Дверь подвала была заперта, но я просто как следует пнул ее ногой, и висевший снаружи замок, отчаянно кракнув, с лязгом отлетел в сторону.
Несколько вытертых ступеней, дверь подъезда.
Вот оно — бледнеющее ночное небо, усыпанное умирающими блестками предрассветных звезд.
Мы успеем! Мы должны успеть!
Мы успели.
Это, конечно, была не моя прежняя квартира — старая хибара на окраине города, купленная мною за бесценок пару лет назад. Но светозащиту здесь я установил не хуже, чем в моем старом убежище, а удобства… хрен с ними с удобствами! Тут вся «жизнь» летит под откос…
«Твой скорбный труп не пропадет!» — пробормотал я, укладывая в гроб тело капитана и закрывая его крышкой — ритуал все-таки надо соблюдать!
Гроб (не тот, из которого я восставал, другой, поплоше) хранился тут в кладовке еще с тех времен, когда я только оборудовал это убежище. Тогда я отсыпался в нем днем, в подвале, дабы не мотаться на дневку через весь город. Конечно, на машине можно было бы обернуться быстро, но я еще до Приобщения недолюбливал автомобили, и в итоге за всю свою «посмертную» жизнь так и не научился их водить.
Зря, конечно — но есть некоторые привычки и предубеждения, против которых мы бессильны.
Я покосился на окровавленную серебряную пулю в углу. Ее мы извлекали из капитана каминными щипцами — ничего более подходящего не нашлось. Направился к кровати.
— И никакого секса! — строго заявил я плотоядно воззрившейся на меня Эльвице. — Спать! Нам завтра предстоит трудная ночь.
— Так-таки никакого? — наивно захлопала своими длиннющими ресницами Девочка Эли.
Ну что ты с ней будешь делать?!
2
Некоторое время я лежу с открытыми глазами.
Темнота не мешает. Я знаю, что снаружи — вечер. Уже почти стемнело. Еще чуть-чуть — и…
Я снова былтам. В этом сне. И снова сон не хотел отпускать меня, он еще жил во мне, я еще слышал шелестящие голоса, видел погруженное в студень тело. На миг мне показалось, что стоит сейчас повернуть голову — и я наконец увижу…
Искушение было слишком сильным. Я повернул голову — и провалился в два изумрудных колодца, раскрывшихся мне навстречу.
— Ты опять былтам?
— Да, Элис.
(Откуда она знает?!!)
— И я — тоже.
— Ты?!!
— Я. Это уже не в первый раз. Только раньше я не говорила, потому что почти ничего не помнила. А теперь… Я знала, что ты рядом — но я не могла повернуть голову и посмотреть.
— И я — тоже! Значит, это ты — на том, втором ложе; как и я, залитая в студень?
— Да, Влад. Знаешь, иногда мне кажется… мне кажется, что там лежим мы — настоящие. В коме. Таммы, наверное, очень хотели жить — и на пороге смерти мы создали себе этот мир, это посмертное существование — чтобы уйти сюда насовсем, когда врачи устанут бороться за нашу жизнь. Там мы еще живы — но это ненадолго.
Она помолчала.
— Когда я думаю об этом — мне становится страшно, Влад.
— Почему, Эли?
— Потому что я боюсь, что когда мы умрем там — здесь тоже все кончится. Навсегда.
— Ну, здесь мы уже умерли, — наигранно усмехаюсь я. — Но даже если ты и права, и все это — побег от смерти, то когда наши настоящие тела там умрут, мы останемся здесь. Нам просто перестанет сниться этот сон.
— Я очень на это надеюсь Влад, — Эльвира серьезна, как никогда. — Но еще больше я боюсь другого. Я боюсь, что там мы очнемся. И жизнь вновь станет серой и скучной. Как раньше. Как у всех них. А это все окажется только сном…
