— Но месье Легран…
— Ни слова, Рене! Иначе — мы больше не знакомы. Позвоните мне завтра.
Щеки Рене пылают. Резко затормозив, он перегибается и открывает дверцу.
— Очень сожалею, — говорит Жак-Анри. — До завтра, Рене.
«Ситроен» упархивает, чтобы через минуту оказаться в обществе полицейских мотоциклов, а Жак- Анри через двор быстро идет в глубь квартала. Двор не проходной. Он оканчивается у глухого брандмауэра и напоминает мешок с горловиной в виде арки. Оставаться здесь нельзя, но и идти некуда. Жак-Анри заходит за мусорные бачки и быстро обшаривает свои карманы. Рвет все бумажки, какие там есть. Все до одной. Бросает в бачок документы… При аресте у него ничего не должны взять. Достаточно того, что в конторе остались картотека вырезок, аварийная рация, библиотека, среди книг которой два экземпляра нового кода… Пусть так суждено — попасть в гестапо, но больше никто не должен пострадать. Он и Жаклин примут удар на себя. Жюль в Гааге, Ширвиндт в Женеве и товарищи в Нанте продолжат работу. Если даже за ним, Жаком-Анри, наблюдали в Нанте, то ни к радистам, ни к источникам цепь не выведет. Связной не знает адресов — только «почтовые ящики»… Три года… Что ж, он сделал все, что мог. И в дни обороны Москвы, и в разгар весеннего наступления немцев, и в недели битвы под Сталинградом Центр получал радиограммы. Сотни радиограмм с военной информацией. И каждая стоила фашистам недешево.
Все они — Жак-Анри, Жюль, Пьер, Жаклин, Роз, Гро, радисты и связники, русские и французы, немцы, бельгийцы, голландцы, коммунисты и антифашисты, разведчики и их помощники, — все они сделали все, что могли. И еще многое сверх того, что может сделать человек…
«Эпок» разгромлена. Люди в Париже и Нанте остаются без средств. Ширвиндт тоже. Арест Жака- Анри приведет к нарушению связей. Все рассыплется… до поры до времени. Война еще не окончена. На смену Жаку-Анри придет другой товарищ и скует воедино звенья цепи. И опять — за дело. Пока не смолкнут выстрелы. Пока не рухнет, поверженная в прах, «тысячелетняя империя» Адольфа Гитлера.
Свет и тень… Двор словно поделен ими. Тень от брандмауэра лежит на влажных каменных плитах. Жак-Анри идет по ним, глядя перед собой.
Чем встретит его улица? Даст ли ему счастливую возможность продолжить движение вперед или остановит окриком и пулей?
Шаги Жака-Анри гулко отдаются в пустом пространстве двора. Тень, резко отчеркнутая по кривой, остается за плечами. Арка раскрывается перед ним, и в конце прохода — начало улицы.
Жак-Анри ступает под арку.
Улица — перед ним.
И он делает первый шаг…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
1
Париж.
Секретно. Только через офицера.
1-й экз. 2247/43.
Штаб СС-бригаденфюрера Рейнике
Обергруппенфюрер!
Телеграмма, подписанная Вами и касающаяся аспектов операции по аресту Леграна Жака-Анри, вынуждает меня объясниться со всей решительностью и солдатской прямотой. Мне кажется, что многолетняя служба в РСХА под руководством покойного группенфюрера Гейдриха и те месяцы, что я проработал под Вашим началом, дают мне право на абсолютную откровенность.
Я меньше всего заинтересован в том, чтобы переложить ответственность за неуспех операции на третьих лиц, однако было бы совершенно неправильно приписывать сотрудникам моего штаба все смертные грехи, обеляя тем самым представителей абвера, по существу сорвавших тщательно спланированную и подготовленную операцию.
Как я уже докладывал Вам, обергруппенфюрер, парижское Абверштелле в лице своего начальника, полковника Оскара Райле, и специального уполномоченного г-на Бергера с самого начала, вопреки инструкциям РСХА и шефа абвера г-на адмирала Канариса, считали арест Леграна своим личным делом и, по существу, саботировали попытки моего штаба найти с ними общий язык. Г-н Бергер устроил настоящую слежку за мной и моим окружением, стараясь помешать нормальной работе. К этому неблаговидному делу он привлек бывшего сотрудника абвера Мейснера, временно прикомандированного к штабу по настойчивой просьбе господина генерала фон Бентивеньи. Следуя полученным от г-на Бергера приказам, Мейснер с помощью портативной аппаратуры записывал содержание бесед и выступления участников секретных совещаний, созываемых мною в связи с делом Леграна. К сожалению, подлинная роль Мейснера, как осведомителя абвера, выяснилась слишком поздно, и мне не удалось предотвратить утечку сведений. При служебном расследовании, г-н Мейснер на допросе у старшего правительственного советника Гаузнера показал, что Бергер особенно интересовался временем проведения операции, ее деталями и средствами, с помощью которых ее намечалось провести. Нелишне заметить, что г-н Бергер и есть как раз то лицо, которое, действуя с преступной неосторожностью, возглавило в свое время налет на филиал русского Центра в Швейцарии — фирму «Геомонд» и свело на нет наши усилия по ликвидации как самого филиала, так и резидента Центра Вальтера Ширвиндта.
Переходя к событиям последних дней, считаю своим долгом, уважаемый обергруппенфюрер, восстановить их в Вашей памяти с большей или меньшей полнотой и с максимальной объективностью.
Как известно из материалов следствия по делу Мейснера, план захвата помещения «Эпок» и ареста Леграна был разработан г-ном Бергером в полной тайне и без консультаций с нами. Более того, выяснилось, что г-н Бергер, узнав от Мейснера о дне и часе намеченного нами ареста, поторопился опередить нас и, с ведома начальника Абверштелле в Париже, сформировал оперативную группу из чинов абвера и тайной полевой полиции, подчиненной вермахту. При этом он распорядился, чтобы Мейснер установил наблюдение за Леграном в момент его прибытия в Париж и сопровождал его в машине абвера на всем пути следования. Сам г-н Бергер тем временем должен был организовать засаду в помещении конторы «Эпок», с тем чтобы арестовать Леграна по прибытии туда.
Мейснер, имеющий самое приблизительное представление о ведении наружного наблюдения, с самого начала опрометчиво повел свою машину следом за машиной Леграна, не пытаясь даже маскировать свои действия, и тем самым, естественно, возбудил подозрения последнего. При выезде на кольцо Больших бульваров Легран сделал первую попытку оторваться от преследования, а когда она не удалась, повторил свои попытки и в конце концов добился успеха. Сотрудники тайной полевой полиции, помогавшие Мейснеру, после длительного преследования задержали машину, но уже без Леграна, покинувшего ее за несколько минут до того и скрывшегося в кварталах, примыкающих к Большим бульварам. Арестованный водитель и владелец машины, допрошенный на месте, не мог указать, где конкретно расстался с Леграном, и это помешало организации методического прочеса местности.
Получив известие о бегстве Леграна из машины, я немедленно выехал на место происшествия и дал указание батальону СС, трем взводам полевой полиции и мобильным подразделениям парижской вспомогательной полиции стянуться в район, где мог скрываться Легран, и начать планомерную облаву. Примерно полчаса спустя в облаве, помимо перечисленных подразделений, приняли участие чины гестапо, которых возглавил по моему приказу старший правительственный советник Блюхер. К сожалению, принятые нами меры практических результатов не дали, и в 19.30 я распорядился прекратить широкие поиски и одновременно начать поголовную проверку всех лиц, числящихся на учете службы безопасности, гестапо и абвера и проживающих в данном районе, с целью выявить возможных пособников Леграна,
