высказывание. Однако нужно, чтобы переписывание не было механическим перенесением в другой материал - вроде того, что получается в результате последовательно
658
сти нажимов на клавиши пишущей машинки. То, что эту чисто механическую операцию произведет человек, не принципиально. Что принципиально - так это специфика отношения между 'тождественными рядами', возникшими в результате 'удвоения'. Оно само двойственно: в одном случае можно говорить о простой копии данного изначально, в другом - о высказывании об этом изначальном.
Это не отношение имени к тому, что оно обозначает, поскольку имя 'лингвистический элемент', связанный с возможностью рекурренции; имя повторимо, а для высказывания такая возможность повторения совсем не обязательна. Здесь нет речи о правилах применения - если 'тождественная формулировка появляется вновь, то это те же, уже использованные слова, те же имена, - одним словом, та же фраза, но совершенно иное высказывание' [1].
У высказывания есть коррелят. При этом коррелят этот не обязательно нечто действительно существующее или воображаемое; то, что возможно или невозможно, и пр., и пр. - его можно определить только как 'совокупность областей, в которых могут возникнуть данные объекты и устанавливаются данные отношения' [2]. Не эти объекты детерминируют образование высказываний скорее, наоборот, они сами возникают постольку, поскольку могут быть названы, обозначены или описаны; потому что образовано некое 'пространство различения', в котором само высказывание выявляет различия.
У высказывания есть субъект - но это не 'автор формулировки', и даже не тот или иной индивид: например, в математическом трактате не имеет значения для бытия высказывания принадлежность того или иного высказывания тому, кто его сочинил, или кто его читает, или кто о нем рассказывает. Скорее субъекта здесь можно определить, как 'пустое место', 'которое может быть заполнено различными индивидуумами' [3] - здесь важно не то, кто исполняет роль, а исполнение роли.
Далее, высказывание в качестве такового непременно является единичным и конкретным: '...нет высказывания вообще, свободного, безразличного и независимого, но лишь высказывание, включенное в последовательность или совокупность, высказывание, играющее роль среди других, основывающееся на них и отличающееся от них...' [4]
1 Фуко М. Археология знания. С. 90.
2 Там же. С. 92.
3 Там же. С. 96.
4 Там же. С. 100.
659
Наконец, и это также существенно: 'для того, чтобы последовательность лингвистических элементов могла рассматриваться и анализироваться как высказывание, ...она должна обладать материальным существованием ... нужно, чтобы высказывание имело материю, отношение, место и дату' [1].
Вместе с тем, хотя акт высказывания - не повторяющееся событие, высказывание может быть повторено. Убедительный пример тому - тираж книги, в каждом экземпляре которой повторяются одни и те же высказывания. К тому же эти высказывания даже могут быть повторены на разных языках, если книга будет переиздана в переводах.
Однако является ли сфера возможности повторной записи и перезаписи высказываний ничем не ограниченной? Считать так было бы неверно, поскольку, например, высказывания 'Земля круглая' и 'виды эволюционируют', которые встречаются и в текстах до Коперника и Дарвина, - вовсе не те же самые, что повторяются после Коперника и Дарвина! Другой пример: фраза 'в снах реализуются желания', которую мы встречаем в сочинениях Платона, вовсе не то же самое высказывание, что та же фраза из сочинений Фрейда.
Следовательно, можно говорить о существовании некоего 'поля стабилизации' высказываний, которое вместе с тем и 'поле использования'.
Для того чтобы описывать все эти странные объекты, очевидно, нужен специальный словарь, соответствующий этому предмету. Коренные термины этого словаря нам уже известны - это 'высказывание' и 'дискурс'. Высказывание было определено мной в ходе предшествовавшего изложения. Дискурс еще нуждается в определении, поскольку термин этот до сих пор не был в достаточной мере прояснен, хотя и использовался. Его Фуко определяет как 'совокупность высказываний, принадлежащих к одной и той же системе формаций. Именно таким образом, - пишет он, - я могу говорить о климатическом дискурсе, дискурсе экономическом, дискурсе естественной истории и дискурсе психиатрии' [2].
1 Фуко М. Археология знания. С. 101 - 102.
2 Там же. С. 108.
660
Таким образом, совокупности высказываний 'сами по себе' образуют дискурсивные формации, к которым они принадлежат, коль скоро они определены некоторой совокупностью условий их существования. Эта совокупность условий существования высказываний в пространстве дискурса, совокупность анонимных исторических правил, которые можно зафиксировать как действующие в определенную эпоху и для определенного 'социального, экономического, географического или лингвистического пространства', может быть раскрыта путем изучения 'дискурсивной практики'.
Коль скоро речь идет о культуре, даже если ее, согласно современной философской моде, называют 'дискурсом', то обычно исследователи пытаются найти в культуре (всей культуре человечества, культуре определенной исторической эпохи или определенном регионе культуры) некую целостность. Тогда каждый ее элемент рассматривается как проявление или как порождение этой целостности; он - свидетельство о существовании этой целостности, обычно сокрытой от глаз профана, который просто принимает все сказанное, написанное, произведенное, построенное и пр. как данность. Понятно, что здесь (как и вообще в любом случае, который может быть охарактеризован как отношение общего к частному) сокрытая целостность богаче любого своего проявления и любой совокупности таких проявлений. При таком подходе в результат работы исследователя незаметно прокрадывается немало допущений, близких 'метафизике сущностей' (вроде того утверждения, что в основе культурного дискурса России XIX века лежит 'русский характер', а в основе романов Достоевского - больная русская душа). То, что такой способ исследования, принципом которого является синтез, ученые люди, его практикующие, как правило, называют (и считают!) анализом, а результат исследования оценивают как адекватный образ самой действительности согласно Фуко, сразу и следствие эпистемологической ошибки, и причина ее превращения в серьезное 'эпистемологическое препятствие', поскольку эту ошибку теперь многие принимают как самоочевидную истину.
Подход, который Фуко называет 'анализом высказываний и дискурсивных формаций', идет в противоположном направлении: 'Он пытается установить закон редкости' [1]. Что это значит? Соглашаясь с тезисом, что ограниченное число лингвистических элементов, правил грамматики и слов открывает такое поле возможностей, по сравнению с которым все реально сказанное составляет ничтожно малую толику ('всего никогда не сказать'), Фуко предлагает отнюдь не то, что было бы прямой противоположностью обычного подхода - ограничиться только сказанным на самом деле. Это, по понятным соображениям, невозможно. Он призывает попытаться изучать высказывания 'на границе, которая отделяет их от того, что не сказано, в инстанции, которая заставляет их появиться в своем отличии от всех остальных' [2].
1 Фуко М. Археология знания. С. 119.
2 Там же. С. 120.
При этом, согласно Фуко, задача не в том, '...чтобы изучать препятствия, которые помешали данному открытию, задержали данную формулировку, вытеснили данную форму акта высказывания, данное
661
бессознательное значение или данное находящееся в становлении логическое обоснование' [1] - во всех этих случаях мы вышли бы за пределы данного, которое подлежит анализу, связали бы его с тем, что находится за его пределами, и тем самым потеряли бы возможность изучить его собственную структуру (что обычно и получается у историков). Начинать анализ дискурсивной формации следует с того, 'чтобы определить ограниченную систему присутствий' [2].
'Значит, дискурсивная формация не является целостностью в развитии, обладающей своей динамикой или частной инертностью, вносящей в несформулированный дискурс то, что она уже не говорит, еще не говорит или то, что противоречит ей в данный момент. Это вовсе не богатое и сложное образование, а распределение лакун, пустот, отсутствий, пределов и разрывов' [3].
Эти 'отсутствия' и 'лакуны' не нужно рассматривать как результат 'вытеснения' или 'подавления' чем-то скрытым и глубинным. Поэтому они не говорят, как в случае психоанализа, о чем-то ином, потаенном: дискурс в онтологии Фуко перестает быть 'двухслойным', его пространство не обладает 'глубиной'; то, что в нем расположено, занимает свое, и только свое место. Здесь нет никакого 'подтекста', никакого 'избыточного содержания'. Здесь нет места диалектике 'внешнего' и 'внутреннего', нет места социологическим, психологическим, телеологическим или трансценденталистским толкованиям. В итоге высказывания предстают как подлинные индивиды, они рассматриваются под углом зрения 'редкости'. Благодаря этому они сами 'являются вещами, которые передаются, сохраняются и оцениваются, ...которыми управляют предустановленные структуры и которым дан статус в системе институций, вещами, которые раздваивают не только копией или переводом, но и толкованием, комментарием, внутренним умножением смысла. Поскольку высказывания редки, их принимают в целостности, которые их унифицируют и умножают смыслы, населяющие каждое из них' [4].
1 Фуко М. Археология знания.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же. С. 121.
Анализ дискурсивных формаций признает возможность интерпретации высказываний, но расценивает ее как 'способ реакции на бедность высказывания', как компенсацию этой бедности в практике дискурса путем 'умножения смысла', но собственная задача этого анализа - это 'поиск закона скудности, нахождение ее меры и определение ее специфической формы' [1].
662
Соответственно '...поле высказываний не описывается как 'перевод' операций или процессов, которые развертываются в другом месте (в мыслях людей, в их сознании или бессознательном, в сфере трансцендентных структур), но принимается в своей эмпирической скромности как место событий, закономерностей, налаживания отношений, определенных изменений, систематических трансформаций; короче говоря, его трактуют не как результат или след другой вещи, но как практическую область, которая является автономной (хотя и зависимой) и которую можно описать на ее собственном уровне (хотя следовало бы связать с другими).
...Итак, анализ высказываний осуществляется безотносительно к cogito. Он не ставит вопрос о том, кто говорит, проявляется или скрывается в том, что он говорит, кто реализует в речи свою полную свободу или уступает, не зная того, требованиям, которые он до конца не осознает. Анализ высказываний, в
