмелье в сто раз хуже самого пьянства.
От такого искушения Юрий отказаться не мог.
— Спасибо, благодетели, выручили вы меня.
— Тебя по новой не развезет, после вчерашнего? — нахмурившись, заметила Ольга. — А завтра к Зубко приедем, там тоже без этого не обойдется.
— И что будет?
— Как что, мне скучно будет.
— Ну, будто тебе сейчас со мной весело в таком состоянии.
После того, как пиво живительной волной скользнуло в желудок, Юрий прислушался к разговору «благодетелей». Молодого звали Андреем, а усатого, Владимиром. Оказалось, что оба они были в прошлом офицеры, оба кончали одно и то же инженерное училище, с разницей в шесть лет, так что с полчаса они перебирали знакомых преподавателей, потом кто и где служил. Андрей, тот вскоре после окончания учебы ушел из армии лейтенантом, а вот Владимир успел дослужиться до майора. Затем разговор зашел о том, кто, чем занимается сейчас.
— Я хвалиться не буду, но честно скажу, что я один из лучших мастеров по установки слип-систем, — заявил Владимир. — Мы работаем втроем, один у нас занимается только оформлением документов и поиском заказов, а мы вдвоем пашем. Берем, например, новое здание под офисы, семь этажей, десять, было и двенадцать, и проводим слип системы в каждый кабинет. А их там сотни!
— Слушай, майор! А ты чем паяешь алюминий? — заинтересовался Андрей.
— Горелкой газовой.
— Какой?
Тут разговор пошел для Юрия совершенно непонятный, о методах пайки, о горелках и резаках.
— Я ведь ювелир, — пояснил свой интерес Андрей, — берешь золото, расплавляешь его, и тянешь из него, например, золотую нить. А там струя должна быть совсем тоненькая, как иголка. Я уж сам сколько раз горелку переделывал, но ни как не добьюсь того, что мне нужно.
— Приезжай ко мне, у меня есть одна запасная горелка, именно такая, какая тебе нужна. «Хеминай», финская. Приезжай я тебе ее отдам.
— Зачем! Я ее куплю. Я же знаю, сколько стоит хорошая горелка.
Они начали выяснять, кто, где живет. Оказалось, что Владимир обитал за городом, в каком то вагончике на новостройке в районе очередного поселка новых русских. Андрея это не очень устроило.
— Нет уж, лучше ты ко мне приезжай, заодно посмотришь, где и как я работаю. Это самый центр города, Сретенка. Нас, правда, не сразу найдешь.
Он начал рисовать на полях газеты небольшой план.
— Заходишь внутрь двора, и здесь вот вход в подвал. Там железная дверь, звонок. Звони подряд четыре раза, лишних разговоров не будет. Четыре раза, значит — свой.
— А если два раза? Или один?
— Значит, чужой. А это долгие расспросы. Кто такой, откуда, зачем? Да, мои коллеги еще плохо шпрехают по русскому. Все недавно с гор спустились. Пока это все им объяснишь!
— Строго там у вас, — засмеялся Владимир.
— А что ты хочешь? Мы же с золотом дело имеем. У нас иногда его столько скапливается, ужас! Да и брюлики имеются. Я с ними больше всего работать люблю. Бриллиант, это нечто! Знаешь, как он играет на свету? Главное — ему оправу подобрать. Мне американский вид крепления нравиться, открытый. Он тогда со всех сторон играет, а особенно с белым золотом!
— А как называется эта ваша артель? — спросил Владимир.
— По документам она значиться как «Агат». Но у нас вывески там нет.
— Вы что же там, выходит, на нелегальном положении? — заинтересовался Юрий.
— Да, почти что. Зарегистрированы, но вовсе не там, не по тому адресу, а в Ингушетии, и платим по минимуму. Налоги у нас, брат, сейчас такие, что легче откупиться от ментов и рэкета, чем платить все налоги государству. Хозяин у нас дагестанец, Али, но сам пашет, как черт. Мы, как ныряем в этот чертов подвал часов в восемь утра, и до самой ночи. Кончаем то в шесть, а то и в восемь вечера. Время вообще летит незаметно. Только к вечеру оторвешься от горелки — весь черный, как негр: лицо, руки — все черное. Вытяжки почти нет, там вообще нужно движок ставить раз в десять мощней, чем у нас стоит, но он выть будет жутко, а тогда жильцы жалобами завалят.
— А где же вы золото добываете? — снова поинтересовался Юрий.
— В скупках. Нет, иногда покупаем и у государства, для отчетности. Но оно стоит очень дорого. А там же, в скупке, любое золото, любой пробы, принимают как золотой лом. Вот и получается, что нам лучше купить у частника, чем у государства. Сколько я за эти три года золота переправил, вы и представить не можете. А уже серебра! — Он махнул рукой. — Мешками иногда привозил. И столовое серебро, и медали. Народ ведь с голодухи прет в скупку все, что угодно.
После этого он перешел к лирике.
— Нравиться мне эта работа. Уж сколько я профессий в своей жизни перепробовал! Я, даже, менеджером в модном бутике работал, пока меня в пункте обмена валюты один козел ножом не поранул. Но эта работа — вообще!
Андрей даже закатил глаза.
— За эти три года к Али из Дагестана столько братьев его присылали. Попробует его в деле, полгода, год, и отсылает обратно домой. Не годен! Руки не той стороной пришили. Держит он там троих для простейшей работы. А у меня получается. Али обещает, что научит меня делать знаменитые кубачинские кинжалы. Таких мастеров в мире осталось всего десять человек. Вот Али как раз десятый. Я буду одиннадцатым.
Под легкий хмель он много рассказал о своей работе, и только под утро поинтересовался у Юрия, кем работает он. Узнав, что он мент, ювелир раскрыл от удивления рот.
— Ни хрена себе, — пробормотал он.
— Да, ты не бойся, — Юрий махнул рукой. — Я такими делами не занимаюсь. И вообще, — он обнял за талию все же присосавшуюся к пиву Ольгу, — мы в отпуске. Почти что в свадебном путешествии. Мы едем отдыхать.
Глава 4
— Он не называл во время разговора каких-нибудь имен? — спросил подполковник, выслушав рассказ Юрия. — Может, кто им угрожал?
Юрий чуть подумал, и кивнул головой.
— Мелькнуло там одно имя. Хаджи.
