– Со всей?
– Нет, конечно. С части, которая наше вознаграждение содержит.
Зингерман лишь махнул рукой, открещиваясь от этих слов, от самой Вики, как от надоедливой мухи.
– И как ты посчитаешь? Бред! Пока дом не сдан и не продан, у тебя нет и быть не может никаких цифр. Ты это все в журнале «Налоговый курьер» вычитала?
– Да. От сметы можно.
– Полная чушь! Забудь и не вспоминай!
– Но там же все аргументировано и я не могу не согласиться с тем, что…
Аудитор перебил на полуслове, обращаясь к невозмутимой Нине Константиновне:
– Заказчик – агент. Пока дом не сдан, его выручку посчитать нереально. Мой вам ответ. Как аудитора.
Вика, сильно уязвленная жестом в ее сторону (взял и сбросил ее одним махом со счетов), тем, что к ее мнению, как финансового директора, пусть молодого, но несущего ответственность за все эти нюансы при проверке, никто прислушиваться не стал, встала и вернулась на свое место. Сердитая и раздосадованная. Пригласили ее так, ради галочки. Неужели она не понимает? Мило!
– Ты чего какая? – повернулась к ней Светлана Викторовна, сидевшая обычно спиной.
– Зингерман сказал, что я ни черта не соображаю и что платить налог до конца стройки не надо.
– НДС?
– Да.
Тихоненко пододвинулась ближе и вполголоса сообщила:
– Мою предыдущую фирму из-за этого закрыли. Вот и все. Насчитали нам налогов, штрафов, пеней и привет.
– И что Вы сделали?
– Ничего. Ушла в другую фирму – наш директор тоже платить не хотел. А можно было в течение года платить по три копейки и все – и вашим и нашим. Со сметы. И проблем бы не было. Аудитор в курсе?
– Я ему то же самое сказала.
– А он что?
Вика нахмурилась, помрачнев до неузнаваемости:
– Махнул на меня рукой, – ее голос при этом дрогнул. Она восприняла это неожиданное поведение, как предательство. И сильно расстроилась. «Беспричинное, ко всему, предательство!»
– Ну, не переживайте! У Вас теперь есть «крыша». Если что – все вопросы к ней. Тем более, что Строгая приняла эту точку зрения. Я правильно поняла? Она же согласилась?
Финансовый директор тихонько вздохнула и вновь сосредоточилась на своей работе; с появлением нового руководства дел заметно прибавилось. Да еще это задание от Мухина посчитать данные для нового проекта. Интересно, конечно. Что спорить? Но когда ей все успеть? И так тут торчит, как березовый пенек! Нет, но почему, все-таки, Зингерман так себя повел? Что она ему сделала? Что вообще происходит? Она сделала что-то не так? Сто раз прокрутила в голове все последние их встречи и звонки друг другу – нет, ничего предосудительного или некорректного там нет. В чем дело? Она точно ничего не понимает!
Колесникова не услышала, как в комнате наступила гробовая тишина, но ощутила, что атмосфера стала еще напряженнее. В бухгалтерию с огромным рулоном бумаги ворвался Вадим. Вслед за ним – ее говорливый сосед по подъезду. Сосед что-то быстро сообщал и растерянно смотрел в спину шефа. Они оба остановились около ксерокса, у Вики за спиной. Она замерла. Убавила звук. «Что они тут делают? Первый раз вижу „императора“ у ксерокса! Или просто повод прийти сюда? Для чего? По его виду не поймешь, что у него в голове на самом деле». Выключила звук совсем.
– Можно? – услышала она вопрос.
– Уволить!!! – рявкнул Вадим, выдвинув вперед подбородок.
«Ничего себе! Это он про кого?» В голове вихрем закружились мысли: ее он тоже уволить хочет? Это – намек? Наверное, если учитывать, как он в прошлый раз ее проигнорировал. Просто не нашел другого способа? Пришла ее очередь? Как и всех прочих? Той же Сонечки? Вообще-то, такие вещи так не делаются! Может, она чего-то не знает? Опять Мухин «приятного» про нее наговорил?! Он – мастер на такие штуки!
– Хорошо, – с облегчением выдохнул сосед. – Если что, можно на тебя сошлюсь?
Переворачивая лист и закрывая крышку ксерокса, Вадим уже тише буркнул:
– Сошлись. Черт! Кто-нибудь может обращаться с этим гребаным ксероксом?! Нина Константиновна!! – он грохнул крышкой так, что аппарат затрещал.
«Вот злющий-то!» – Вика сжалась в комок, желая оказаться за тридевять земель от этого места. От него.
К нему моментально подскочило несколько человек, предлагая свою помощь, но Ворон, нервно отдернув руку, лишь пробормотал, что нужно две копии и, играя желваками, вышел в коридор. С ненавистью поглядывая на нее. Она не ошиблась? Нет. Точно смотрит прямо на нее. Уставился, как вкопанный. Вот невезуха! Что она ему плохого сделала?! Внутри все провалилось, – сердце забилось, как кролик, попавший в силки, по коже поползли холодящие, царапающие до боли мурашки. Подмышки стали влажные от пота. Всхлипнув, тихо заплакала про себя. Какого черта ему от нее надо? Какого черта им всем от нее надо? Один ее ненавидит, второй туда же! Один бесится, что она спит с шефом, а второй – что не спит! И оба мелют ее, словно крупу в жерновах. Еще Зингерман до кучи! Как хорошо, что завтра выходной!!! Сделав равнодушный вид (она не заметила, что ее расстреливают глазами), попыталась вникнуть в работу. Что-то напечатать. Ничего не вышло. Руки трясутся мелкой дрожью, пальцы непослушно тыкаются все время куда-то не туда. Взглянув на часы, девушка поняла, что до конца рабочего дня еще три часа. Целых три часа! Она не выдержит, еще один такой негативный выпад и ее дернет какой-нибудь инфаркт. Точно, температура стала резко подниматься. Вика трогала лоб.
Светлана Викторовна обратилась к ней с вопросом и тут же, оборвав себя на полуслове, прошептала:
– Матушка, да ты красная, как свекла! Тебе плохо?
Она кивнула, радуясь, что хозяин успел скрыться у себя и не видит ее настоящего состояния.
Женщина продолжала, нагибаясь, чтобы достать что-то из ящика:
– На, у меня градусник есть. И таблетки тоже. Может, простыла?
– Наверное, – финансовый директор засунула градусник подмышку и минуту сидела молча. – Тридцать восемь и пять.
– На те, выпейте антигриппин, – протянула главный бухгалтер пакетик.
– А валерьянки нет? Или корвалола?
– Да, есть. Вот, валерьянка.
Поблагодарив, Виктория бросила две таблетки в рот и выбралась на крышу. Там должно полегчать.
На улице прохладно. Мрачно. Сумеречно. Грязные облака бешено мчаться за горизонт, растворяясь за краем темного неба без единого просвета. Резкий, порывистый ветер срывает последнюю листву с качающихся, нагибающихся до земли деревьев. Серый, вязкий, как болотная тина туман оседает каплями, добираясь до костей. Девушка поежилась и несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя, как восстанавливается кровоток. Мысли, порывисто, в унисон с ветром, накрывают ее и уносятся с бешеной скоростью прочь. Что же делать? Что же ей теперь делать? Уйти – нереально. От этой мысли становится еще тяжелее. Она бессильна что-то изменить. Остаться, терпеть? Обида и злость волнами накатываются, заглушая все вокруг, разъедая внутренности, выжигая огненные дорожки. Как она всех их ненавидит! Своими бы руками перестреляла. И первый с кого бы начала – с Мухина! Ужаснувшись собственным кровожадным мыслям, Вика притихла. Грех это – так ненавидеть! Ее взгляд, скользнув по стоявшим на автостоянке машинам, остановился на золотом шпиле церкви и решение пришло само собой.
Зазвонил телефон. Галя!
– Привет, куда пропала? Вся в новых заботах? Я тебя не отвлекаю? – послышался в трубке спокойный, мелодичный голос.
– Все хорошо. Просто малость расстроена. Извини.
– Да, голос у тебя не самый радостный…
– Да, какое там! Попала между двух жерновов! Один с одной стороны прогибает, другой – с другой.
