Я погиб в ледяной пустыне,
Но увидел драконов.
За толстым стеклом иллюминатора медленно летят тучи. Воет холодный северный ветер, собирая жатву листьев с осеннего леса. Но дождя нет.
Тяжесть на сердце. Тишина, тишина, тишина… Лишь вой ветра с трудом доносится сквозь несокрушимые стальные переборки. И колышутся верхушки деревьев. Осень… Да, осень. Осень нашего мира. Я поворачиваюсь на спину и обращаю взгляд к серебристому потолку каюты. Там мягко светится колдовское зеркало, которое хозяева корабля именуют люминесцентной панелью. Но мне больше нравится привычное название.
«Свет в каютах полностью имитирует спектр полной луны, вам нечего бояться» — говорили они нам. Смешно. Я давно забыл, как светит луна. Слишком долго не доводилось видеть. Меня тянет в лес. Прошло всего два дня с тех пор, как я пришел к кораблю — но я уже начинаю сожалеть об этом. Лес… Он так близок, он манит, он пьет мою душу сквозь иллюминатор столь же верно, как я пью воду ртом! Он зовет меня, как объяснить это чувство!.. Иногда я жалею, что разумен.
Двери в каюту бесшумно раскрываются. Как всегда рефлексы опережают мысль, и я встречаю гостя в боевой стойке, готовый к обороне и нападению. Осознание обстановки занимает почти секунду.
— Ты в порядке? — озабочено спрашивает меня Тиррен. Я заставляю клыки скрыться в нежной мякоти десен, и улыбаюсь другу совсем человеческой улыбкой.
— Ты не постучал.
Он медленно проходит в каюту и садится на толстый зеленый ковер, спиной к иллюминатору. Двери бесшумно смыкаются. Я опускаюсь на ковер рядом с ним.
— Вулф… — Тиррен на миг закрывает глаза. — Вулф, я хочу уйти.
Я медленно растягиваю губы в усмешке.
— Это твое право, Тиррен. Они не намерены спасать против воли.
— Я… Я боюсь смерти. Я не могу уйти, я боюсь смерти! — шепчут ярко-красные губы моего друга. — Но оставаясь, я погружаюсь в ад!
— Это скоро пройдет. — моя рука касается белой как снег кожи Тиррена.
Через пять дней корабль стартует, полет займет всего неделю — и свобода вернется.
— Ты знаешь не хуже меня, что навсегда останешся чужаком в любом мире кроме Земли. — спокойно говорит он.
— Знаю. — также спокойно отвечаю я. — Но моим детям тот мир станет родным.
Я закрываю глаза.
— Обрекая на изгнание себя, я обеспечиваю жизнь своим детям, Тиррен.
Я не хочу еще раз пережить их смерть.
Он долго не отвечает.
— Ты прав. Но что, если и в том мире на нас станут охотиться?…
Я медленно открываю глаза.
— То будет уже НАШ мир, Тиррен. И мы станем его защищать.
Тишина.
— Не щадя жизней.
Молча смотрим в иллюминатор. Большой жук вяло ползет по бронебойному кристаллиту, осторожно переставляя лапки и поминутно замирая. Осень… Сезон жизни этого жука подходит к концу. Скоро ему предстоит умереть, застыв кусочком хитина на снегу. Над могилой жука будут мчаться тяжелые зимние тучи, снег множество раз покроет мягким одеялом микроскопическую пылинку. И никто не вспомнит об этом жуке. Никогда. И мы не вспомним. Слишком много иных воспоминаний рвут нашу память на кровоточащие осколки.
Оборотень с рычанием оторвался от туши коровы. Красные глаза чудовища горели звериной злобой. На миг в них мелькнул страх — когда этот человек успел подобраться? Но голод и гнев изгнали остатки разума. Чудовище с рычанием припало к туше.
— Ну, давай, давай… — шепнули губы на узком лице высокого, худощавого человека в черном плаще. Левая рука, обернутая тройным слоем толстой кожи, приподнялась на уровень груди.
Зверь бешенно зарычал, отступая перед человеком. Тот шагнул вперед и внезапно метнул в оборотня короткий стилет, выпростав правую руку из-за спины. Чудовище взвизгнуло.
Стилет вонзился точно в грудь монстра, проникнув в тело почти на шесть дюймов. Зверь издал яростный, полный муки вопль и в бешенстве прыгнул вперед. Из пасти капала слюна, глаза горели жаждой убийства, по груди ручьем текла кровь. Охотник встретил чудовище коротким ударом неизвестно откуда возникшего меча. Тело еще не коснулось почвы, а голова с оскаленной пастью уже отлетела в сторону, залив плащ победителя ярко-алой кровью. Оборотень рухнул на землю. Ведьмак спокойно отряхнул одежду. Меч с тихим шелестом оставил следы крови на грубой шерсти чудовища и скрылся в ножнах. Охотник внимательно оглядел местность.
Из видневшейся неподалеку деревеньки к месту охоты мчалась подвода. Ведьмак не спеша двинулся навстречу, забросив ножны за спину. На губах играла полупрезрительная усмешка.
— И это было твое ужасное чудовище? — спросил он первым, когда трое крестьян осадили коней у тела монстра. Один из мужиков почесал в затылке.
— Третью корову завалил, супостат! — он пнул холодеющий труп. — И ведь хитер гад, все ловушки стороной обходил!
— Обычный вервольф. — презрительно ответил охотник. — К тому же, совсем молодой. Да настоящий волк в два раза опаснее!
— Э, ты не скажи… — возразил второй крестьянин. — Вы, нелюди, привыкли с драконами там воевать, али с мантикорами всякими. Для вас и кикимора — не зверь. А для нас и этакий волчонок — чудовище…
Ведьмак запрыгнул в седло привязанного к телеге арабского скакуна.
— Моя работа закончена. — бросил он сухо. — Заплати, и мы в расчете.
Крестьяне переглянулись. Затем первый из говоривших со вздохом полез за пазуху.
— Ты, это, не обессудь… Но сам ведь говорил, зверюга была не из опасных. Мы тут скинулись, кто во что горазд…
— Сколько? — прервал охотник. На лице отражалось презрение.
— Э-э… Двадцать.
Ведьмак сплюнул.
— Думаешь я удивлен? — спросил он хмуро. — Ничуть. Давай деньги.
Мужики проводили черную фигуру долгими взглядами.
— Слушай, а он хоть имя назвал? — спросил один.
— Да на кой хрен мне его имя. — отозвался заплативший. — Главное, зверя завалил. И недорого… — хохотнул крестьянин, приступая к свежеванию.
Еще один день позади. Я лежу на зеленом ковре и смотрю в потолок, где колдовским светом пылает зеркало другого мира.
Каюта совсем небольшая, всего шесть на шесть футов. Но, как ни странно, я не чувствую себя в клетке. Мне помогают мысли о друзьях и бывших недругах, которые сейчас отдыхают в точно таких же каютах.
Беженцы…
Я хорошо понимаю причины, по которым нам выделено столь небольшое пространство. Летучий корабль имеет ограниченные размеры, а нас много. Сейчас здесь находятся более трех сотен беженцев, каждый в отдельной каюте. И все равно, размером корабль напоминает гору. Сверкающую металлическую скалу, гостеприимно распахнувшую пасти своих пещер.
Я улыбаюсь этой мысли. Очень точное описание. Стальная скала, в пещерах которой для нас нашлось
