„Архангельск — Астрахань“, плана 3 — „Кавказ“ пришлось отказаться… Марат».
Пальцы Шустера непроизвольно холодеют.
Еще листок.
«КЛК от ПТХ… 10 декабря 1941 года… Германская авиация насчитывает сейчас 22 тысячи машин первой и второй линии, кроме того — 6000–6500 транспортных самолетов „юнкерс-52“. В настоящее время в Германии ежедневно выпускается 10–15 пикирующих бомбардировщиков. Соединения бомбардировочной авиации, которые до сих пор базировались на острове Крит, отправлены на Восточный фронт, часть — в Крым. Потери Германии на Восточном фронте с 22 июня до конца сентября — 45 самолетов в день. Новый истребитель „мессершмитт“ имеет две пушки и два пулемета. Все установлены в крыльях. Скорость 600 км/час. Марат».
«…12 декабря… К началу ноября на период зимы фронт германской армии запланировано установить на линии Ростов — Смоленск — Вязьма — Ленинград. Немцы бросили в бои против Москвы и в Крыму всю технику, какая имелась. Учебные полигоны и казармы в Германии почти совсем пусты. Марат».
Мистификация?.. Шустер не последняя пешка в абвере, но он ни в малейшей степени не бывает посвящен в планы ОКВ,[7] еще меньше он осведомлен о потерях Германии и о мощности ее авиапромышленности. Во всей стране только несколько человек имеют доступ ко всему комплексу информации, связанной с войной. Фон Бентивеньи прав — «Марат» находится где-то в центре, в одном из самых высших штабов. А может быть, в рейхсканцелярии?
Плотные листы легко отделяются друг от друга. Шустер, словно завороженный, читает текст за текстом. Он ловит себя на мысли, что из радиограмм «Марата» узнал за один час больше, чем за последние месяцы в разговорах с сослуживцами и отпускниками с фронта. Чего стоит, например, такая информация:
«…Серьезные разногласия в ОКВ по поводу операций на юге Восточного фронта. Господствует мнение, что наступление в направлении Сталинграда бесполезно. Ставится под вопрос успех кавказской операции. Гитлер требует наступления на Сталинград, его поддерживает Геринг».
Кто мог присутствовать при разговоре Гитлера с Герингом? Или с кем из доверенных лиц поделились замыслами фюрер империи и ее рейхсмаршал? Шустер закрывает глаза, и ему становится страшно. Где-то рядом — враг! Он подслушивает мысли, он читает их. Черный человек с плаката министерства пропаганды и подпись под плакатом: «Тс-с-с!»
На схеме, приложенной к текстам, красные кружки и надписи: «Марсель», «Лилль», «Брюссель»… Все это — ПТХ. По-видимому, целая система передатчиков, неведомым образом связанных между собой. Под последней расшифрованной телеграммой номер, близкий к четырехзначному. Расшифровано же не более четырех десятков. Что содержалось в остальных, какой убийственный материал?
Только теперь Шустер начинает понимать, какими последствиями грозит неудача с поисками ПТХ. Для Германии и лично для него. Для него в особенности. Надо немедленно связаться с отделением «Запад», с Моделем и выяснить, какими данными тот располагает. Но Модель во Франции, так сказал генерал. Подавать ли рапорт о командировке?
Шустер прячет папку в сейф и раздергивает шторки на стенной план-карте. Радиопеленгаторы отмечены на ней синими значками. Вильгельмсхафен, Ганновер, Лангенгартен, Кранц, Гессен и Польнитц. Здесь стационарные установки. В экстренных случаях разрешается опираться на сеть пеленгаторов ВВС в Коббельбуде возле Кенигсберга, в силезском Штригау, Будапеште и Констанце. Несколько десятков установок имеют и военно-морские силы.
Чего сумел добиться Модель?
Шустер немного романтик и фантаст в духе старика Гофмана. Система ПТХ представляется в виде дома без адреса и входа. И без ключа. Так нагляднее. И все-таки адмирал тысячу раз прав: не надо преувеличивать силы противника и преуменьшать свои. Рано или поздно Шустер проникнет в этот дом без ключа, ибо сказано в писании: «Толците да отверзется!»
Заперев сейф и аккуратно задернув шторки, Шустер садится за стол и почерком первого ученика пишет рапорт начальнику абвера-III с просьбой о командировке. О соблазнах, ждущих его в Париже, — дорогих отелях и девочках — он старается совсем не думать…
6. Август. 1942. Брюссель, Леопольдказерн
— Национальность?
— Француз.
— Ложь! Где родился?
— В Ницце.
— Еще одна ложь! Вы были в испанских интербригадах?
— Не приходилось.
— Снова ложь, Гро! И как вам не надоест?
Модель, прищурившись, смотрит на радиста. После недельного пребывания в ведомстве комиссара Гаузнера Гро, как ни странно, выглядит сравнительно бодро Правда, нос у него расплющен и левая рука в бинтах но глаза полны жизни, и он не отказался от рюмки коньяку. Выпил быстро, словно бросая Моделю вызов смотри, я сохранил себя и даже не потерял вкуса к хорошей выпивке.
Гаузнер вызвал Моделя телефонным звонком. Это было удивительно некстати — в кабинете сидел Шустер, прибывший из Берлина с полномочиями, подписанными Канарисом и бригаденфюрером[8] Шелленбергом из управления заграничной разведки РСХА. Моделю совсем не улыбалось начинать совместную работу с оберлейтенантом с показа своих неудач, но Шустер был клеек, как липучка для мух, и пришлось везти его с собой в гестапо.
У Гаузнера, державшегося в Леопольдказерн, словно божок, их ждал приятный сюрприз. Из Виши, Марселя и от испанской секретной службы пришли ответы на запросы; и Модель на этот раз без внутреннего сопротивления согласился с Гаузнером, что, да, гестапо работает быстро и четко. Гаузнер чувствовал себя триумфатором и предложил Моделю самому вести допрос, оставив за собой обязанности протоколиста.
Он и сейчас сидит за машинкой, делая вид, что все происходящее его нисколько не касается. Отсутствующий взгляд его бродит по потолку, по стенам, надолго задерживается на портрете Гиммлера в полевой форме рейхсфюрера СС.
Модель фаберовским карандашиком постукивает по пустой рюмке.
— Еще коньяку, Гро?
— Не откажусь.
— Смотрите, не опьянейте.
Гро с трудом улыбается одной половиной лица. Другая половина неподвижна и выглядит парализованной.
— Мне нечего терять, господа!
— Хорошо… Начнем сначала еще раз. Итак, вы француз?
— Я уже ответил — да.
— Уроженец Ниццы, сын Луи Сердака-Гро и Софи-Луизы Шуккерт?
— Это записано в документах.
— Только в тех, что нашли при вас, — любезно уточняет Гаузнер и вновь упирается взглядом в мундир рейхсфюрера.
— А как вас звали в Марселе? — спрашивает Модель. — Жорж Фланден?.. Ну а в Испании?
— Я не был в Испании.
— Были, Гро!
— Это важно?
— Скажем — существенно. Если окажется что лейтенант Люк из Мадрида, Жорж Фланден из Марселя и житель Брюсселя Гро одно лицо, это значительно приблизит нас к истине. Тогда я, может быть, назову четвертое имя, и оно окажется тоже вашим.
