с такой квалификацией, если только убрать отсюда несколько оскорбительное для интеллектуала слово 'дешевый'. Ведь сама трактовка ими материализма определила эту функцию 'разносчиков', то есть популяризаторов естественно-научного знания с материалистическим мировоззренческим акцентом. Их материализм, еще раз подчеркну, не был общедоступным вариантом изложения принципов развитого, серьезного, так сказать, 'профессионального' философского материализма, который в истории философии все же встречается [1]. Да, конечно, такая философская позиция с современной, и тем более с профессиональной философской точки зрения, является наивной. Однако широкое распространение и огромное влияние этой школы в определенную историческую эпоху - это такой факт в истории европейской культуры, который нельзя игнорировать, считая его чем-то вроде исторического недоразумения. Поэтому анализ воззрений ее представителей вполне уместен в этой книге, коль скоро ее задача - представить важнейшие моменты истории современной западной философии в контексте западной культуры.
1 В качестве примера назову антропологический материализм Л. Фейербаха.
Виднейшими представителями европейского естественно-научного материализма XIX столетия были немецкий зоолог Карл Фогт, голландский физиолог Якоб Молешотт и немецкий врач Луи (Людвиг) Бюх-нер. Наиболее известным из этой группы (и, пожалуй, наиболее после
72
довательным и разносторонним, а также наиболее философски образованным) был именно последний. О нем очень высоко отзывался Ч.Дарвин, назвавший Бюхнера (в начале книги 'Происхождение человека и половой отбор') одним из превосходнейших естествоиспытателей и философов. Другой выдающийся естествоиспытатель той эпохи, Э.Геккель, характеризовал Л. Бюхнера как 'вождя современного материализма'. Это, разумеется, с современной точки зрения немалое преувеличение, если учесть тот факт, что в Германии того времени развертывалась философская деятельность Л.Фейербаха - но, с другой стороны, такая оценка очень неплохо характеризует то, что понимали тогда под материализмом и под философией вообще выдающиеся ученые. Кстати, Геккель состоял с Бюхнером в активной переписке.
Как уже говорилось в разделе о позитивизме, естествознание XIX в. стало мощным (может быть, даже самым мощным) слоем культурной жизни. Достаточно перечислить, почти наугад, некоторые имена ученых этой эпохи, чтобы вышесказанное стало очевидным: П.Лавуазье, П.Лаплас, Ю.Майер, Л.Пастер, Ф.Велер, A.M. Бутлеров, И.М.Сеченов, Р.Вирхов, Г. Гельмгольц. За каждым из этих имен - революция в той или иной области естествознания. В самом деле, Лавуазье заложил основания всей современной химии, и к тому же был выдающимся физиологом; Майер - это один из тех, кто сформулировал закон сохранения энергии (кстати, он был еще и корабельным врачом); Лаплас предложил гипотезу возникновения Солнечной системы (между прочим, отвечая на вопрос императора Франции Наполеона, почему он в своей книге ни разу не упомянул имя Божие, Лаплас ответил, что 'не нуждается в этой гипотезе'); вклад Пастера в микробиологию и медицину общеизвестен - вряд ли кто из читателей не знает, что такое 'пастеризация'; Велер был первым химиком, синтезировавшим органическое вещество; Бутлеров создал теорию химического строения органических соединений; Сеченов предложил программу исследования сознания как системы нервных процессов на основе механизма условного рефлекса; Вирхов был основателем клеточной патологии, значение которой для медицины переоценить невозможно; одно из главных медицинских учреждений и исследовательских центров по глазным болезням в Москве не случайно носит имя Гельмгольца... Какие имена! Каждое из событий в истории науки, связанных с этими людьми, было эпохальным!
И все же, как уже было сказано, наибольший общественный резонанс имели в то время открытия в области биологии (точнее, в ее специальной отрасли, физиологии), а также быстрый прогресс медицины - прежде всего потому, что здесь научное исследование сопровождалось самыми жесткими мировоззренческими коллизиями (ведь наука
73
все больше вторгалась в запретную для нее ранее область - жизнь, происхождение человека, даже сознание). К тому же здесь материалистически ориентированное научное исследование так или иначе выходило прямо на практические приложения, поскольку касалось, пожалуй, самой близкой каждому человеку 'вещи' - его собственного тела. Широкое распространение профессии врача и то влияние, которое имел врач у своих постоянных пациентов, сделали медико-биологическую проблематику в высшей степени популярной - и, конечно же, куда более популярной, чем математика, физика, химия или космология отрасли, не только достаточно специальные и отвлеченные в глазах широкой публики, но к тому же достигшие к этому времени большой теоретической зрелости, что само по себе не способствует популярности в широких кругах и препятствует обсуждению подобных тем 'на равных' и специалистами, и любознательными профанами [1]. Некоторые следы этого же явления нетрудно увидеть и в наши дни. Например, вряд ли непрофессионалу придет в голову давать советы физику, кибернетику или даже лингвисту. Но вот давать медицинские советы ближним своим - есть ли что-нибудь более распространенное? По радио или с телевизионного экрана медицинские советы дают все, кому не лень - астрологи, гадалки, колдуны в шестом поколении, экстрасенсы, заклинатели воды, избавители от 'порчи' и специалисты по ее наведению. Они уже давно далеко отодвинули прежние бесхитростные программы по медицинскому ликбезу. Но забудем пока о нашем масс-медийном околомедицинском Средневековье и снова вернемся в век XIX.
1 По той же причине сегодня на телевидении с большей готовностью предоставляют время охотникам за летающими тарелками и 'ведьмам в седьмом поколении', чем ученым мирового класса. Физик Алферов удостоился чести потеснить всю эту публику на короткое время только потому, что получил Нобелевскую премию, что было больше, чем признанием его заслуг перед мировой наукой - это было политическим фактом.
Развитие медицины на научных основаниях и ее растущая востребованность в массах стали базой для распространения и некоторого класса общекультурных, общемировоззренческих идей, разделявшихся широкими кругами европейских ученых вообще и медиков в особенности и поддерживаемых самыми широкими слоями населения. Компендиумом таких идей и стал естественно-научный материализм.
'Патриархом' естественно-научного материализма в истории науки был Карл Фогт (5.VIII. 1817-5.V. 1895). По профессии он, так сказать, потомственный медик, поскольку его отец был профессором медицины в университете Гиссена. В политическом отношении семья Фогтов была настроена довольно радикально. Это привело к тому, что
74
в 1835 г. К. Фогт, молодой студент-медик, был вынужден покинуть Германию. С 1839 г. он живет в Берне (Швейцария), куда эмигрировал и его отец. Здесь он заканчивает медицинское образование и начинает профессиональную карьеру сотрудником ледниковой экспедиции в Альпах. Быть может, в какой-то мере это обстоятельство (наряду с радикальными политическими убеждениями) сделало его рьяным сторонником известной 'теории катастроф' в эволюционной биологии, создателем которой был его старший современник Ж. Кювье. Однако Фогт трансформировал ее так, что из теории этой исчез ее религиозно-креационистский акцент, а упор соответственно революционному духу эпохи был сделан на тезис о неизбежности революционных 'перерывов постепенности' и в биологическом развитии. Радикальные политические настроения определили также круг знакомств Фогта. Сначала это были Г.Келлер и Ч.Гервег, революционно настроенные немецкие интеллектуалы, а затем Герцен, Прудон и Бакунин (с ними Фогт познакомился во время двухлетнего пребывания во Франции в 1845-1847 гг.). Политические убеждения Фогта соединяются с его политической практикой: например, вместе с Гервегом и Бакуниным Фогт принял активное участие в восстании против князя Монако.
Тем временем революционно-либеральные настроения в Германии приобретают такую силу, что в 1847 г. Фогт оказывается приглашенным на должность первого профессора зоологии в Гиссен. Читая здесь лекции по эволюционной зоологии, он не устает повторять высказанный им в 1846 г. в 'Учебнике по геологии и минералогии' тезис о том, что действительный прогресс в любой области предполагает неизбежность революции, или, иначе, что революция является единственным средством действительного прогресса. Понятно, что такие взгляды, дополненные блестящими лекторскими способностями, обеспечивают тридцатилетнему профессору зоологии горячую симпатию анти-аристократически настроенного студенчества. Дело доходит прямо до курьезов - ношение бороды 'под Фогта' превращается среди студентов в революционный символ. Вместе с друзьями из левого крыла мелкобуржуазных демократов Гиссена Фогт агитирует за отмену княжеской власти в Шлезвиг-Гольштейне; выступая в Национальном собрании земли, он требует отделения церкви от государства и школы от церкви, а также полной свободы пропаганды атеизма. Этот период, пожалуй, апогей политической эволюции Фогта, поскольку с началом действительно революционных событий в Германии Фогт изменил своим прежним принципам (а может быть, юношеским идеалам): теперь он выступает против применения силы, осуждает сентябрьское восстание 1848 г. во Франкфурте после объявления парламентских выборов. Правда, к концу года, когда революционное движение во мно
75
гих княжествах Германии было уже подавлено, а реакция перешла в активное наступление, Фогт высказался в защиту 'мартовских завоеваний' насильственными средствами, а также потребовал в парламенте объявить войну русскому и австрийскому реакционным режимам. В то же время он был против бойкота реакционного парламента.
В 1849 г. теперь уже 'умеренный' Фогт стал одним из пяти государственных регентов. Теперь он уже не мог и не стал препятствовать победе крайне правых, в глазах которых все еще представлялся прежним Фогтом - кумиром революционного студенчества. В том же 1849 г. его изгоняют из страны. Фогт обосновывается в Швейцарии, где в 1852 г. получает должность профессора геологии и зоологии в Женеве. Теперь он снова осуждает тиранию, видит в немецком правительстве 'врага науки', ратует за демократическую республику и даже направляет стрелы своих политических выступлений против 'биржевых волков' и крупных капиталистов, которых квалифицирует как разложившийся слой общества. Все более заметными становятся анархистские моменты его политических выступлений, направленных уже не только против немецких властей, но и против организованного рабочего движения. 'Прогресс человечества к лучшему... только в анархии, и целью его стремлений может быть только анархия' [1].
Впрочем, в той же работе, обращаясь к князьям, он утверждает, что они, князья, могли бы сделать рабочих 'монархистами до мозга костей': '...но до тех пор, пока вы будете только болтать о единстве, силе, власти, спокойствии, порядке, сильном правлении, предлагая только камни вместо хлеба, - до тех пор монархизм в сердцах и жилах ваших собратьев не будет вырастать' [2].
1 Vogt К. Untersuchungen uber Tiersaaten. Frankfurt am Mein, 1851. S. 29.
2 Ibid.
Подобной, хотя и несколько менее 'контрастной' была политическая эволюция и Якоба Молешотта (9.VI.1822-20.V. 1893): к событиям 1848 г. этот голландский медик (и тоже сын врача) практически отношения не имел. Он изучал медицину в Гейдельберге и стал в 1847 г. приват-доцентом в том же университете, в котором учился. В философском плане в эти годы Молешотт был близок младогегельянцам. Он обсуждал вопросы критики религии (что, как известно, было важнейшей темой младогегельянского течения) и перевел на голландский диалект часть штраусовской критики Библии. Более того, Я. Молешотт становится поклонником Л.Фейербаха, к идеям которого 'приходит через Гегеля'. С Фейербахом, кстати, Молешотт был знаком и лично. Политические воззрения его формировались также под сильным влиянием фейербахианских идей.
76
События 1848 г. в Германии Молешотт приветствует с воодушевлением, мечтая о присоединении к будущей революционной Германии и своей родины, Голландии. Поражение революции принимает как горький, плод нерешительности революционных сил. В своих социально-политических идеалах Молешотт,
