И вот что ответил генерал, по словам Р. Гуля: «Камарилья в зародыше удушила...» «Это тупая дворцовая камарилья, — продолжает Гуль, — вершившая дела у трона, более всех виновна в страшной беде России. Она отстранила Витте (и не только его), убила Столыпина, создала распутинщину и сухомлиновщину и привела к катастрофе революции»9.
Герасимов: уход со сцены
Азеф кончил плохо. Сегодня тайны в этом нет. В партии стало известно о его двойной игре, его предательстве, работе на охранное отделение. Постарался Владимир Львович Бурцев — революционер, ставший историком. И он же добился от бывшего директора Департамента полиции Лопухина признания о сотрудничестве Азефа с «охранкой». Скандал тряхнул российские верхи. За свои откровения Лопухин оказался на каторге. А шум от этих признаний, откровений, разоблачений достиг мировых вершин. Дела Азефа, Лопухина и в связи с ними деятельность Столыпина и Герасимова перемывались российской и западной прессой. Злорадствуя, газеты писали о том, что покушения, организованные Азефом, делались по указаниям Рачковского, а потом и Герасимова, что кровь высших сановников и на их совести. Хуже было то, что в правительстве и в окружении царя этому начинали верить.
Когда поутихло с Азефом, Герасимов ушел в отпуск. Все же четыре года без единого отпускного дня на на посту начальника Петербургского охранного отделения давали себя знать. Послеотпускные перспективы ожидались неплохие: Столыпин обещал место заместителя министра внутренних дел, в ведении которого руководство всей полицией. Но повернулось иначе.
Пресса опять начала ворошить угасшие было подозрения о связи Герасимова с Азефом и о причастности генерала к терактам. А тут еще возникло дело Петрова. Эсер, арестованный полицией, дал согласие работать на нее. Обговорили условия сотрудничества и организовали ему побег. Оказавшись за границей среди своих, он честно поведал о своей новой миссии. И тогда ему поручили убийство Герасимова, который наставлял его в агентурных делах. Увы, Герасимов уже был вне должности начальника петербургской «охранки». И тогда Петров убил его преемника полковника Карпова. А на допросах упрямо твердил, что убил по договоренности с Герасимовым.
Петрова повесили по судебному решению. А Герасимова еще больше стали подозревать в сотрудничестве с террористами. Это подозрение, как и интриги завистников, склоняли верхи к преданию его военному суду. И лишь Столыпин остановил эту невменяемую суету. Еще не хватало после дел Азефа и Лопухина начать дело Герасимова! Герасимова, героя подавления революции 1905 года! Тогда уж точно на политической полиции в России можно ставить крест.
В конце 1909 года Герасимова отправили в почетную отставку — сделали генералом для поручений при министерстве внутренних дел (и поставили под негласный надзор полиции). А в начале 1914 года он сам подал прошение об отставке, что и было удовлетворено властью без сожаления. Пенсию ему положили по тем временам весьма богатую — 3600 рублей, которую еще семь лет назад сам Столыпин впрок выхлопотал ему за заслуги.
Войну и февральскую революцию Герасимов встретил в Петербурге. И начались бесконечные его показания для Чрезвычайной комиссии Временного правительства, разбиравшейся с делами полиции. В октябре 1917 грянул большевистский переворот, а в мае 1918-го к нему зашел один знакомый, служивший тогда у большевиков. И он сказал: «В Москве настроение очень тревожное, неизбежно начало террора, скоро будут произведены большие аресты». Совет его был: не медлить и двигаться куда-нибудь за пределы досягаемости большевистской власти. Герасимов подался на юг. «После я узнал, — вспоминал он, — что буквально через несколько дней после моего отъезда в Петербурге начались аресты сановников старого режима. Приходили и за мною»10.
В конце концов он оказался в Берлине, где и прожил остаток жизни. Занимался тем, что писал мемуары и вел бухгалтерию в мастерской дамского платья, что держала жена.
В ведомости писал тонким каллиграфическим почерком: «1) Платье декольтированное из черного муара, обрамленное лентой — для фрау Гильденверк, 105 марок. 2) Платье...»
По воскресеньям ходил обедать в русский пансион фрау Бец, что в двух шагах от главной улицы Берлина, Унтер ден Линден. Недорого, сытно и по- русски. За столом сходились бывшие российские политики и государевы люди. Предавались воспоминаниям и пережевывали версии: «А если бы...» К нему обращались «ваше превосходительство», и он рассуждал умно и интересно.
Было ему 83 года, когда смерть забрала его тихо и незаметно. Случилось это в марте 1944-го.
ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ХВАТКА ВЧК,
или История о том, как бывший начальник отдельного корпуса жандармов
генерал Джунковский помог чекистам
организовать работу
Решение Дзержинского
Возможно, в один из сентябрьских дней 1918 года председатель ВЧК Феликс Дзержинский имел весьма важный разговор со своим первым заместителем Яковом Петерсом. Вот что он сказал ему тогда:
— Обстановка меняется каждый день, и не в нашу пользу. В деревне кулацкие восстания, по сути, настоящая контрреволюция. Хлеб давать не хотят. В городах оживление офицеров и всех «бывших». Какие-то организации направляют их на Дон, к генералам. Ну хорошо, накрыли мы «Союз реальной помощи», потом организацию этого американца Бари, савинковский «Союз защиты родины и свободы», заговор с Локкартом. А сколько их нераскрытых, неизвестных, втайне готовящих контрреволюцию? Мы их бьем вслепую. Ощущение такое, что растет контрреволюционная сеть, а мы этого не представляем. Как увидеть всю картину, куда тянутся нити?
— Речь, как я понимаю, о наших методах, — с латышской невозмутимостью произнес Петерс.
— Вот именно, о методах! — воскликнул Дзержинский. — Наши люди — да, преданы революции. Но в нашем деле они просты как дважды два. Умеют арестовывать, а допрашивать, вести расследование не могут. Вы же сами первый столкнулись с тем, что не смогли правильно составить протокол обыска, когда занимались делом савинковского союза. И это дорого обошлось. Вы же сами потом говорили, и совершенно правильно говорили: одно дело бороться с бандитизмом и совершенно другое — разбираться в материалах белогвардейской организации, имеющей пароли, шифры, внутриорганизационную дисциплину. Вот мы, руководители ЧК, ориентируем ли наших людей на профессиональную работу? Я вот что думаю: без опыта охранных отделений, без опыта особого отдела департамента полиции нам не обойтись. Кстати, и Временное правительство не удержалось еще и потому, что пренебрегло опытом охранных отделений.
— Ну, архивы, методы ведения дел у «охранки» можно изучать не один месяц. Это скорее занятие историков. Потом, вы же знаете, сколько архивов сожгли в февральскую революцию. Те, что спасли благодаря Щеголеву1, не такая уж большая часть.
— Сейчас нужны не архивы, нужны люди из полиции, из министерства внутренних дел с их опытом, — твердо, как об уже решенном, сказал Дзержинский. — Послушаемся здесь Владимира Ильича, который говорил, что без совета специалистов, людей образованных обойтись нельзя.
— Ну, в отношении спецов из промышленности, финансов — это понятно. А ведь о людях «охранки» думают как о палачах, провокаторах, душителях революции, — возразил Петерс. — Кого мы можем привлечь? Белецкого?2 Виссарионова?3 Это же прожженные мерзавцы. Даже следственная комиссия Временного правительства не могла отрицать этого. И мы их берем на работу?
— Этих — нет! — жестко отрезал Дзержинский. — Но среди бывших жандармов и деятелей охранки есть те, кому не столь мила монархия, сколько Россия. Кто уже сегодня понимает, что только большевики могут удержать Россию. Таких мало, но их нужно найти.
Молчал Петерс, думал.
— Где сейчас Джунковский? — прервал затянувшееся молчание Дзержинский.
— У себя в Смоленске, в имении скорее всего, — ответил Петерс. — Как ушел в отставку, так туда и уехал.
— Вот он нам нужен, — продолжил Дзержинский. — Именно он, бывший товарищ министра внутренних дел, начальник отдельного корпуса жандармов. Похоже, человек он честный. Помнишь его решение убрать из Думы Малиновского?4 Как он объяснял это: совмещение обязанностей депутата и полицейского агента путь к политическому скандалу, удар по правительству, по престижу власти. Агент не должен быть депутатом, даже если он принадлежит к партии большевиков. Правда, Владимир Ильич тогда жестко прошелся по Джунковскому: не предупредил думские фракции о провокаторе, да еще взял с Родзянко «честное слово» никому не говорить об этом 5. А его отношение к Распутину? Приехал к царю с агентурными данными о похождениях Гришки, дискредитирующими семью, власть, а через пару месяцев «загремел» на фронт. А его решение об отмене агентуры в гимназиях, в армии? Да и поведение на следственной комиссии правительства Керенского достойно уважения. Я думаю, мы сумеем убедить Джунковского работать с нами. Найдите его!
Последние слова Дзержинского звучали как приказ.
Смоленские чекисты восприняли указание Дзержинского однозначно: Джунковского арестовали и препроводили в Москву, в тюрьму ВЧК. Оттуда он и был доставлен на беседу к Дзержинскому.
Так состоялась их встреча: председателя ВЧК Дзержинского и генерал-лейтенанта Джунковского, бывшего заместителя министра внутренних дел императорской России. После этой встречи генерал Джунковский начал работать в ВЧК 6.
