йогой или каким-нибудь тай-чи — занятие серьезное, напряженное, небезопасное. Для них это не форма отдыха, а бизнес, поле битвы за социальный статус.
Профессиональный подход к увлечению — просто подарок для трудоголика, которого понуждают отдыхать, хотя он бы предпочел еще поработать. Но обеспокоенные родственники настаивают, и однажды трудоголик уступает. И начинает заниматься, вероятнее всего, спортом. Почему—то считается, что спорт — наилучший способ отвлечься от работы и поправить здоровье. Возможно, возможно. Хотя для многих трудоголиков и спорт, и прочие варианты досужих увлечений оказываются просто уловками, помогающими прятаться от психологической проблемы. И примериваясь к девятой лунке, и выбираясь из-под снежной лавины, и спускаясь с небес на параплане, они стараются достичь самого высокого уровня, обогнать соперника, добиться приза, диплома, звания и продвижения в следующую категорию. А уж если объектом хобби становится коллекционирование… Представляете, какое здесь раздолье для трудоголика с его пристрастием к конкурентным гонкам? Ведь коллекционирование во многом сродни спорту: мастерство и соревновательность повышают уровень, уровень подтверждается регалиями, регалии создают репутацию, репутация приносит успех и социальное одобрение. Все это трудоголику хорошо знакомо, и он с легким сердцем приступает к новой нехилой задаче. Все как всегда. А надо, чтобы стало иначе.
Излечение психологически зависимой личности всегда начинается с переучивания и изменения разного рода паттернов — и паттернов восприятия, и паттернов поведения. Длительное отвыкание от стратегий и установок, усвоенных в процессе формирования зависимости, не слишком-то похоже на детоксикацию организма. Хотя бы потому, что организм, в сущности, знает, как должна работать здоровая система. Избавившись от токсинов, мешающих нормальному процессу, организм постепенно стабилизируется, пользуясь генетической информацией. А на что ориентироваться сознанию? Оно годами развивалось в направлении, определенном одним-единственным желанием. И теперь все его навыки и представления зажаты в рамках, поставленных психологической зависимостью.
Если эти рамки отменить, разве они разрушатся от заявления: ну все, мол, свободен? Они сохранятся и в облике, и в структуре множества конструкций, выросших в мозгу человека за время «жизни в рамках». Такой мозг, словно лицо Гуинплена, изуродованного компрачикосами[99]: его деформация — не макияж и не гуммоз[100], а внутреннее устройство. Поэтому нечего надеяться, что после хорошего промывания больной мозг сразу станет здоровым. Даже после «детоксикации» личность должна много работать, чтобы создать новое видение мира и проложить новые тропы к удовлетворению и покою, а старые, соответственно, перегородить стеной без единой лазейки.
Это открытие — признаем, вовсе не радостное — нередко становится причиной срыва. Трудоголики (как, впрочем, и игроманы) неохотно идут на сотрудничество с теми, кто пытается им помочь. Они не желают признавать, что больны. Им кажется, что в их жизни все правильно. Хорошо или плохо — другой вопрос. Но ведь это мой мир, доктор? Неужели я не вправе распорядиться собственной судьбой? К тому же я просто люблю свою работу, я всегда мечтал заниматься мерчандайзингом, даже когда не знал, что это такое…
Здравомыслящий доктор, по идее, непременно скажет: вы не работу свою любите, вы жизни боитесь. Поэтому стараетесь делать то, что привыкли. Мерчандайзинг так мерчандайзинг — лишь бы занятие было знакомое. Дадут вам новый участок деятельности — вы и его освоите, благо вам не привыкать. Вы с живыми людьми попробуйте: наладьте связи, только не деловые, а личные; найдите подходы, только не манипулируйте человеком, а попытайтесь его понять; испытайте радость, только не очередной боевой-трудовой экстаз, а обычное удовольствие от хорошо проведенного уикенда. Начинайте понемногу разбирать ваше «лицо Гуинплена»: избавьтесь от привычки соревноваться со всеми подряд за все подряд, от маниакального перфекционизма[101], научитесь идти на компромисс и принимать живых людей такими, какие они есть. Глядишь и поймете: нельзя наладить полноценное существование по остаточному принципу. Жизнь вне офиса тоже требует затрат — в том числе и моральных.
Трудоголик должен понять непростую истину: досуг требует такого же тщательного планирования и структурирования, как и карьера.
Пускать на самотек свой единственный и неповторимый отдых, общаться с первым, кто рядом окажется, подбирать хобби в соответствии с пристрастиями начальства или по меркантильным соображениям (в том смысле, что собирать спичечные коробки — намного дешевле, чем коллекционировать старинное серебро или заниматься виндсерфингом) — неверное решение. Отдых согласно «табели о рангах», без учета собственных потребностей не принесет ничего, кроме новых негативных ощущений. И главное — делая выбор, нужно учитывать хотя бы основные пристрастия, заложенные в вашем психотипе. Например, что экстраверты и интроверты расслабляются диаметрально противоположным образом: интроверту не стоит зажигать в престижных клубах, а экставерту прятаться в горном шале. Но лучше досконально знать, чего вам действительно хочется.
Ситуация усугубляется и тем, что в психологии называется социокультурным фактором. В России этот фактор выражается в том, что наш национальный менталитет не готов отдать должное индивидуальным потребностям человека. Мы привыкли экономить на собственной личности: потерпишь, перетопчешься, подождешь, перезимуешь… И так — десятилетие за десятилетием. Все время находятся какие-то священные долги и высокие миссии, которые всякий гражданин обязан как гражданин, бла-бла-бла… И в результате получается, как говорил в мультфильме «Трое из Простоквашино» дотошный почтальон Печкин: «Не надо меня из ружья щелкать! Я, можно сказать, только жить начинаю: на пенсию перехожу!» — и вот, на седьмом десятке наш человек наконец-то… узнает, что исполнять мечты уже поздно.
Есть и другой вариант — и того хуже. Это, выражаясь философски, аберрация[102] мечты. Истинные потребности конкретной личности подменяются стандартными вожделениями его круга общения, его социальной группы, его духовного вождя и т. п. А это не просто замена одной потребности на другую — это серьезная утрата. Фактически потеря мечты есть потеря себя.
«А все хорошее и есть мечта»
Не далее как в начале этой главы уже рассказывалось о губительных последствиях неумеренного фантазирования — всякая там псевдология, мифомания… А из названия данного раздела что следует? Что мечтать-таки не вредно? Да, мечтать не вредно, а вот фантазировать небезопасно. Разницу между «мечтать» и «фантазировать» вы сейчас сами увидите.
Мечты и фантазии на первый взгляд кажутся одной и той же материей: плоды грез, которые в небе летают, землю не видят и далее по тексту песни в исполнении Валерия Меладзе. Хотя мечта есть прогнозирование возможного, а вот фантазия — не что иное, как замещение реального невозможным. Когда человек мечтает, он в некотором смысле старается отыскать пути, ведущие к исполнению мечты. Скорее всего мечта изменится по мере развития самой личности. И все-таки навыки, полученные в ходе поисков заветной фата-морганы, могут быть чрезвычайно полезными.
Года три назад нам пожаловалась одна наша знакомая, Алла. Убираясь в комнате дочери, она наткнулась на ее дневник. Надо сказать, что тетрадка в прочном дерматиновом переплете не была выужена из анналов шкафа-купе из-под груды отвергнутых джинсов и морально устаревших футболок, а спокойно лежала на письменном столе в открытом виде. Очевидно, легкомысленная Машка сорвалась на тусовку и забыла убрать дневник в ящик. Таким образом вещдок, полный тайных излияний юной души, был обнаружен родительницей. Как она справедливо решила, это были не совсем чужие тайны. То есть это были родственные тайны — а именно дочкины. Думаем, мамы всего мира поймут нашу знакомую: дочь-подросток — лучшее средство от деликатности и ненавязчивости.
Раскрытая страница пестрела разноцветными надписями. «Орландо!!!!», «Орландо, ты мой!», «Орландо, я тебя люблю!». Далее — вариации на ту же тему. Алла покраснела, будто ее застукали врасплох на месте преступления, и машинально перевернула страницу, чтобы убрать этот стыд с глаз долой. К ее ужасу, на другой странице было все то же самое. Вообще, содержание дневника было до отвращения однородным и посвящалось Леголасу всех времен и народов, актеру Орландо Блуму. Помимо надписей тетрадка изобиловала картинками, виньетками и вырезками из журналов «Орландо — Леголас», «Орландо — педераст», «Орландо — пират Карибского моря», «Орландо в обнимку с Кирстен Данст», вокруг шеи которой была нарисована петля, а рядом жирным красным маркером выведено «Сука!». Алла стояла соляным столбом перед дневником дочери и вспоминала, как в последнее время Машка ленилась учиться, забросила чтение и до дыр засматривала одни и те же фильмы. И что теперь, скажите, делать бедной матери? Психологи, между прочим, пишут: если подросток крепко-накрепко увязнет в обожании актера или певца какого, вся личная жизнь может наперекосяк пойти. А вдруг и моя Машка однолюбом окажется? И всю жизнь проведет, сгорая от страсти по какому-то Блюму! И откуда это у нее? В нашей семье фанатов отродясь не было. Да и Машка не дурой одномерной росла: театры, музеи, путешествия, культивирование здорового юношеского снобизма. И вдруг ее так заплющило, словно она «девушка фабричная».
— А еще недавно, — добавила Алла, — Машка попросила ей найти преподавателя по английскому. Якобы хочет язык выучить. Но я-то знаю, что это все из-за него!
— Из-за Блума? — удивились мы.
Оказалось, что несколько страниц дневника были исписаны обещаниями непременно приехать к объекту вожделения и дать ему возможность насладиться Машкиным обществом.
Спустя несколько месяцев мы снова встретились с Аллой. Оказалось, что Машка усиленно занимается английским и собирается поступать в Московский Лингвистический Университет. В своем любовном безумии девушка оказалась страшной реалисткой. Рассуждала она приблизительно так: вот приедет она к любимому-неповторимому, и как они, скажите, будут разговаривать? Блум точно из-за нее русский учить не будет, он вообще, бедняжка, дислексией страдает. Значит, учить английский придется ей. Несправедливо, но ничего не поделаешь. А во-вторых, вот приедет Машка к Блуму, вот познакомятся, и что она ему скажет? Я девочка Машка, мамина-папина дочка, английский выучила, если что, могу в официантки пойти. Как-то не круто. Круто — когда студентка престижного вуза. Ну, там перспектива и все такое… В сочетании с Машкиными ногами и немереным обаянием должно сработать. Во всяком случае, так Машка будет чувствовать себя намного увереннее. И Машка честно пахала, приближая миг достижения заветной цели. Сейчас Машка студентка того самого Московского Лингвистического Университета, а мама Алла беспокоится о ее отношениях с мальчиком со второго курса. Вадимом, кажется, зовут.
Теперь представим, что случилось бы с этой Джульеттой, начни она не мечтать, а фантазировать. Вероятно, вообразила бы целую череду романтических свиданий с актером О. Блумом или прямо уж с эльфом Леголасом — а чего мелочиться-то? Через некоторое время фантазии бы поблекли, Блума-Леголаса сменил бы неотвратимо взрослеющий Г. Поттер, он же Д. Редклифф. Или простой и понятный сокурсник, что более продуктивно: о жизни самого богатого и популярного подростка Великобритании ничего достоверно узнать нельзя, а из жизни Петра Двукопытникова, ботана из параллельной группы, узнать можно все. Какой простор для фантазий!
Но в обоих случаях от субъекта грез — то есть от влюбленной особы — требуются не способности к языкам, а нечто гораздо более опасное. Умение открывать двери в иные миры, как сказал бы специалист в этом вопросе, фантаст Макс Фрай. Если в этом мире романтическое приключение с эльфийским принцем недоступно, можно повторить попытку в другом мире — в виртуальном. А окружающую действительность заклеймить презрением как бесперспективную. Или вообще испугаться холодного равнодушия со стороны вселенной, не желающей менять своих законов ради влюбленных подростков, мечтающих о неземной страсти. Страх вызовет желание спрятаться в свой кокон, закуклиться и ждать волшебного превращения гусеницы в бабочку.
